Ты будешь нашей мамой? - Оля Виноградова

Великая Мать сидела с низко опущенной головой на плоту, купая ноги в спокойном темном море. Длинные распущенные волосы облаком змеились по воде, привлекая снующих меж прядями мелких сверкающих рыбешек, приманенных моррами для освещения.

До островов осталось совсем чуть-чуть, как говорил провожатые. Или конвоиры… Чуточку быстрее бы, но тягловые рыбы не способны развивать большую скорость. Без привычной твердой почвы под босыми ногами дриаде было неуютно, а мертвые срубленные деревья привносили уныние и тоску по вечнозеленому лесу.

— Крусстишь? — из моря вынырнула голова Владыки Вод. Мужчина ухватился за поручни плота и рывком вытащил на поверхность мокрое блестящее тело. — Ты поссволишь коворить мысленно? — Инали кивнула. Она не будет ставить собеседника в неудобное положение. Тем более Амниса.

— Да… — запоздало ответила женщина на вопрос.

— Хочешь, чтобы вода смыла твое горе? Забрала с собой и растворила? — искривленная щель рта. Морр близко. Намек на эмоции, скрытые магией ментального общения, или же… выражение презрения! Намеренная или случайная демонстрация?

— Да…

— Она не поможет… — мужчина протянул руку и коснулся щеки хранительницы. — Перестань. Сколько можно проливать слезы? Вода и без того соленая. Я хотел бы помочь тебе, Инали… но не знаю, как… Что мне сделать для тебя? Могу раскрасить море тысячью огней… Могу заставить танцевать подводных жителей… Или… можно покататься на огромных волнах… Выбирай…

— Не знаешь, как? Предлагаешь развлечения?! Ты издеваешься?! — в голосе мелькнула искра гнева. — Ты не понимаешь! Не на твоих глазах ее убили! Не ты знаешь, что заслуженно, но не можешь смириться, как ни пытаешься! — пощечина вцепилась в лицо Владыки.

— Ты права. Не я… Не на моих… Но я бы не изменил своим принципам, вдруг оказавшись на твоем месте. Я бы забыл. Уже. Поступи так же. Перестань мучить себя, — Амнис не ответил на удар. Инали невменяема. Задача — привести ее в чувство, а не покалечить окончательно.

Женщина вскочила и, заломив руки на груди, отступила на шаг:

— Забыть? Смерть дочери? Да ты просто бездушен!!! — крикнула она в лицо морру. — Бездушен… — задрожала нижняя губа, выдавая намерение вновь залиться слезами.

Владыка сменил ипостась и ступил на плот:

— Если тебе будет угодно, Инали… — морр безразлично пожал плечами. К чему отрицать очевидное? Не ей ли знать его без чешуи[82]…

Он видел состояние Инали. Он поднимал свои воспоминания, до того, как выбрал равнодушие, но не почувствовал ничего. Лишний раз не дернулось сердце. Не образовалось шрама на душе. Маоры нет. Ну и что?! Отрезать плавники и удалиться отшельником во впадину на дне?!

— Как ты можешь так говорить? Ведь она была и твоей дочерью тоже! — дриада позабыла свой статус. Оставила на суше величавость. Плавность речи и движений. Перед лицом любимого мужчины. Просто женщина, нуждающаяся в сочувствии. Толике утешения ласковыми руками.

— Я не знал ее, а даже если бы и знал, то вряд ли что-то изменилось, — Амнис вытерпел град ударов маленькими кулачками после этих слов. Ввинчивающийся в чувствительные уши женский визг, пока Инали тряпкой обессилено не распласталась по дереву.

— А Маора всегда хотела знать, кто ее отец… В конце концов, это ее и погубило… — излом. Надрыв. В невзрачном шепоте колючих слов.

— Не смей перекладывать на мои плечи твою ответственность. Не ты ли так же взвыла от безысходности в Долине? Не ты ли в юном возрасте сбежала, куда глаза глядят, на берег моря? А кто просил тебя показать, представить, познакомить? Кто отказал?! — события далеких восходов, словно живые, предстали перед внутренним взглядом. — Ваши дочери — полные копии матерей! Жесткое традиционное воспитание вашей расы. Прямое наследование обязанностей и никаких свобод! Маора первая птичка… Помяни мое слово, Инали: вы или добровольно измените образ жизни, или вас заставят это сделать!

Дриада промолчала в ответ. Еще раз вздрогнули и опустились худенькие плечики. Ее лицо защищено от хлесткой истины — заперто ладонями. Плотно сжатыми. Вдавленными в кожу.

— Плачь… — Владыка обнял женщину, прижал к себе. — Давай по капле выдавливай боль из души, если считаешь, что для тебя это единственный путь к спасению. Бесись. Бей меня, Инали. Выплесни, что накипело. Вскрой гнойники, чтоб кожа поросла новой, здоровой чешуей…

Хранительница вскинула лицо с заплаканными щелочками глаз и с ненормальной решимостью дерзко объявила:

— Нет! Ты вернешь мне то, что я потеряла, — и женщина впилась в губы Владыки долгим поцелуем.

«А почему бы и нет…» — вихрем пронеслось в голове морра. Какое-никакое, а все же развлечение…

Глава 26

Двойная игра

Ночь окутала селиум. Глухие окна гасили завывания ветра. Отчаянный скулеж дворовых псов, дергающихся на привязи. Они чувствовали. Они знали, в отличие от увлеченных вечерними заботами эльфов, что скоро останутся… Одни… И тосковали собаки. И горевали заранее. О загубленных жизнях. Псы выли в полную силу. Предупреждали об опасности, прилетевшей в город вместе с вьюгой, но лишь изредка раздраженный голос хозяев приказывал им. Заткнуться. Сворачивалось животное клубком, от обиды и злости, но не смело перечить разумным — тихо скулило в лапы…

А в домах остроухие делились впечатлениями о бродячих артистах. Кто посетил их представление. Кто не попал — слушал и завидовал. Чему? Восторженно отбитым ладоням. Шелушащимся от подбадривающего свиста губам. Облегченным на несколько монет кошелькам. Впечатлений. Масса. Рассказываемых с возбужденным подпрыгиванием. В лицах. С выплеском эмоций. Заново переживаемых. До последнего напитка за ужином. Материнского поцелуя на ночь. Сонно закрытых глаз и довольной улыбки на устах. Потухшего света в большинстве зал…

Она. Пришла. Позднее… Ступая узкими босыми ступнями по запорошенной снегом мостовой. Привлеченные, вились драгоценной россыпью вокруг Нее снежинки, среди покрывала абсолютной тьмы, стелющегося вслед за Девушкой. Вползающего в тонкие щели. Чуть-чуть приоткрытые окна. И присваивающего себе припозднившихся сотворенных среди каменных исполинов селиума. Обреченным незнакомцам никогда не добраться до дома, а их близким недолго осталось переживать и волноваться. Она заберет и их жизни тоже… Всех. Без разбора. Без оправданий. Скопом. Потому что она ищет. Среди тысяч мыслей, ярких звезд воспоминаний. Ответ. Зачем? Они все здесь…

Какая цель? Каждый восход совершать одни и те же действия. Погрязать в рутине. Оборачиваться в прошлое, провожая взглядом стремительно убегающее детство. Юность. Зрелость. Зачем?