Смертельное шоу - Игорь Христофоров

-- Менты -- дерьмо! Асфальт -- дерьмо! Машины -- дерьмо! Все люди -дерьмо!

-- Покиньте зал! -- повторно потребовала Покаровская.

Поклонники группы вынесли одеревеневшего солиста панк-группы из зала. За процессией вяло поплелись остальные члены группы. На награждение они оделись еще более вызывающе. Во всяком случае, на первом туре у них не было столь интенсивно красных и зеленых волос, а также дикарского обилия кнопок, лезвий, скрепок и булавок на лицах и одежде. У заднего их них, барабанщика, на свитере, измазанном в гудроне, висела пришитая за хвост мертвая крыса. Не пластиковая, а настоящая дохлая крыса. Она раскачивалась, будто хвост у чертенка.

-- Потише, товарищи! -- теперь уже попросила зал Нина и повернулась к композиторше, стоящей за трибуной. -- Продолжайте, пожалуйста!

-- Крыса! Ужас какой-то! -- не сдержалась композиторша. -- Мерзость какая!.. Ну да... Значит, товарищи, второе место и второй приз присуждается Леониду Джиоеву!

Зал молчал. Самая голосистая его часть унесла панк-солиста, а остальные уже и не помнили, что же такого пел своим тихим, заунывным, как ветер в горах, голосом черноволосый парень Джиоев. Его земляки, плотно сидящие на третьем-четвертом рядах, тоже молчали. Они не знали, как реагировать. С одной стороны итоговое второе место после десятого выглядело диким успехом, сенсацией российского уровня, а с другой они были уверены, что деньги должны сделать Джиоева победителем.

А сам награжденный скромно принял все причитающиеся бумаги, поклонился по очереди Покаровской, ее заместителю, членам жюри и почему-то Нине, повернулся ко все еще молчащему залу и с сильным акцентом произнес:

-- Балшой спасиба увсем чиленам жури!

Он вскинул грамоту и конверт с деньгами над головой, как кубок, и кавказцы в едином порыве вскинулись в зале. Ладоней и глоток они не жалели. Крик поклонников панк-рока на их фоне смотрелся бы писком мыши.

-- С ума сойти! -- возмутился Андрей. -- Ни голоса, ни слуха -- и второе место! Значит, мы точно в пятерку не попали...

-- Потише, товарищи! -- теми же словами попыталась успокоить зал Нина.

Возникло ощущение, что она вообще не знает других слов. И еще возникло ощущение, что Маша даже эти сухие слова произнесла бы с чувством. Произнесла мягче и нежнее. И зал бы ей сразу подчинился. А на мужскую строгость Нины он не реагировал.

-- Ты не видишь, где Маша сидит? -- привстал Санька.

-- Где-то в первых рядах, -- ответил Андрей. -- Игорек там места забивал...

Чья-то заботливая рука включила магнитофон, и фанфары, воодушевлявшие зрителей перед началом финального тура, снова заполнили зал. Санька неприятно вспомнил, как он несся под эти же фанфары по лестнице к будке киномеханика, а перед глазами мельтешили черные спины буйносовских телохранителей, и ему стало по-настоящему тошно. Эта помпезная музыка не приносила ничего хорошего.

-- Я выйду, -- наклонившись, шепнул он Андрею.

-- Чего ты?! Самое ж интересное впереди! Спорить буду, впереди скандал похлеще панковского!

-- Никакого скандала не будет. Присудят первое место каким-нибудь аутсайдерам...

-- С чего ты взял?

-- Неужели ты не видишь?! Если безголосому Джиоеву, который был десятым, сделали второе место, то на первое точно поставят того, кто был девятым или восьмым...

Санька выскребся мимо коленок Андрея, согнулся, хотя никому из зрителей не мешал, и направился к выходу.

-- Пер-рвое место и гран-при! -- сразу после умолкших фанфар с излишней бравурностью провозгласила композиторша. -- По решению жюри конкурса "Голос моря" первое место и гран-при с вручением золотой раковины присуждаются группе "Моряк"!

Хмыкнув, Санька даже не обернулся. Он не изучал списки финалистов, но команда с таким названием вполне могла обитать на восьмом-девятом месте после первого тура. Он оказывался еще более сильным предсказателем, чем их самолетный попутчик.

-- Что-что? -- сбилась композиторша на трибуне. -- Из-звините, это ошибка... Точнее, опечатка... Победила группа "Мышьяк"!

Новость развернула Саньку на выходе из зала. Он посмотрел на медленно, слишком медленно поднимающегося Андрея и скорее поверил его движению, чем собственному слуху.

Глава тридцать восьмая

РАЗБОРКА ПОСЛЕ ШОУ

Позолоченная раковина на фоне сарая, огорода и ленивых кур смотрелась недозрелым помидором.

-- А хорошо все-таки в Перевальном, мужики! -- неожиданно решил прислонившийся к прохладной стене дома Эразм. -- Накошу "бабок", куплю себе здесь дом и буду выращивать огурцы...

-- Не го-они, -- сонно пропел Виталий. -- Ты ж на асфальте вырос. Посадишь огурец -- вырастет тыква. Хочешь я тебе твое будущее предскажу?

Эразм лениво повернул голову, уже укрытую узорчатой шапочкой и по-шпионски таинственную от черноты очков, посмотрел на подрагивающие веки Виталия, рядом с ним прижавшегося к стене, и подумал, что у клавишника слишком большая голова и, значит, он забирает от стены больше прохлады, чем Эразм.

-- Даю твою будущую биографию без сносок и пояснений, -- не дождавшись согласия, начал Виталий. -- Сначала ты еще поиграешь в нашей группе. Совсем немного. С полгодика. Потом уйдешь к старым корешам в металлисты, но и там у тебя ничего не получится. Россия -- не Америка. "Металл" никому не нужен. Кассовые сборы будут на нуле, и ты свалишь от своих волосатиков. Откроешь студию звукозаписи, но прогоришь...

-- Ну ты трепло!

-- Уедешь в Штаты, будешь играть на улице. У ног -- твоя вязаная шапочка, на брюхе -- постаревший "Гибсон"...

-- Его ж сломали.

-- Других "Гибсонов" на земном шаре нет?

-- Вообще-то есть...

-- Мы его тебе скоро купим... Не сбивай меня!.. Значит, в Штатах грин-карту тебе так и не дадут. Ты вернешься в Москву, устроишься на хилый окладишко завхозом в техникум легкой промышленности...

-- А такой есть? -- недоверчиво сощурился Эразм.

-- Есть... В техникуме тебя окрутит девочка-первокурсница. Ты женишься, нарожаешь троих детей, и она тебя бросит, удрав с хахарем в Европу...

-- Да или ты! -- оттолкнувшись затылком, сел на скамье Эразм. Голова сразу опустела, и он забыл, чем же хотел возмутиться.

-- А про себя рассказать?

-- Ну ты даешь!.. Трое детей!.. Да я этих мокрозадых на дух не перевариваю!..

-- А я буду играть в группе до конца. До седины. Впрочем, я рано поседею. Наследственность, старичок, гены... Потом уйду преподавать в "гнесинку", буду воспитывать эстрадников, ни одного путного не воспитаю. Женюсь, но детей не будет. И мы возьмем девочку из детдома...

-- Ну ты трепло!

-- Игорек тоже будет в группе до конца, до самого развала. Он не поседеет. Рыжие плохо седеют...

-- А Санька?

-- Он уйдет от нас через год. Станет известным солистом. Как Малинин. А потом пропадет после ангины голос, и он засядет за письменный стол.

-- Композитором, что ли, станет?

-- Нет. Писателем. Детективщиком. И там здорово пригодится его ментовский опыт жизни.

-- Остался Андрюха, -- напомнил Эразм.

-- Андрюха?.. Ну, тут все предельно просто! Он продержится еще год после ухода Саньки. Потом свалит в политику, станет депутатом Госдумы от какого-то блока и будет через день светиться по экрану с шибко умными речами. Он отрастит купеческий живот и пересадит волосы с груди на лысину...

-- А этот... Альберт?

-- А что Альберт?.. Он -- не наш. Выступил, заработал свою долю от

первого приза, -- и все. Так и будет играть в кабаке, пока не

умрет от цирроза печени...

Вышедший из дома Андрей с хрустом потянулся в пояснице. Утром, со сна, он всегда выглядел лет на десять старше, чем днем. То ли от слишком густой щетины, то ли от мешков на подглазьях.

-- Зачем вы приз во двор вытащили? -- попрекнул он. -- Куры же загадят...

-- На солнце красиво, -- ответил Эразм. -- Интересно, за сколько его можно толкнуть?

-- Лимонов пять, не меньше, -- решил Виталий. -- А где Игорек?

-- Спит, -- обернувшись к двери, объявил Андрей. -- Как сурок...

-- Весь в меня, -- с удовольствием произнес Виталий. -- С кем поведешься, от того и наберешься.

-- А вот и Ромео!.. Только без Джульетты! -- повернулся к калитке Эразм.

Под ее уже привычный, уже родной писк во двор ввалился Санька. На нем слишком необычно для Перевального сидел новехонький темно-синий костюмчик, а в ботинках отражалось небо.

-- Ты что, по воздуху летел? -- посмотрел Эразм на ботинки, а

потом на густую пыль, плотно, по-мучному усеявшую землю у калитки.

-- Я на такси. Из Приморска. Мы с Машей того... Короче, вечером

чтоб все были у нас на теплоходе. Там будет это...

-- Ну ты шустряк! -- подкинула новость Эразма со скамьи.

Оставшийся на ее левой части Виталий в строгом соответствии с законами физики перевалился и с хрохотом упал на бетонный пол. Скамья торопливо накрыла его сверху.

-- Эразм, ты впал в маразм! -- с усилием сбросил он с себя деревянное чудовище.

-- Давай руку, -- протянул ему свою Санька. -- Нет, сегодня точно необычный день. Впервые в жизни слышу, чтобы ты так орал...