"Фантастика 2023-97". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Солнечная Венера

Но, естественно, все, кто покусился на автора шкатулки, ушли, не солона хлебавши. Фелиция ни за что бы не выдала своего сына этим стервятникам. Поправив чуть выбившийся воротник Лаза, она отвела его в отдельную комнату и уже там, наедине, выразила все свое восхищение. В отличие от Дамии, женщина не особенно понимала тонкости процесса и не могла в полной мере осознать всю ту работу, что проделал пятилетний ребенок. Однако для нее, как для матери, куда важнее было другое. И это была не шкатулка.

Да, Лазарис мог с относительным успехом скрывать от окружающих свой взрослый рассудок, все-таки это так и так была работа мозга. Но вот чувств своих он скрыть не мог, да и не хотел. Главным чувством между этими двумя людьми была, определенно, любовь. И мать чувствовала ее во всем, не столько в заводной игрушке, сколько в самом Лазе. И именно это было самым ценным. Шкатулка с крыльями заняла почетное место в комнате подарков, и потом — в комнате Фелиции, но Лаз занял свое место в ее сердце уже давно.

Глава 14

Календарь Кристории, как и земной, делился на четыре сезона — зиму, весну, лето и осень. Однако сезоны состояли лишь из двух месяцев, по сорок пять или сорок шесть дней в каждом. Еще одним отличием была смена лет: в отличие от привычного для старой жизни Лаза празднования в середине зимы, тут новый год наступал с первым днем весны, когда зарождался новый цикл жизни и природа начинала свое обновление.

В дополнение к этим двум крайне важным событиям, в первую полную неделю весны по всей стране дети, достигшие возраста шести лет, проходили тест на определение магических способностей.

В прошлом, когда Кристория только устанавливала свой авторитет и расширяла границы, детей начинали обучать магии уже с трех, чтобы в будущем они смогли быстрее научиться использовать свой дар на войне. И очень часты были случаи спонтанных возгораний, удушений, смертельных падений и множества других серьезных увечий.

Позже, когда страна стала местным гегемоном и воинствующие короли уступили место более либеральным и дипломатичным, одной из реформ был как раз запрет на магию для маленьких детей. Закономерно, количество смертей резко сократилось. С шестого дня рождения наступала третья триада в жизни ребенка и считалось, что в этом возрасте малыш уже может осваивать свои силы с минимальным риском навредить себе и окружающим.

И именно поэтому Лаз так ждал этого нового года. Его собственный день рождения приходился на конец зимы, а значит он уже мог принять участие в предстоящей проверке. Конечно, он прекрасно помнил свой результат «не поддается измерению», а потому никакой реальной ценности исследование не имело, но куда важнее было иное. После проверки он, наконец, сможет официально начать учиться магии.

После того случая с сестрой Таракис Лаз еще не раз пытался повторить свой маленький успех. Старался воспроизвести в мозгу то же состояние, тот же настрой, те же мысли. Но максимум, на что он был способен — слабые и неконтролируемые удары по воздуху, вряд ли хоть немного превосходящие тот, первый. Он чувствовал себя первоклассником, открывшим учебник по высшей математике: узнавались циферки, буковки, знаки сложения и вычитания, вот только все это было совершенно бесполезно на фоне десятков других неизвестных символов и указаний. Между ним и магией лежала непреодолимая пропасть непонимания, преодолеть которую в одиночку было просто нереально.

Тем сильнее Лаз ждал судьбоносного дня, предвкушая начало своих уроков.

Его тест, как представителя аристократии, был назначен в первый же день первой недели нового года, третий день весны. Проснувшись в четыре часа ночи, он так и не смог заснуть, молча глядя в потолок, слушая тихое шуршание снега за окнами и мерное дыхание Принцессы.

Да, даже после того, как ее крыло стало полностью рабочим, леди-ястреб не улетела, а осталась с мальчиком и жила в этой клетке уже почти год. Каждый день Лазарис выпускал ее полетать и каждый раз, вдоволь нарезвившись, птица возвращалась обратно. Он не знал, было ли это простой благодарностью за спасение или же что-то иное, но его сердце каждый раз радостно сжималось, видя в небе растущую черную точку.

В семь часов его пришли будить, но застали уже одевающимся, когда он медленно и вдумчиво, по-другому руки начинали слишком сильно дрожать, вдевал пуговицы в петельки подготовленного с вечера выходного костюма. Через полчаса он уже сидел за столом в окружении семьи и чувствовал на себе любящие и внимательные взгляды. В другой день было бы очень приятно, но сегодня Лаз в принципе не мог переключить внимание на что-то кроме предстоящего события и магии.

В путь отправились вчетвером: он, родители и Лани. Сестру Лаз не видел несколько недель — в прошлом, теперь уже, году, она поступила в элитную академию для девочек и приезжала домой только раз в месяц. Ланирис сильно изменилась за последнее время: стала серьезнее, собраннее, такой, какой в ее понимании должна быть старшая сестра. К сожалению, Лаз не мог донести до нее без риска выдать свой секрет, что для него куда важнее ее смех, чем пунктуальность и знание этикета. А детское: «Я не хочу, чтобы ты менялась», воспринималось Лани скорее как новый стимул к действию и развитию. Все-таки она пока еще была ребенком, настоящим ребенком, и не могла взглянуть на себя со стороны. Для нее желание помогать Лазу стало смыслом жизни.

Вот и сейчас, сидя рядом с братом в карете, девочка то и дело поворачивала голову, пытаясь угадать, что ему в данную секунду нужно: вода, еще один плед, может подушка под голову. Лаз же давно бросил попытки сопротивляться и отнекиваться, поняв, что этим только расстраивает сестру.

Сам тест должен был проходить в сообществе магии, куда еще с рассвета стекались потоки людей. Несмотря на то, что в первый день проверку проходили только представители высшего сословия: дворянство, семьи магов, высшие военные чины, на площади перед главным зданием стояли и толпы простого люда. Зеваки — неотъемлемая часть любого крупномасштабного события, да к тому же о высоких результатах всегда сообщали во всеуслышание, так что и повод для сплетен всегда находился.

Обычно все гости должны были пройти площадь пешком, что как бы показывало равенство всех людей перед магией, но в этот день одна карета все-таки добралась до бокового входа. Специально для Лаза было сделано исключение: площадь состояла из множества ступеней, так что ни кресло-каталка, ни костыли, для нее не подходили. К тому же на улице, несмотря на начало весны, все еще было холодно и лежал слой снега.

Впрочем, была и еще одна причина для такого нестандартного способа входа и во всем Апраде о ней знало едва ли полдюжины человек. Очевидно, что на каждого ребенка нельзя было тратить портативный измеритель магии. Дети проходили тест на больших стационарных кристаллах, работающих с самой постройки здания. Однако Лаз не мог проходить тест на нормальном измерителе. Несмотря на большие размеры и пропускную возможность, их порог одномоментной напитки магией оставался таким же, как и у малой версии. А потому была высока вероятность, что тест Лазариса просто испортит сложный и дорогостоящий аппарат.

Другой проблемой был тот факт, что тесты проводились публично: кристаллы стояли в большой зале и за проверкой наблюдали как представители сообщества, так и ожидающие своей очереди, и те, кто просто хотел посмотреть. Таким образом достигалась максимальная честность проверки, но это же и стало серьезным препятствием.

Лаз не мог не пройти тест, но и нормальное изучение его магического потенциала стало бы катастрофой. А потому нужно было придумать что-то особенное, что не выдало бы публике ничего лишнего. Конечно, за пять лет, прошедших с момента обнаружения живой аномалии, подходящий план был разработан и успешно опробован, но он требовал большой точности исполнения, а потому Лаз не мог идти на тест в общей толпе.

По иронии, большую помощь «заговорщикам» оказала болезнь мальчика. Благодаря ей проблема с правильным подбором времени становилась куда проще: вместо того, чтобы стоять в толпе, не зная, сколько времени пройдет до их очереди и к какому камню их определят, Морфеи могли просто пройти к любому, ссылаясь на болезнь Лаза. Да, не слишком честно, но по-другому пришлось бы вводить в уравнение огромное количество переменных, что в разы увеличивало риск провала.