Зона поражения - Леонид Смирнов

Фризерные бомбы обрушились на планету, когда комендант начал грызть мертвых «мурашей» ближайшего к нему термопсиса. Ослабленный голодом желудок очень скоро не выдержал бы этой пищи и убил своего хозяина. Но Сандерсон не успел переесть.

Когда на океанский берег из глубины материка прикатилась волна цепенящего холода, комендант еще мог передвигаться. Хоть он по-прежнему ничего не соображал, тело само устремилось к единственному источнику тепла. Инстинкт самосохранения все-таки оказался сильнее голода.

Забраться в челнок лейб-коммодору помог автоматический трап. Комендант даже не сумел закрыть за собой люк. Процессор челнока сделал это сам, подчиняясь стандартной программе терморегуляции. А когда за бортом температура упала на сто градусов, эта же программа включила обогрев корабельных помещений.

Комендант около часа пролежал в тамбуре, содрогаясь от желудочных болей, а когда они поутихли, пополз дальше. Он попал в кабину, но управлять челноком был не в состоянии. Сандерсон даже не мог сообразить, что неподалеку есть пища, которой он так жаждал, — неприкосновенный запас. Ведь клеточки, входящие в состав термопсисов, питаются, как и любые живые существа.

А потом центр голода начал тормозиться. Лейб-коммодора оставили силы, и он заснул, лежа на полу, — перед панелью управления. Там его и нашли Платон с Кребдюшином.

Спасательную шлюпку сбить не пытались, хотя корабли имперской эскадры внимательно следили за ее полетом. Археолог посадил шлюпку на краю образовавшегося шельфового ледника. Океанские шторма быстро доломают лед на заливе Кабронес, но на земле он пролежит гораздо дольше. Альбедо Тиугальбы подскочило, и белоснежные равнины стали отражать большую частб солнечных лучей. Главный материк планеты теперь напоминал не тропическую Африку, а Антарктиду.

Сигнал «SOS» поступал из челнока термопсисов. Хотя, как сказал Цепейвода, термопсисы в форс-мажорных ситуациях пользуются совсем другими сигналами и, уж тем более, никогда не обращаются за помощью к инопланетянам. Такова официальная позиция Империи Термопсис, и рядовые бойцы не смеют ее нарушить. Выходит, есть шанс, что сигнал подают люди — комендант и его охранники. (Ради муравьиных убийц археолог ни за что бы сюда не полетел.)

Платон попытался связаться с челноком по радио. В ответ молчание. Но двигатель челнока работал. Значит, внутри могли оставаться живые.

Берег был завален снегом метровой толщины, а под днищем челнока образовалась здоровенная проталина.

— Мы должны добираться туда по грудь в этой белой дряни? — проворчал Кребдюшин, который без устали давал понять, что эта авантюра ему не по душе.

Рассольникову хотелось выматериться, но он взял себя в руки и ответил миролюбиво:

— А пояса на что?

Антигравитационные пояса беззвучно перенесли археолога и Кребдюшина к челноку, и Платон с полукровкой зависли в воздухе напротив выходного люка. Под ногами была лужа, вода быстро испарялась на морозе.

— Ну, и что теперь? — ворчливым голосом осведомился полукровка.

Платон не ответил. Его передатчик выдал электромагнитный импульс строго определенной частоты — специальный сигнал, которому его научил Двунадесятый Дом. Пассажирский люк открылся.

— Другой разговор! — восторженно завопил Кребдюшин. Его настроение менялось моментально.

Страхуясь от неприятных неожиданностей, археолог, прежде чем зайти внутрь, послал в челнок струю сонного газа. А когда через двадцать секунд газ рассеялся, они с Кребдюшином вошли в кабину и обнаружили лежащего на полу человека в скафандре.

Платон не сразу признал в изможденном старике холеного коменданта крепости «Запор-4». Сигнал «SOS» подавал висящий у него на поясе тахионный передатчик. Они подхватили безвольное тело Сандерсона и потащили к шлюпке.

Очнулся комендант уже на тральщике. Он и здесь лежал на полу. Никакой мебели на кораблях имперской эскадры не было. Термопсисы использовали вместо нее силовые поля. Скафандр и мундир кто-то с него снял. Рядом находился Автомедик, который зондировал тело Сандерсона. Лейб-коммодор поднял голову, обвел глазами кают-компанию, куда его внесли, и зарычал. В дверях тотчас возник Непейвода.

— Все в порядке, — поспешил успокоить он раненого. — Теперь все будет хорошо.

Двунадесятый Дом наклонился над комендантом и, не ожидая нападения, прозевал бросок. Сандерсон схватил муравейника за кисть протянутой руки, подтащил ко рту и вцепился в нее зубами. Он глотал «муравьишек» не жуя, давился, кашлял, и вид у него был совершенно безумный.

Непейвода рванулся и, оставив сотни клеточек во рту коменданта, отскочил к двери. Лейб-коммодор бессильно обвалился на пол и закрыл глаза. Очухается и будет караулить. Вдруг кто-нибудь зазевается и подставит лицо или пальцы?

В дверном проеме показались Платон и Кребдюшин. Увидев, что Двунадесятый Дом держится за руку, полукровка злорадно вскричал:

— Я вас предупреждал! Вот вам его благодарность. — Кребдюшин с сожалением похлопал себя по ремню, где отсутствовала кобура. — Надо шлепнуть его, пока он не взорвал корабль.

Археологу больше всего на свете сейчас хотелось прихлопнуть самого полукровку. Но ему он ничего не сказал, зато набросился на Автомедика:

— Почему не лечишь раненого?!

— Как это не лечу? — обиделся тот. — Я начал с самого главного — со спинного мозга. А центр голода и сам постепенно успокоится…

Глава 23

Время открывать карты

«Сволочная натура у этих ксенов — только и ждут, чтобы прищемить человечеству хвост. Но человечество большое, миллиардоголовое, его так просто не прищучить. А вот каждого отдельно взятого' хомо сапиенс очень просто обмануть, подставить, укокошить. Сделал свое дело, закопал труп, смыл со щупалец кровь, огляделся: не видел ли кто, не слышал ли? Не мчится ли мстить за невинно убиенного военный флот, не тянется ли с Земли карающая десница? Нет, не мчится и не тянется. Судьба отдельной особи — ее личное дело. Каждый за себя, один бог — за всех. Значит, можно искать новую жертву. Охота продолжается. Масса удовольствия и минимум риска…»

«Оболтус» начал подготовку к драпу, едва спасательная шлюпка отправилась к Тиугальбе. Нечего рассусоливать, когда золотой горшок на борту и термопсисы того гляди сообразят, что «Поскребыш-112» захвачен.

Пока археолог и Кребдюшин были в. отлучке, корабельный мозг решил переговорить с Непейводой. С каждым из пассажиров «Оболтус» хотел побеседовать один на один и всякому сказать разное.

Двунадесятый Дом по-турецки сидел на полу в командной рубке тральщика и следил на экране за полетом шлюпки.