Аромат рая - Дженнифер Блейк

Купить ленты для четырех бутылочек не составило большого труда. Не собираясь сразу возвращаться в свою каморку, Элен направилась к реке. Там, на крепостном валу, дул прохладный ветерок, и Элен стояла, любуясь рябью на воде. Она подумала о женщинах, которые, оказавшись в таком же положении, с горя бросались в реку. Такой простой выход ее не устраивал. Конечно, жизнь ей пока не улыбалась, но будущее представлялось все-таки прекрасным... А трудности она преодолеет. «Должна преодолеть», – подумала Элен и уверенно направилась к дому.

Подходя к меблированным комнатам, где она жила, Элен встретила продавщицу сладостей. Мулатка-квартеронка весело распевала песенку о вкусных конфетах, которые она продает. Веселая походка заставляла ее юбки развеваться, а широкая улыбка озаряла все ее лицо, чуть-чуть, правда, скрытое красным шелковым тиньоном, крупные золотые серьги раскачивались в такт ее шагу, заметно выделяясь на фоне бледно-кремовой кожи ее щек. Конфеты-пралине, были прикрыты накрахмаленной белой тканью, а когда она приподняла ее, оттуда пахнул густой аромат молока и сахара, смешивавшийся с вечерними запахами дыма от костров, на которых готовилась пища, а также духов, которыми пользовалась сама квартеронка.

К удивлению Элен, эти запахи не вызвали у нее ощущения тошноты, может быть, из-за того, что вечерний воздух был прохладным и свежим, а может, оттого, что после прогулки она проголодалась. Она купила плоскую круглую конфету, посыпанную сверху крошками орехов-пекан. Квартеронка одарила ее лучезарной улыбкой и блеском глаз из-под длинных ресниц и, пробормотав благодарность за покупку, двинулась дальше по улице, продолжая распевать свою незамысловатую песенку.

Поднимаясь по лестнице к себе в комнату, Элен не удержалась и откусила кусочек конфеты. Сняв шляпку и перчатки, она отломила и положила в рот кусочек побольше с половинкой ореха-пекан, вдавленной в него.

Горький вкус обжег ей язык. Ее лицо искривилось. «Должно быть, орех-пекан был диким», – подумала она. Тошнота и слабость охватили ее, а на лице выступила испарина. Элен бросилась к кровати, вытащила из-под нее ночной горшок и выплюнула остатки конфеты. И тут же у нее открылась рвота. Она упала на колени, сотрясаемая судорогами, которые, как ей казалось, продолжались бесконечно.

Рвота прекратилась, но спазмы в желудке все еще продолжались. И это очень пугало ее. Элен пыталась успокоить себя, ведь беременные женщины часто страдают от таких унизительных приступов с незапамятных времен, думала она. И все же ей было не по себе. Держась за кровать и стены, спотыкаясь, с трудом она вышла в лестничный холл и позвала на помощь хозяйку.

Дивота примчалась немедленно вместе с посланной за нею перепуганной девушкой. Увидев, как Элен, корчась от боли, каталась по кровати, не находя себе места, с влажными от пота волосами, горничная тут же послала прислугу за горячей водой и чашкой. Из своей сумочки, которую предусмотрительно принесла с собой, Дивота достала сушеные травы, белые и желтые порошки; взяв их щепотками, смешала и залила горячей водой. А потом, склонившись над Элен, заставила ее выпить приготовленное снадобье. Позже она неоднократно еще поила Элен.

Спазмы постепенно утихали. Элен уже могла спокойно лежать на кровати, вытянув ноги, ее дыхание стало свободнее. Но руку Дивоты, пока не наступила ночь и сон не сморил ее окончательно, выпустить боялась.

Проснувшись утром, Элен не обнаружила Дивоты. Шел слабый моросящий дождь, его мягкий перестук раздавался над головой. Она лежала в постели, сложив руки на животе и ус-тавясь в складки марлевой сетки от комаров, натянутой вокруг ее кровати. Крошечное живое существо теперь было в безопасности. Дивота в очередной раз, приложив свое мастерство магии, помогла ей.

Совсем недавно Элен сделала для себя открытие, что ее ребенок – это живая реальность. До того свое состояние она воспринимала как болезнь или недомогание, как проблему, которую можно разрешить. Она говорила о ребенке с Дивотой, думала о нем, но в сознании ее он еще не материализовался, а существовал как некий маленький призрак. И если бы она его потеряла тогда, то неизвестно, горевала бы она о нем или чувствовала бы некоторое облегчение. Теперь же ребенок для Элен стал ее плотью и кровью, частицей Райана, поэтому маленькое существо надо было яростно защищать.

Апатия, недавно овладевшая Элен, казалось, уходила. Впереди была цель... Слишком долго она позволяла обстоятельствам подавлять себя, слишком много времени отдала скорби по утраченному прошлому. Но все. Хватит. Надо брать себя в руки, принимать какие-то решения... Если не привести собственную жизнь в порядок, как же тогда можно создать жизнь для своего ребенка?

Райан должен обо всем узнать... Нельзя скрывать от него свою беременность. Как он отнесется к ее сообщению и что станет предпринимать, Элен, конечно, не могла и представить себе... Но узнать о ребенке он должен. А кроме того, нельзя откладывать дела, связанные с изготовлением духов, например, покупку лент...

Конечно, уход из жизни нескольких ее знакомых повлиял на ее душевное состояние. И все же расследованием их смертей должны были бы заниматься власти, а не она. Элен не позволит, чтобы тени ушедших омрачили ее собственное будущее...

Позвякивание посуды на подносе за ее дверью означало, что принесли ее утренний кофе. Молоденькая служанка приоткрыла дверь. Увидев, что Элен проснулась, толкнула ее.

– Bonjour, mam'zelle, – приветствовала она, – хорошо ли спали? Ваша горничная, которая приходила вчера вечером, сказала, чтобы я не будила вас слишком рано. А месье Дюран отдал распоряжение сообщить вам, что на площади Плас-д-Арм уже собирается народ. Он тоже пойдет туда через полчаса и хотел узнать, не пойдете ли вы с ним.

Церемония передачи власти, означавшая переход Луизианы от Испании к Франции, состоится сегодня в полдень. Разумеется, Элен должна пойти. Она отбросила простыню в сторону.

– Да, я пойду с месье Дюраном. Передай ему мою просьбу подождать меня, а потом достань темно-бежевое поплиновое платье и шаль.

– Но ваш кофе, мадемуазель?

– Оставь его на столе. Ну, быстро же!

Дождь все еще продолжался – затяжной и монотонный, – серебристая морось, падавшая с серых тяжелых небес. Люди в толпе, ожидавшей на Плас-д-Арм, старались укрыться от него, кто как мог: одни стояли на портике храма Сан-Луи, под аркадой здания муниципалитета, известного как «кабильдо», где в зале верхнего этажа и должна была произойти официальная церемония смены власти, другие прятались под редкими деревьями, которые росли вдоль прилегающих улиц. Некоторые женщины держали над головами зонтики из промасленного шелка, чтобы не испортить свои нарядные капоры и шали, тогда как мужчины стойко держались под дождем, который каплями стекал с узких полей их шляп. Многие из них нацепили трехцветные кокарды, в знак своей лояльности Франции.