Королева в раковине - Ципора Кохави-Рейни

Стук каблуков гремел по центральному проспекту. И беспрерывно неслось: «Хайль Гитлер». И беспрерывно вздымались руки. «Когда кровь евреев потечет с ножей, Германия станет свободной!». Взвод барабанщиков шел впереди колонны. Бертель побледнела, сама себя подбадривая шепотом: «Это не моя страна. Это не мой народ. Я — еврейка, Мое отечество — страна Израиля». Гейнц отрешенно следил за шагающими мимо колоннами. Штурмовик, следящий за порядком у края тротуара, подбежал к нему и заорал:

— Поднять руку!

Гейнц не прореагировал.

— Мы отсечем тебе голову! Вырвем глотку, подними руку, как все!

Лицо штурмовика пылало, уши его побагровели. Гейнц сильнее сжал руку Бертель, и они удалились подальше от бесчинствующего нациста и рева человеческого отребья.

Дом Френкелей охвачен гневом. Огненные флаги, рев труб, грохот барабанов, националистические песни, единый стук каблуков вскружили голову Лоцу. Светловолосый парень говорит так, словно принадлежит к лагерю победителей. Лоц — спортсмен. Кубки по хоккею, полученные им на соревнованиях, выстроились на полках в его комнате. Парень ведет себя так, словно проклятия нацистов в адрес евреев его вообще не касаются. С высокомерием обвиняет самих евреев в их положении.

— Во всем, что касается нацистов, вы преувеличиваете. То, что они ненавидят евреев, еще не говорит о том, что евреев отовсюду изгоняют.

Дом потрясен. Нескончаемые шествия нацистов гипнотизируют Лоца.

— Я не знаю, что это такое еврей, и не хочу это знать.

Создается впечатление, что он предпочитает быть христианином. Бертель сжимает кулаки и удаляется в свою комнату. Она чувствует, что из всех домочадцев лишь один Гейнц понимает, что злой дух, овладевший государством, не станет коротким эпизодом истории. Не завтра наступит отрезвление в их любимом отечестве. Как бизнесмен, он всеми своими фибрами чувствует приближение катастрофы. А школьница Бертель уже почувствовала эту катастрофу на себе.

За одну ночь нацисты изменили характер школы. Ужас поселился в ее стенах. Каждая ученица обязана придти в актовый зал и прослушать лекции об успехах Гитлера и нацистской идеологии. Нацисты возбуждают ненависть к своим политическим противникам и, главное, к евреям, по их словам, доминантному фактору, наносящему ущерб немецкому народу.

Что это такое — еврейство?! По дороге из школы домой она думает о том, что только нацисты могут ей дать конкретный ответ, что такое еврейство и что означает — быть евреем. Она поднимает голову вверх. Легкий и шумный самолетик, как хищная птица проносится над ней и время от времени швыряет листовки с воззваниями: «Работа — всем! Хлеб и масло — всем!» «Германия освобождается!», «Гитлер — освободитель Германии!»

Листовки устилают землю. Гудение самолета и гигантские красные флаги с черными свастиками, развевающиеся на ветру над домами, шелестят и нашептывают ей: «Я всего лишь клоп, которого надо уничтожить!» Ноги еле несут девочку по снегу, засыпанному листовками.

В доме Френкелей тишина. Гейнц сидит на краешке кровати. Его лицо спрятано между ладонями. Кровь пульсирует в жилах над бровями. Договора, заключенные с евреями, больше не выполняют. У фабрики нет новых заказов. Часть рабочих уволилась. К счастью, Гейнц прислушался к совету семьи Гирш из Месингверка, и через некоторое время переведет наличные и драгоценности в швейцарский банк. Бертель крутится возле брата, жалея его.

Уже три недели Гитлер находится у власти. Бертель тяжело привыкнуть к форме гитлерюгенд, в которую облачили всех учениц. С евреями никто не общается. Девочки боятся с ней говорить. Даже Гильдегард перестала бегать за ней с просьбой сделать за нее уроки.

Гейнц гладит Бертель по голове, взгляд его недвижен. Гитлер — канцлер Германии. Силы оставили деда, его плечи опустились, движения стали медлительны и тяжелы. Старость проступила на печальном лице. Он перестал по утрам делать гимнастику под звуки патефона в своей комнате, не облачается в свои элегантные костюмы и не выезжает из дома по делам на карете с черным верхом и серебряными плюмажами.

Дед не может выдержать бездействие и овладевшую им черную меланхолию, и потому ходит на собрания еврейской общины, чтобы хоть немного набраться оптимизма у евреев Берлина. К примеру, там считают, что консерватор Фон Папен, заместитель Гитлера, будет действующим канцлером, а Гитлера он будет держать при себе, как марионетку. Дед прислушивается, но в глубине души знает, что Гейнц лучше них понимает нынешние реалии. Возвращаясь с общинных собраний, он запирается в своей комнате или в кабинете покойного сына, и ни один мускул не дрогнет на его лице. Единственно, к чему он прислушивается, так это к колокольчику молочника. Многие служанки покинули еврейский дом. И когда Фердинанда и Бумбы не дома, дед берет фаянсовый кувшин и направляется к молочнику в белом халате, постукивая тростью по снегу. В эти дни ему кажется, что только белые машины с кранами на боку пересекают город, как в доброе старое время. Дед, знакомый всей улицей, молчит и не ведет, как раньше, беседы с соседями, стоящими в очереди за молоком. Покупка продуктов откладывается на вечер, чтобы не выделяться и не привлекать внимание банд хулиганов.

Дом изменился. Сестры-альбиноски Румпель заняли место поварихи Вильгельмины сразу же после того, как дед ее выгнал. Они готовят простые блюда, ибо дед потерял вкус к деликатесам и все время печален. Он уже почти не поднимает век и не щиплет их за щеки. Домочадцы потеряли аппетит. Уборщица Кетшин со слезами рассталась с еврейским домом. Напуганная атмосферой Берлина, она уехала в свою деревню. За ней потянулись и другие. Остались лишь старый садовник Зиммель и, конечно же, Фрида. Близнецы взяли на себя уборку, стирку, глажку и шитье. Они заметно погрустнели, умолк их постоянный смех.

Руфь и Ильзе не наряжаются и не пользуются парфюмерией, не посещают места развлечений на улице Фридрихштрассе. Их друзья убежали из Германии в соседние страны или в Америку. Те, кто остался в Берлине, держат с ними связь издалека. Ушло навсегда время вечеринок в доме, с пением, музыкой и танцами.

Куплетист Аполлон, бывший любовник певицы Марго, сбежал в Бразилию. Он был освобожден из тюрьмы, благодаря связям художника Шпаца с одним из лидеров Гитлера — Юнгом. Сам Шпац тоже исчез. Ходят слухи, что он работает на животноводческой ферме в пригороде Берлина.

В эти дни Гейнц полностью прервал связь со своей подругой, христианкой Кристиной. Дом охвачен безмолвием, и в гостиной на креслах потягиваются после сна домашние псы, ворчат, постанывают, словно и они ощущают тяжкую атмосферу в доме.