Каган русов - Сергей Шведов

- Война между Хазарией и Русью – вопрос решенный? – спросил Сисиний.

- Во всяком случае так утверждает купец Верига, - кивнул Константин.

- А почему Святослав не приберет к рукам великий стол в Киеве?

- Вероятно потому, что не хочет ссорится с Византией накануне большой войны с Хазарией, - ответил за магистра паракимомен.

- Умно, - согласился Сисиний.

- Однако полная победа Святослава не в наших интересах, патрикии, - заметил Иосиф Вринга.

- А кто говорит о полной победе? – удивился Константин. – В интересах Византии будет ослабление как язычников, так и иудеев. И в этом киевские христиане будут с нами солидарны. Княгиня Ольга в том числе. Думаю, она прекрасно понимает, чем лично для нее закончится разгром Хазарии. С другой стороны, без ослабления влияния волхвов, христианам в Киеве не удержаться. Вот почему она не мешает старшему сыну в его войне с Хазарией.

- Какое открывается поле для большой игры, - почти простонал Иосиф Вринга. – Мы можем расширить влияние Византии до берегов Балтии на севере, не пролив ни капли крови. Воистину надо быть Багрянородным, чтобы этого не понимать.

- Не все еще потеряно, - утешил паракимомена Константин. – Во всяком случае, время и для размышлений, и для действий у нас есть. Кроме того у нас появилась бесценная помощница у подножья трона, которая вполне способна осознать если не интересы империи, то свои собственные наверняка.

- Ты далеко смотришь, магистр, - усмехнулся Сисиний.

- Приходится, епарх, - пожал плечами Константин. – Ибо роскошь, не видеть дальше собственного носа, может позволить себе только император.

Глава 3

Византия

Княгиня Ольга слышала много рассказов, о Константинополе и, тем не менее, была потрясена, увидев столицу Византийской империи собственными глазами. Десять ладей со свитой княгини и многочисленными дарами вошли в бухту Золотой рог и причалили к пристани, где стояли сотни судов со всех концов света. Пристань была буквально забита народом. В основном это были рабы, занимающиеся разгрузкой, но немало было и праздношатающихся. Впрочем, киевские ладьи привлекли внимание только портового сборщика и стражников. И пока боярин Василий лаялся с ними о плате, Ольга любовалась городом, раскинувшимся на семи холмах. Городские стены подходили почти к самой пристани, тем не менее, они не мешали Ольге видеть императорский дворец и расположенный на соседнем холме храм Святой Софии, самое, пожалуй, величественное здание Царьграда. Впрочем, умиление Ольги быстро прошло, когда она уяснила, что никто ее в столице Константинополя не ждет, а портовая стража не торопиться пропускать великую киевскую княгиню в город. Боярин Василий сорвал голос, пытаясь доказать мелкому служке, какую важную особу он оскорбляет своим недостойным поведением, но тот лишь пожимал плечами и презрительно кривил губы. Тем не менее, он все-таки согласился за умеренную плату известить о прибытии великой княгини Ольги магистра Константина. Впервые в жизни Ольга растерялась. Чужой город уже не казался ей таким уж величественным, а слезы умиления высохли быстрее, чем портовая стража покинула ее ладью. Ольга вдруг ощутила дурной запах, исходящей от воды и брезгливо поморщилась. Ждать пришлось долго, так долго, что Ольге ничего другого не оставалось, как спрятаться под навес на корме ладьи от палящего южного солнца. Ладья великой княгини была достаточно большой, чтобы можно было пережить долгое путешествие пусть и без особых удобств. Здесь под навесом стояло ее ложе, на котором она провела несколько беспокойных дней и ночей. И все-таки Ольга сильно устала за время долгого перехода. Устала настолько, что с трудом держалась на ногах. А тут еще запах, идущий от грязной воды, от которого у нее кружилась голова.

- Все наладится, вот увидишь, - сказала ей боярыня Татьяна, тоже сильно сдавшая за время морского путешествия. – Как только сын Аристарха узнает о нас, он сделает все необходимое.

Однако магистр Константин не спешил на помощь княгине, попавшей в неприятное положение. К вечеру стало ясно, что он не придет – либо портовый служка обманул киевлян, либо магистру сейчас не до великой княгини. Ночь пришлось провести у причала, слушая ругань пьяных гребцов с соседних судов и хриплые крики стражников на городских стенах. Ольга бледнела от гнева и в бессилии сжимала кулаки. Весь следующий день тоже прошел в бессмысленном ожидании. Киевлян, по-прежнему не выпускали на берег подозрительные стражники. И только на третий день отцу Григорию удалось обмануть их бдительность и пробраться в город. А в полдень на пристани появился магистр Константин, коего Ольга прежде видела только однажды да и то зеленым юнцом, но опознала практически сразу. Уж слишком похож был старший сын патрикия Аристарха на своего недавно умершего отца.

- Прости, великая княгиня, за недоразумение, случившееся не по моей вине, - развел руками магистр, едва ступив на борт ладьи. – Я узнал о твоем приезде только что и тут же бросился на пристань.

- Нас выпустят на берег? – хмуро спросила Ольга.

- Мой дом в твоем распоряжении, княгиня, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы моя благородная родственница ни в чем не знала нужды.

Вот оно значит как! Не великая княгиня она в этом огромном граде, а всего лишь родственница захудалого магистра, которому обязана своим вызволением из чудовищной клоаки, именуемой Константинопольским портом. А ведь в Киеве Ольге мнилось, что свой разговор с императором и патриархом она будет вести на равных. И что в Царьграде еще не забыли походы Аскольда, Олега и Ингера. Но, оказывается, у ромеев очень короткая память.

Справедливости ради надо отметить, что магистр Константин сделал все от него зависящее, чтобы развеять негативное впечатление о ромеях, сложившееся у Ольги за три дня унизительного стояния под стенами великого города. А то, что этот город велик, княгиня ощутила еще при первом беглом взгляде. В огромном чреве Константинополя копошились сотни тысяч людей, и в таком скопище народа немудрено было затеряться даже великой княгине. Гнев Ольги слегка поутих, когда она смыла с себя дорожную грязь в роскошной, отделанной мрамором бане. Баня была настолько велика, что без труда вместила боярынь и служанок, сопровождавших великую княгиню в поездке. А их было почти пятьдесят человек. Из бояр Ольга взяла с собой только Василия, Алексея, младшего сын боярина Аристарха, и Мечислава Блуда, который был единственным язычником в свите великой княгини. В последние годы Ольга поостыла к нему сердцем и все реже звала к ложу, отдавая предпочтение юным холопам, но в Константинополь все-таки взяла в надежде крестить его здесь и тем снять с души хотя бы часть греха.