Людовик XIV - Франсуа Блюш

Глава республиканской партии был прирожденным дипломатом, и он усиленно искал союзников. Испания поощряла своих нидерландских наемников в Бельгии вступать в голландскую армию. Бранденбургский курфюрст, прирейнские форты которого уже были заняты войсками Людовика XIV, собирался отправить 20 000 солдат на помощь голландцам и (заключив Берлинский договор от 23 июня) призывал Императора последовать его примеру. Можно поэтому предположить, что, когда голландские посланники явились к Людовику XIV 29 июня, они просто разыгрывали комедию, поскольку предлагали завоевателю уже захваченные им прирейнские города, Маастрихт и голландский Брабант с укрепленными городами Бреда, Берг-оп-Зоом и Хертогенбосом, — предлагалось вполне достаточно, чтобы сделать Испанские Нидерланды незащищенными в будущем, и предлагалось слишком много, чтобы в это можно было поверить. Как бывает в таких случаях, король потребовал еще большего: весь юг страны, сохранение за ним завоеванной территории (Маастрихт и Хертогенбос). Союзники Франции — Англия, Кельнский архиепископ, Мюнстерский епископ — должны были приобрести кое-какие выгоды. Республике же предлагалось упразднить тарифы, установленные в отместку за те, которые ввел Кольбер, уплатить Франции двадцать четыре миллиона ливров и разрешить отправление католического культа. Голландцам был дан пятидневный срок для принятия решения. Но они не подавали признаков жизни. Точнее, ответ за них дали факты, и этот ответ был отрицательным для Франции, грозившим лишить ее преимуществ неоспоримой победы.

Приход к власти Вильгельма Оранского

Вильгельм Оранский, который уже был статхаудером пяти провинций, теперь, 8 июля, стал статхаудером всей республики: Генеральные штаты в силу политической и военной необходимости положили практически конец буржуазной эре (голландской и зеландской) и главенствующей роли великого пенсионария. Это был возврат к полумонархии принцев Оранских. Такова была, вероятно, маятникообразная судьба этой молодой и парадоксальной аристократической республики Соединенных Провинций. Вильгельм, которому было в то время 22 года, был «более честолюбив, чем Де Витт, так же, как он, предан родине, но умел проявлять большую выдержку в моменты народных бедствий»{112}. Он ненавидел всех вместе: Яна Де Витта, который пытался исключить его из статхаудерства, а также буржуазный клан Амстердама, пораженцев и пацифистов, папизм, Францию и Людовика XIV. В течение целых тридцати лет его последующей жизни (то есть до самой смерти) у Франции не будет большего врага. Его ненависть будет оттачивать его ум. Его упрямство будет порой причиной его поражений, но иногда оно позволит ему довести некоторые войны до победного конца: этому ревностному последователю учения о предопределении было предопределено стать англичанином.

Как только принц Оранский стал верховным главнокомандующим, война возобновилась и ожесточилась. Голландцы открыли еще несколько шлюзов. Армия великого короля была остановлена водой перед Хертогенбосом. 22 июля Император активно примкнул к антифранцузской коалиции. Фанатичная толпа растерзала 20 августа Яна Де Витта и его брата Корнелиуса: буржуазный и «терпимый» Амстердам позволил плебсу принести в жертву самых замечательных и самых образованных и культурных представителей своей собственной элиты. Партия оранжистов стала отныне одна заправлять всем.

Первого августа Людовик XIV снова поселился в Сен-Жермене, поручив командование войсками в Голландии герцогу Люксембургскому. Этот полководец стоял явно на несколько голов выше Вильгельма Оранского, как это, впрочем, показала битва при Вердене (12 октября). Но в Соединенных Провинциях французская армия могла теперь осаждать только те укрепленные города, которые были за пределами наводнения. Со своей стороны, оранжисты пожали то, что посеял еще Ян Де Витт. Их союзниками стали Император, Бранденбургский курфюрст, король Испании и еще несколько других принцев. Император двинул сорокатысячную армию к Рейну, пруссаки заняли земли наших союзников: Кельн и Мюнстер. Новая ситуация заставила Людовика XIV разделить свои силы. Ему пришлось направить графа де Монталя освобождать Шарлеруа (22 декабря), осажденный Вильгельмом и его испанскими союзниками. На Рейне же Тюренн помешал имперцам и Бранденбургскому курфюрсту соединиться с армией оранжистов. Оставалось теперь помочь освободить Мюнстер и Кельн, если Франция не хотела потерять своих союзников навсегда. Маршал, отказавшись от зимних квартир, предпринял нужные для этого военные операции с января месяца, громя неприятеля в Вестфалии. В июне 1673 года Фридрих-Вильгельм, отчаявшись одолеть противника, заключил с Францией своевременный для него сепаратный мир (была обещана солидная субсидия за его нейтралитет).

Второй год войны принес Людовику XIV только две радости: откат бранденбуржцев от Рейна до самой Эльбы благодаря виконту де Тюренну и взятие королем Франции — и господином Вобаном — Маастрихта (29 июня) всего лишь через тринадцать дней после того, как была вырыта траншея. В остальном же Конде мало чего добился в Голландии; герцогу Люксембургскому не удалось помешать принцу Оранскому овладеть Наарденом (7 сентября), и король отдал ему приказ отвести войска в полном порядке, что он и сделал весьма успешно в конце года. Тем для размышлений у французов становилось все больше и больше. «Мирный» конгресс, открывшийся в июне в Кельне, показал Европе, до какой степени наши требования поубавились за год. В августе под давлением Императора антифранцузская коалиция усилилась: Леопольд пообещал активнее включиться в борьбу; королева Испании перешла от скрытого участия в военных действиях к официально объявленной войне; герцог Лотарингский возглавил армию, прельщенный обещанием, что он снова обретет свое бедное герцогство, отнятое у него Францией. К этому следует добавить, что все три великих полководца королевских армий — Конде, Тюренн и герцог Люксембургский — имели стычки с Лувуа, не желая мириться с гражданской диктатурой, которая, как им казалось, сводила деятельность военных к единственной прерогативе: решать второстепенные тактические задачи. Однако не было основания приписывать слишком большое значение этим трениям. У лидеров коалиции человеческие отношения были отнюдь не лучшими. Монтекукколи, после сыгранной партии вничью с Тюренном, своим соперником по части военного маневрирования, и после того, как он помог Вильгельму Оранскому захватить Бонн (12 ноября), столкнулся с несносным характером статхаудера и рассорился с ним.

Голландская война менее чем через два года после своего начала превратилась в европейскую войну и, став географически отдаленной от Соединенных Провинций, приняла иной характер. Положение наших войск существенно изменилось. Численное превосходство (после того как Англия нас бросила в феврале 1674 года) было теперь у антифранцузской коалиции. Но принц Оранский не был великим полководцем. Людовик XIV, не переставая подвергать себя риску, «пунктуальнейшим образом выполняет все функции генерала и, по свидетельству Бовилье, почти все время находится в центре военных действий»{224}. Наконец, Тюренн и Конде, как бы предчувствуя, что они скоро сойдут со сцены, умножают свои подвиги.

Необходимо было действительно мобилизовать все национальные таланты, чтобы справиться с создавшимся положением. В самом деле, «карточный домик прирейнских союзов рушился»{216}. Мы оставили дружественные епископства (Падерборн, Оснабрюк, Мюнстер), вызвали раздражение герцога Нейбургского, неблагоразумно разорили Пфальц по вине де Тюренна, действовавшего под руководством Лувуа, отдали Кельн, потеряли союз с Майнцем. С этого момента Бранденбург снова переходит в лагерь имперцев (1 июля 1674 г.). Людовика XIV поддерживает теперь лишь Швеция (склонная занять выжидательную позицию) и Баварский курфюрст, щедро им субсидированный. И тем не менее, несмотря на все это, Людовик XIV будет и впредь покрывать себя лаврами и завоюет без особого труда Франш-Конте, которое почти само отдалось ему в руки в 1668 году.

Слава короля и его кузенов

Слава каждому по заслугам. Весной 1674 года большую долю славы присвоил себе сам король под прикрытием армий де Тюренна и де Конде. Менее чем за три месяца ему удалось благодаря таланту Вобана осуществить задуманный проект: присоединить к королевству еще одну франкоязычную провинцию, имеющую неоспоримо важное стратегическое значение. Безансон капитулирует в мае; Доль, который еще является столицей, сдается 6 июня. Людовик XIV позволил маршалу де Навайю взять Гре, герцогу де Лафейяду — город Сален, герцогу де Дюра — форт Жу. Но он никому не разрешил разделить с ним славу покорителя графства Бургундия. Ван дер Мелен изображает войну яркими красками в своей картине «Осада Безансона», но в действительности эта осада была совсем не шуточным делом: будущая столица провинции сопротивлялась двадцать семь дней{1}. Зато наихристианнейший король, не будучи по милости Божьей вездесущим, вынужден был уступить своим знаменитым кузенам славу победителей на других фронтах.