Император-гоблин - Кэтрин Эддисон

Майя пристально взглянул на мера Ксовара.

– Это не приходило нам в голову. Мы не могли…

– Не спешите, ваша светлость, – посоветовал мер Ксовар.

Майя сложил руки перед собой, соединил кончики пальцев и ладони. Такая техника медитации была распространена в Бариджане. Насколько было известно Майе, никто из присутствующих не разбирался в этом, иначе они догадались бы о его смятении и растерянности. Через минуту он успокоился и смог ответить:

– В ту ночь мы подумали… Если мы не способны управлять империей, это все равно решать не нашему лорд-канцлеру и не нашей невестке. Именно Идре предстояло жить – или умереть – после нашего отречения и иметь дело с его последствиями, поэтому мы почувствовали, что нам необходимо с ним поговорить. Мы ожидали… – Чего он ожидал? Сейчас он уже не мог вспомнить; сцена в холодном подвале казалась далекой и неправдоподобной, как ночной кошмар. Он уронил руки на колени и ссутулился. – Мы думали, что скоро умрем.

Позади раздался какой-то шорох, но Майя не стал оборачиваться.

– Что бы ни случилось, мы хотели, чтобы Идра знал правду. Но мы не ожидали, что он бросит вызов собственной матери.

– Вы бы подписали документ об отречении от престола?

– Да, – бесцветным голосом произнес Майя. – Если бы у нас не осталось иного выбора, мы бы подписали эту бумагу. Мы не могли ввергнуть нашу страну в гражданскую войну, тем более что мы не были уверены… – Он спохватился и замолчал, но было уже поздно.

– В чем вы не были уверены, ваша светлость?

– Мы считаем, что наше царствование предпочтительнее для Этувераза, нежели правление лорда Чавара в качестве регента. Но что, если мы ошибаемся? Что, если мы ведем наш народ к хаосу и катастрофе? Какое право мы имеем навязывать свою политику тем, кто не хочет видеть нас на троне?

– В настоящий момент вы – единственный сын покойного императора Варенечибеля Четвертого, – ответил Ксовар. – Вы его законный наследник, а закон превыше всего.

– В тот момент мы вообще не рассчитывали на чью-либо поддержку, – продолжал Майя. На этот раз он совершенно точно услышал чье-то бормотание; без сомнения, это Бешелар вышел из себя. Но Майя игнорировал ворчание солдата и смотрел в лицо Ксовару. – В попытке переворота участвовали глава нашего правительства и вдова нашего брата; им помогал один из наших телохранителей.

– Да. Мы понимаем вас.

От пристального взгляда Ксовара Майе стало не по себе.

– Ваша светлость, вы разгневались?

– Мы были в бешенстве, – вырвалось у Майи, и он тут же устыдился своих слов. – И еще мы чувствовали отвращение к предателям… хотя, возможно, это было глупо с нашей стороны.

Брови Ксовара поползли вверх.

– Если лорд Чавар не желал быть вашим лорд-канцлером, ему следовало просто подать в отставку. – Свидетель кашлянул, и на его лице появилось смущенное выражение. – Многие члены правительства тоже считают, что их предали, ваша светлость.

– Вот как? Спасибо вам за это сообщение, – пробормотал Майя. Пусть это тоже было проявлением слабости, но слова Ксовара действительно его утешили. – Мы разгневались… мы до сих пор не можем успокоиться. Мы пытаемся их простить, но это очень трудно.

– Как бы вы хотели поступить с теми, кто предал вас?

– Мы не знаем, – устало вздохнул Майя. – Но в конце концов именно нам придется решать их судьбу.

– Разумеется, ваша светлость, но мы спросили не о том, что вы сделаете с ними в реальности.

– Вы задаете опасные вопросы, мер Ксовар.

– Ваша светлость, – отрывисто начал Свидетель, и в его голосе, наконец, послышалось легкое нетерпение, – мы будем выступать от вашего имени потому, что есть вещи, которые вы, император Эдрехасивар Седьмой, не можете произнести вслух. Работа Свидетелей заключается в том, чтобы говорить за тех, кто не может говорить сам за себя.

– Выходит, вы – Свидетель вел ама, – усмехнулся Майя. В этом несомненно была горькая ирония.

– Именно так, ваша светлость.

– А если мы скажем, что желаем им смерти? Самой медленной и мучительной смерти, какую только можно придумать?

Ксовар продолжал смотреть на него в упор.

– Это правда?

– Нет, – отрезал Майя. Слабак. Глупец. Ему захотелось потереть лицо, но он заставил себя сложить руки на коленях. – Мы не желали смерти даже Даджису Атмазе, а ведь его предательство было… оно причинило нам самую сильную боль.

– Вы не покараете их?

– Почему же, – с трудом выговорил Майя и смолк. Ксовар ждал. – Вы просите нас поделиться с вами самыми сокровенными мыслями. В глубине души мы хотели бы, чтобы их отправили в изгнание, в холодный полуразвалившийся дом где-нибудь в глуши, вместе с нашим бывшим тюремщиком, который ненавидел нас. Желаем им провести остаток жизни в качестве бесправных узников, точно так же, как мы провели нашу юность.

– Вы считаете, что это было бы несправедливо, ваша светлость?

– Мы считаем, что это жестоко, – поправил его Майя. – А жестокость всегда несправедлива. Вы закончили, мер Ксовар?

Ксовар окинул Майю долгим, бесстрастным, задумчивым взглядом.

– Ваша светлость, вы ничего не желаете добавить?

– Нет, спасибо, – сказал Майя.

Свидетель поклонился и неторопливо направился к выходу, невысокий, аккуратный и спокойный, как прежде. Он видел слабость Майи, но не осуждал ее; он нес бремя чужой ненависти и гнева, не сгибаясь под их тяжестью. Майе хотелось стать похожим на мера Ксовара, но пока он мог лишь мечтать об этом.

Глава 26

Часовщики и Кораджас

До начала празднования Нового года Майя был твердо намерен покончить хотя бы с одним из неотложных дел, а именно заставить Кораджас принять представителей Гильдии Часовщиков Джа’о. Десятки проблем требовали внимания императора, и в обозримом будущем он не мог решить их самостоятельно. Кстати, он до сих пор не получил известий от Тары Келехара, так внезапно уехавшего на север. Однако устроить прием для часовщиков ему было вполне по силам. До Нового года у членов Кораджаса оставалось больше двух недель на то, чтобы обсудить вопросы постройки моста и – так или иначе – проголосовать. Конечно, «контроль» Майи над событиями был весьма условным, потому что сам он ничего не делал, лишь давал указания Ксевету; однако, на его взгляд, эта иллюзия была лучше нервных припадков, болезни, уныния и любой другой реакции на бессилие и невозможность что-либо изменить.

В итоге члены Кораджаса соизволили принять часовщиков чуть ли не в последнюю минуту, за день до прибытия Авара Бариджана. Тем не менее, Майе дали понять, что и это запоздалое согласие явилось результатом сложных интриг и настойчивых уговоров. Совет Прелатов до сих пор не выбрал нового Свидетеля. Свидетель от Казначейства, сменивший лорда Беренара, оказался, по меркам Кораджаса, совсем молодым, и Майя подумал, что тот лишь через три-четыре года наберется уверенности для того, чтобы выступить с речью. Он почти жалел о том, что лорда Беренара назначили лорд-канцлером. Теперь он не появлялся на заседаниях, поскольку все его время занимали дела канцелярии. Но Майя ежедневно напоминал себе, что Беренар больше нужен ему там, чем