Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Закрыто, Тама! – тянет Грег.
Я разворачиваюсь:
– Хватит! Отпусти меня!
– Ключи у меня. И твой паспорт тоже. Куда тебе идти. Попалась, дорогуша.
Я застываю на месте. Значит, мой паспорт украл он. И к Изри меня не пускает он. Как я могла быть такой дурой?
Как Изри мог быть таким слепым?
– Это для твоего же блага, Тама, – добавляет он, противно улыбаясь. – Зачем ради него так рисковать… Тебе надо его забыть. Уверяю, так будет лучше…
Он прижимает меня к стене и снова лапает. Меня начинает мутить. Я с яростью высвобождаюсь и начинаю изо всех сил его колотить. Он хватает меня за руки и притягивает к себе:
– Эй, тихо, тихо!
Он держит меня за руки, и я бью его по ноге. Он кричит от боли и отпускает меня. Я выбегаю в коридор, но он меня догоняет. Хватает за волосы и резко дергает к себе, а потом кулаком бьет в лицо. Я падаю на пол и секунду не могу прийти в себя. Перед глазами пестрят мушки.
– Ты этого хочешь? – ужасающе сладко тянет Грег. – Кстати, мог бы и сам догадаться… Так тебя Изри приручил? Кулаками? Ну что ж… Буду делать, как он, раз тебе это нравится.
Он снова меня бьет, я ору от боли. Наконец он дает мне передышку и с улыбкой разглядывает:
– Я думал, тебе больше нравится мягкость… Ошибался, значит!
– Хватит, Грег, пожалуйста…
В ответ на мольбу на меня сыплется новый град ударов, я теряю сознание, а когда прихожу в себя, Грег тащит меня по коридору. У меня больше нет сил сопротивляться, и он затаскивает меня в комнату.
– Мне даже нравится! – ухмыляется Грег. – Приятно. Из был прав!
Он бросает меня на кровать. Я как в тумане вижу, что он снимает футболку и джинсы, но мне не удается прийти в себя. Он бросается на меня, правой рукой он удерживает мои запястья, а левой – начинает сдирать с меня одежду. Я бью его коленом и кусаю за плечо. Яростно вонзаю зубы в его плоть. Рот наполняется кровью, и Грег взвывает от боли:
– Сучка!
Он хлещет меня по щекам, а потом переворачивает на живот и садится сверху. Ремнем он связывает мне запястья за спиной. Мне остается только рычать, как дикий зверь. Он стаскивает с меня брюки, но мне удается изловчиться и попасть ему ногой в челюсть.
Я не поддамся.
Я слишком долго поддавалась.
Я буду биться до конца. До смерти.
Я не буду ему принадлежать. Никогда. Потому что я уже принадлежу Изри.
Когда Грег раздвигает мне ноги, я начинаю орать. Выкрикивать только одно имя:
– Изри!
– Зови, зови, дурочка! Твой прекрасный принц в тюряге!
Нет. Господи, только не это. Прошу, не допусти этого.
Но в этот момент Богу нет до меня дела.
Грег меня насилует, а я повторяю и повторяю имя Изри.
Только он может помочь мне пережить боль, стыд, отвращение.
Надругательство.
Над моим телом, над нашей любовью.
Мне кажется, что это длится несколько часов, но на самом деле проходит несколько минут. Грег обессиленно падает рядом с мной, а я лежу без движения, стиснув зубы, закрыв глаза. Он гладит меня по бедру, и я стараюсь сдержать рвотные позывы.
Я и без этого чувствую себя грязной.
– Изри относился ко мне, как к куску дерьма. Для него существовал только Маню. Маню то, Маню се… Я был пустым местом. Так что сейчас я лишу его всего… Всего! Бизнеса, бабла и телки.
– Он тебя убьет! – цежу я сквозь зубы.
– Оттуда, где сейчас, он ничего сделать не сможет! И, если хочешь знать, это я его сдал. Один звоночек. Рассказал, где найти убийц этого племянничка Сантьяго… И хоп! Ни Маню, ни Изри! Легкотня…
Я чувствую, как во мне начинает бурлить ярость. Если бы только он меня развязал. Если бы только мне хватило силы удавить его собственными руками…
– Из убьет тебя, урод!
– Надо бы поучить тебя уму-разуму, – вздыхает Грег. – Чтоб повежливее была…
Я извиваюсь, пытаясь высвободиться, а он в это время открывает ящик и достает наручники. Я спрашиваю себя, где он их взял, хотя это последнее, что должно меня интересовать. Он получает несколько ударов, но ему удается надеть на меня наручники. Потом он снова раздвигает мне ноги. Я ору так громко, что он зажимает мне рот рукой.
– Я понимаю, почему ты ему так дорога, нашему Изу! Ты и правда горячая штучка!
Пока ужас повторяется, я снова и снова взываю к Изри, но никто не может меня услышать.
Когда наконец Грег оставляет меня в покое, у меня получается сползти с этой проклятой кровати и забиться в угол. Руки у меня по-прежнему скованы. Я сворачиваюсь в клубок от боли.
К побоям я привыкла.
Но изнасилование намного хуже.
Ужаснее, чем все пытки, которым я когда-либо подвергалась.
По бедрам течет кровь. Больно и физически, и морально, сердце ноет.
И мне страшно.
Я попала в лапы к хищнику, который играл со мной в кошки-мышки. И будет продолжать эту игру.
Я подтягиваю ноги к груди и прижимаюсь лбом к изодранным коленкам. И начинаю беззвучно плакать.
Изри, клянусь, больше я этого не допущу. Никогда.
Лучше умереть.
Грег возвращается в спальню уже ночью. Зажигает свет, я зажмуриваюсь. Когда я открываю глаза, он стоит, склонившись надо мной, и улыбается. Эту его улыбку я сейчас ненавижу больше всего.
– Все путем, Там-там? – ухмыляется он.
– Иди к черту.
– Ух… Храбрая малышка!
Он гладит меня по окаменевшему лицу.
– Сейчас расскажу, как все будет… Будешь обо мне заботиться, готовить, убирать… В общем, начнешь играть свою обычную роль!
Он садится возле меня на корточки, закуривает и выдыхает мне дым прямо в лицо.
– Тебя же для этого из Марокко привезли, нет? Прислуживать!
Я отворачиваюсь, чтобы не видеть его отвратительное лицо.
– Я тут поговорил с матерью Изри… Милая женщина, не находишь?
Межда, Грег. Худший из всех альянсов.
– Она тебя ненавидит, – продолжает мой палач. – Она уверена, что все из-за тебя. Что ее сын гниет за решеткой по твоей вине…
– Она узнает, что это ты!
– Нет, Тама… Ничего она не узнает. Она мне все про тебя рассказала. Теперь мне все о тебе известно… Ты будешь меня обхаживать, а когда я буду уходить, то
