Открыта вакансия телохранителя - Наталья Бульба

И когда оно уходит, уже лезвия моих кинжалов прижаты к его коже.

— Кто ты? — Я вижу краем глаза, как Тамирас и Алраэль делают шаг в мою сторону, похоже, желая поздравить с так нелегко доставшейся победой и, качнув головой, кричу в их сторону. — Нет.

— Я — твой друг. Для всего остального еще не пришло время.

— Ты говоришь загадками, но я буду терпеливой и дождусь того мгновения, когда ты сочтешь нужным ответить на мой вопрос. Тогда скажи, кто — я?

— А вот на это тебе должна была бы ответить твоя мать. Хотя, ты уже достаточно поняла, чтобы не устроить истерику, произнеся это слово.

— Я — Даймон?

— Даймон. А еще — человек. И — демон. И — дракон. И кровь каждой расы, как и их магия, теперь, когда ты приняла Хаос, сольются в тебе воедино.

— Надеюсь, как-нибудь в порыве гнева я не обзаведусь хвостом, как мой братец?

— А кто тебя знает? Хвостом или крыльями. Чего только не сотворят твои способности, когда ты научишься с ними управляться.

И я, неожиданно хихикаю, представив себе картинку весьма фривольного содержания, в которой я, в самый ответственный момент обзавожусь теми самыми дополнительными частями тела, которые могут довести до непредсказуемых последствий даже столь сильных духом мужчин, каким я воспринимаю Закираля.

Но Карим, словно подглядев вставшее перед глазами видение, что откликнулось во мне жаркой волной, старательно пряча от меня глаза и усиленно сдерживая улыбку, что так и просится на его лицо, пытаясь казаться отстраненным, тихо замечает:

— Красивая парочка получается.

И я вынуждена кивнуть головой, едва не задыхаясь от смеха, что рвется из моей груди. Потому что если наша с ним связь разбудит драконью кровь, что прячется в его жилах, мое представление о наших будущих ночах будет еще более экзотичным.

Во дворце Повелителя

— Как она? — Ролан влетел в мои покои, даже не затруднив себя тем, чтобы постучаться, спустя всего минуту после того, как я в них вошел.

Впрочем, меня это нисколько не удивляло. И он и Радмир приняли сестру так, как я даже не мог ожидать: однажды и навсегда. Любя беззаветно, но ни разу не дав ослепить себя этой любовью, каждое мгновение осознавая, насколько опасен этот мир для той крошки, какой она была и для той красавицы, которой стала и, понимая, что не всегда они смогут быть рядом, чтобы ее защитить. И доверяя ей, веря в ее силу, в ее способности себя защитить, не переставали беспокоиться за нее, когда ее не было рядом.

— Она?.. Держится. Как, впрочем, и он.

И на его лице явно становится заметно облегчение, которое тут же, как только он поднимает на меня очередной взгляд, сменяется очередным вопросом.

— Тогда что тебя гнетет?

Он взглядом просит разрешения присесть, намекая на то, что не прочь поговорить. И я, продолжая думать обо всем сразу, киваю — разговоры со старшим всегда помогали мне упорядочить те мысли, что роились в моей голове.

— Ты помнишь, как Рае появилась во дворце?

Даже если он удивился этому вопросу — вида не подал. Лишь улыбнулся, самыми уголками плотно сжатых губ.

— Еще бы не помнить. Мы с братом тогда взяли на вооружение твой способ знакомиться с необычными барышнями. Это же надо было додуматься, Повелителю демонов, натянуть личину телохранителя и пойти мотаться по трактирам, где эта гильдия развлекалась.

— Да… — Воспоминания взбудоражили кровь сильнее, чем гномий самогон. — Я столкнулся с ней не помню уже, в каком по счету, и сразу заметил, насколько необузданна ее красота, насколько волнующи ее движения, насколько стремителен взгляд и манящи губы.

— В таких словах ты этого еще не рассказывал… — Он удивленно приподнимает бровь и не сводит с меня глаз, в черноте которых мягкая теплота.

Их первая встреча произвела на Ролана такое впечатление, что он долго допытывался у Рае, нет ли у нее такой же сестры. Впрочем, в тот момент мне было не до шуток: принц, случайно оказавшийся в подземельях именно тогда, когда мы вышли из перехода, прошелся по ней таким взглядом, что она немедленно обнажила меч и заявила мне, что столь невоспитанных сосунков стоит учить сразу, не дожидаясь, пока они сами осознают, насколько были неправы. И на мою попытку их утихомирить, добавила, что мне надо было раньше думать, кого я приглашаю в свой дворец, и уж если я совершил такую глупость и привел ее сюда, она не позволит всяким шатающимся здесь демонам, сравнивать ее с барышнями довольно свободного поведения. Правда, все эти замечания звучали в такой интерпретации, что даже мои стражники покраснели.

— Старею, наверное. — И мы дружно хихикнули на эту, уже неоднократно вызывавшую у нас смех шутку. Особенно, возвращаясь утром из гарема и оглашая количество дам, что грели в эту ночь нашу постель.

— Но как тебе в голову пришло заключить с ней пари?

Все, что я мог — лишь усмехнуться на этот риторический вопрос. А вот так и пришло…

— Я сидел в углу и смотрел, как она общается с другими мужчинами. И видел лишь одно: несмотря на ее внешность, несмотря на то, что она — женщина, они принимали ее как равную. Впрочем, и она смотрела на них лишь как на своих друзей и соратников. Ну а те, кто пытался к ней подкатиться, довольно быстро вылетали за дверь, под дружные крики и веселое улюлюканье. Признаться, мне не хотелось повторить этот путь, а иного не предвиделось лишь в одном случае — если я скину личину. Так что пришлось импровизировать.

А перед глазами… Расцвеченный колеблющимся светом факелов трактир. Деревянные, чисто выскобленные столы, лавки, с той и другой стороны и лишь кое-где тяжелые табуреты. Густой воздух, пропитанный запахом закопченного мяса, специй, самогона, табака, пота. И лица… Испитые и опустившиеся, с впалыми щеками, заросшими щетиной, с гнилыми зубами, мелькающими в оскалах пьяных улыбок. И около дюжины иных… принадлежащих молодым и сильным, с быстрыми пронзительными взглядами, которыми они окидывали все вокруг, словно выискивая несуществующую опасность, со спокойствием, которое неожиданно взрывалось чистым и искренним смехом. И ее… когда она неожиданно обернулась ко мне, заставив застыть и забыть — кто я и в поисках чего я пришел сюда.

Но этот миг растаял в неожиданно вспыхнувшем споре, и она отвернулась к тем, с кем пришла сюда в этот поздний вечер, скорее всего, даже не заметив, как в мое сердце вонзился кинжал, что висел на ее перевязи.

— Отец, расскажи. — Я поднимаю глаза на сына и встречаюсь с ним взглядом. В котором искреннее ожидание.

— Ты же уже это слышал. — Я приподнимаю бровь, словно намекая на то, что такие разговоры не для взрослых мужчин.