Кантор идет по следу - Самош Рудольф

Наугагд Семеш подошел к первому попавшемуся «трабанту» и, всунув ключ, проговорил:

– Кажется, это моя. – Однако ключ почему-то не поворачивался.

– Эй! Что вам нужно?! – крикнул Семешу лысый мужчина, рассматривавший витрину магазина.

– Как что? Что нужно! Уехать хочу. Машина-то моя, – обиженным тоном ответил Семеш.

– Ваша не машина, а милая дамочка. – И лысый решительно направился к нему.

– Попрошу выбирать слова! – бросил Семеш лысому и, повернувшись к Дитке, добавил, но так, чтобы слышал лысый: – Черт бы их побрал! Понаделали этих «мыльниц» и покрасили в один цвет. Поди разберись, где машина твоя, а где чужая…

Семеш ломал себе голову над тем, как бы с честью выйти из этого щекотливого положения. Его даже в пот бросило. И вдруг он вспомнил, что на зеркальце заднего обзора в машине Турка болталась игрушечная фигурка Швейка. Он подскочил к третьей в ряду машине е фигуркой Швейка и, бросив презрительный взгляд в сторону лысого, с облегчением сказал:

– Вот она, моя!.. Прошу вас. – И Семеш галантно открыл дверцу. Заметив подозрительный взгляд дамы, он объяснил: – Эти машины такие одинаковые, что не удивительно, если не узнаешь собственную и сядешь в чужую… А как разошелся этот лысый тип! Балда, да и только: думает, если у него машина есть, то у других ее нет. Никакой тебе деликатности! Одна грубость…

Через минуту они уже ехали по улице. Не имея нужного опыта, Семеш вел машину осторожно. Не без труда он выехал из центра и свернул на набережную, которая была относительно свободной. Пользуясь этим, Семеш несколько отвлекся и начал расписывать красоту Будапешта. Практичная Дитке с удивлением слушала его восторженную болтовню. Она будто впервые в жизни видела и Королевский дворец, и Собор короля Матьяша, и Бастион рыбаков, и Цепной мост, и здание академии, и парламент с его многочисленными башенками… Виной тому был торжественный голос Семеша.

В Буду Семеш проехал по мосту Маргит, миновал минарет Гюль Баба. Проезжая мимо ресторанчика Пейерли, он не забыл упомянуть о том, какой великолепный фасолевый суп там подают, а через несколько секунд уже рассказывал ошеломленной Дитке какую-то древнюю легенду о нашествии турок на Венгрию.

Свернув на улицу Вархалои, он поехал на подъем. Минуя научно-исследовательский институт связи, Семеш со знанием дела начал распространяться о современной сверхдальней связи. Насладившись произведенным на даму впечатлением, Семеш заговорил о том, что, по его глубокому убеждению, мужчина должен содержать женщину, должен создать для нее удобное гнездышко и тому подобное.

– Вот мы и приехали, дорогая, – Семеш затормозил перед недостроенной виллой, которую облюбовал заранее. Выйдем, дорогая!..

Выйдя из машины, он галантно открыл дверцу и пригласил даму выйти.

– Только осторожно, не запачкайтесь, пожалуйста, – вежливо предупредил он. – Знаете, при строительстве не обходится без известки, глины, обломков кирпича…

Дама, словно зачарованная, остановилась перед виллой и оценивающим взглядом начала ее осматривать. Не сдержавшись, она назвала возможную цену виллы:

– Триста, нет, тысяч четыреста.

Семеш вытирал руки платком и переступал с ноги на ногу.

– Так-так! – громко произнесла Дитке. – Так почему же приостановились строительные работы?

– Положение довольно щекотливое, – с наигранным замешательством начал объяснять Семеш. – Как я уже говорил, у меня не хватило денег, а влезать в долги мне не захотелось. При займе в банке нужно платить шесть процентов, в другом месте потребуют и того больше. К сожалению, с января подорожали строительные материалы. Если бы не это… А тут еще и одиночество, когда сам не знаешь, для чего и для кого все это строишь…

– А сколько же денег вам требуется для завершения строительства? – перебила его Дитке.

«А она намного хитрее, чем я думал», – мелькнуло у Семеша в голове.

– Для полного завершения, включая установку котла для парового отопления, нужно приблизительно… – Семеш нахмурил брови, сделав вид, будто производит в уме сложные подсчеты, – тысяч сто, минимально – хотя бы сорок – пятьдесят тысяч… А там уже и переезжать можно…

И вдруг совершенно неожиданно Семеш встал перед Дитке на колени, обнял ее некрасивые ноги и, склонив голову набок, словно пес, выпрашивающий лакомый кусочек, часто-часто заморгал глазами:

– Дорогая, разрешите здесь, перед нашим будущим гнездышком, попросить вашей руки… Умоляю вас, не отказывайте мне!..

– Вы глупенький, – перебила его дама. – Немедленно встаньте!

– Не встану до тех пор, пока не услышу желанного «да».

– Вы мне нравитесь, – произнесла Дитке, глядя поверх его головы на виллу. Когда же она перевела взгляд на Семеша, в голосе ее зазвучали патетические нотки: – Ну, а если я дам вам заимообразно шестьдесят тысяч форинтов?

– Нет! – Семеш отчаянно затряс головой. – Нет! Об этом не может быть и речи! – Он еще крепче обхватил руками колени Дитке.

– А если я буду настаивать?

– Я все равно не соглашусь на это! – проговорил Семеш трагическим тоном.

– Значит, вы не любите меня! – И дама рванулась, стремясь высвободиться. – Если вы не примете моего предложения, тогда все ваши слова я буду считать лживыми. Тот, кто по-настоящему любит, не раздумывает, принимать ему помощь от любимого человека или нет… Пустите меня!

– Но, дорогая… Не оставляйте меня, я вас обожаю.

– Вы принимаете мои шестьдесят тысяч?

– Мне трудно это сделать. Мне стыдно…

– Глупый ты, Путя! – Дитке впервые назвала Семеша на «ты». – Встань и поцелуй меня!

– О счастливое мгновение! – Путя вскочил на ноги и запечатлел на густо напудренной щеке дамы звонкий поцелуй.

– Итак? – спросила она, освобождаясь от объятий Семеша. – Если я дам тебе шестьдесят тысяч, когда мы сможем переселиться в этот дом?

– В конце лета, самое позднее – осенью, – ответил он, с трудом сдерживая себя, чтобы не расхохотаться.

– Хорошо, – кивнула Дитке, – поехали… Завтра я сниму со сберкнижки деньги, а ты сегодня же сходи к мастерам. Договорились?

– Ты не женщина, а ангел, спустившийся с небес на грешную землю! – воскликнул Семеш, потирая вспотевший лоб.

Игра удалась.

Местом встречи с женщинами, которые откликнулись на его объявление в газете, Семеш по многим причинам выбрал кафе «Гюль Баба». Во-первых, от кафе было не так далеко до «его виллы» на Холме Роз. Во-вторых, в центре города он чувствовал себя не совсем спокойно, так как в любой момент мог нечаянно столкнуться с кем-нибудь из знакомых, особенно с девицами, которые могли бы помешать его сватовскому спектаклю.

И он не ошибся. Однажды он потерпел досадное фиаско.

Он ждал в кафе свидания с очередной жертвой, которая стремилась выйти замуж. Женщин он выбирал но присланным ему фотографиям. На этой фотографии была изображена довольно полная дама, однако Семеш и представить себе не мог, что на самом деле эта особа превзойдет все его ожидания.

Даме оказалось далеко за сорок, а весила она не меньше ста килограммов. Внешний вид расплывшейся дамы буквально ошеломил Семеша, и он в первый момент даже подумал, что она ищет отнюдь не его. Дама шагала грузно, и паркет под ней ужасно скрипел, не выдерживая такого давления.

– Это ваш девиз «Белая гвоздика»? – спросила Семеша дама, закрыв спиной всю стойку.

Семеш хотел было отказаться, но предательская белая гвоздика торчала у него в петлице пиджака.

– Да, – нерешительно выдавил он. – Прошу вас, садитесь.

Дама уселась, но не на стул, а на диван, заняв его почти полностью.

«Боже мой, какая туша!» – содрогнулся Семеш.

– Могу ли я заказать рюмку коньячку? – предложил он.

– Коньячку?… Это можно… двести граммов.

– Девушка! – позвал Семеш официантку. – Рюмочку коньяку.

– Пардон! – грубым, почти мужским голосом запротестовала дама. – Двести коньяку!

От волнения Семеш не заметил, как за их столик подсела его бывшая знакомая Илди Бамбиш.