Право на одиночество - Аннa Шнайдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За майские праздники я встречалась с Алисой и Громовым ещё дважды. И когда мы возвращались после грандиозных народных гуляний на девятое мая, Максим Петрович сказал мне:
– Знаешь, Наташа, кажется, моя дочь тебя очень полюбила.
Я посмотрела на спящую Алису. Девочка уснула, как только мы сели в машину. Ещё бы! Всё-таки гулять весь день – дело нелёгкое.
– А я – её, – тихо ответила я, сжимая ладошку девочки, которую она так и не отняла у меня даже после того, как уснула. – У вас прекрасная дочь, Максим Петрович.
Помолчав, я добавила:
– Интересно было бы посмотреть на её мать.
Выражение лица Громова меня поразило. Глаза из ласковых вдруг стали колючими, на губах появилась насмешливая улыбка.
– Когда-нибудь ты непременно её увидишь. В ноябре будет корпоративная вечеринка, посвящённая 15-летию издательства, Лена наверняка захочет туда прийти.
Я промолчала. Да, я хотела бы увидеть его жену… но не уверена, что это мне будет очень приятно.
– Наташ, – Алиса вдруг подняла голову и посмотрела на меня сонными глазами.
– Что?
– Мне в июле будет двенадцать. Придёшь на день рождения?
Я от изумления раскрыла рот.
– Конечно, Лисёнок! – в конце концов выдавила из себя я, улыбнувшись девочке. – Обязательно приду.
Успокоившись, Алиса опять закрыла глаза. А я смотрела на этого темноволосого лисёнка и думала, размышляла, анализировала…
Я ведь могу к ней привязаться. И как тогда будет больно, когда она забудет обо мне. А она забудет – дети всё забывают со временем.
Ну и пусть. Хотя бы ненадолго вновь почувствую себя той живой девочкой, которой я когда-то была.
Майские праздники пролетели, будто их и не было. А потом я заболела.
Болезнь, как это всегда бывает со мной, подкралась неожиданно. Вечером я ложилась в постель совершенно здоровой и бодрой, только пару раз чихнула. А утром…
Я еле открыла глаза. Мне было жарко и холодно одновременно. В горле будто кто-то лезвием ножа водил по нёбу, нестерпимо хотелось пить. А ещё – в туалет. Но встать я была не в силах. Как только я приподнялась, началось сильное головокружение, в глазах замелькали белые и чёрные искры. И я легла обратно, слыша, как с хрипом входит воздух в лёгкие.
Как просто и легко болеть, когда рядом родные и близкие люди! Которые могут сказать тебе: «Лежи, я сейчас тебе чай сделаю и лекарства принесу». Которые могут поправить сбившееся одеяло, помочь дойти до туалета, да и просто пожалеть.
Но я потеряла этих людей. У меня не было надежды ни на кого, кроме себя. Я понимала, что нужно предупредить Максима Петровича, что я не приду на работу, но… я не могла толком встать, не говоря уже о том, чтобы искать мобильный телефон. Я совершенно не помнила, где он может быть… Зря я вчера звонок выключила…
Собрав в кулак остатки сил, я всё-таки поднялась. Под оглушительное мяуканье Алисы по стеночке добрела до туалета, где долго сидела, просто набираясь сил. И отправилась в путь на кухню.
Лекарства? Где они? Что мне выпить, чтобы сбить температуру? Алиса, не мешайся под ногами, я же могу упасть… Ах, я ведь не кормила тебя. Где твоя еда, девочка моя?
Не в силах искать контейнер с нарезанной курицей, я сыпанула Алисе большую горсть сухого корма. До вечера должно хватить…
Всё плыло перед глазами. В аптечке я нашла аспирин и таблетки от горла. Согрела себе чай, выпила его и отправилась в очередное путешествие. Только теперь я должна была дойти до кровати.
Я не помню, как шла и укладывалась. Помню только сильнейшую слабость, охватившую всё тело, огонь, который жёг меня, боль в груди, сильную и тупую, а ещё – искры, кружащиеся перед глазами. Они не давали мне уснуть и провалиться в спасительную черноту.
А потом я тонула. Мне было мокро, очень мокро, и почему-то ужасно жарко. Глаза заливало водой, которая, как мне казалось, лилась прямо изо лба.
И вдруг… Кто-то нежно поцеловал меня в макушку, и я почувствовала родной запах персиков и весенней зелени совсем рядом…
– Тише, доченька моя, – звук этого голоса принёс мне больше боли, чем все простуды, которые я когда-либо перенесла.
Я открыла глаза.
– Мама! – вырвался из груди хриплый крик.
Она была здесь. Улыбаясь, сидела рядом. В домашнем платье, таком родном и почти забытом. И осторожно вытирала влажным полотенцем пот с моего лба.
– Мама! – воскликнула я и, откинув одеяло, подалась вперёд и обняла её.
Это было так… реально. Я действительно обнимала маму, я чувствовала её руки, запах её волос, её дыхание щекотало мне шею. Господи!
– Тише, доченька. Ты очень больна, – мягко сказала мама и уложила меня назад на подушки. Такими знакомыми, заботливыми прикосновениями она продолжила протирать моё тело, стирая лихорадочный пот. А я… я просто тонула в глубине её лучистых синих глаз. Таких близких, таких реальных.
