ГНИЛЬ - Константин Соловьёв

— Надеюсь, мне удастся запатентовать эту методику, — сказал он, рассматривая в отражении шрам на правом виске, извилистый и неровный, — Хотя сомневаюсь, что она будет популярна.

— Ты не думаешь, что стоит съездить в госпиталь? — спросила она не очень настойчиво.

Взгляд у нее тоже был неуверенный, смущенный. Это удивило его.

— Господи, неужели ты переживаешь только оттого, что я уже не похож на живого мертвеца, как прежде?

— Я вовсе не переживаю. Но мне кажется… Нет, не обращай внимания, Джат. Кажется, я просто боюсь поверить, что тебе и в самом деле лучше. Это так…

Он понял ее и мягко обнял за плечи.

— Если честно, мне пока и самому трудно привыкнуть. Я-то был уверен, что остаток жизни проведу в качестве неподвижного овоща в каталке. Но, видимо, мое тело не из той породы, что позволяет уложить себя так просто, — он шутя напряг левый бицепс и мышцы руки с готовностью отозвались, приятно загудев, — Черт возьми, я бы дорого дал за то чтобы сейчас увидеть рожи тех самозваных врачей из госпиталя, что прочили мне больничную койку!

Больше всего хлопот ему приносила правая рука, висевшая на груди мертвым грузом. Как он ни пытался, к этому он привыкнуть не мог. Из-под бинта виднелись только кончики пальцев, неестественно серого цвета, истончившиеся, как проглядывающие из-под снега хрупкие ветки дерева. Маан прикасался к ним, и ничего не ощущал. Просто мягкая плоть, не более одушевленная, чем холодная котлета из крио-камеры. Привыкнуть к тому, что отныне она не является частью его организма, лишь обособленным, лишенным контроля бесполезным придатком, казалось ему невозможным. Иногда он пытался заставить ее двигаться — просто смотрел на пальцы и приказывал им шевельнуться. Хотя бы на миллиметр. Просто дрогнуть. Но тщетно, и всякий раз после этих бесплодных попыток он ощущал глухое отчаяние.

В этом не было вины его тела. Не все то, что оказалось сломано, можно починить.

«Для комфортной жизни мне будет достаточно и одной руки, — говорил он сам себе, пытаясь перебить это похожее на детское ощущение несбывшейся надежды, — В конце концов вряд ли мне еще придется держать в руках оружие или что-либо тяжелее зонта».

Он выздоравливал, и это стало очевидной вещью, такой же реальной и ощущаемой, как окружающая его мебель. Маан уже не боялся себе в этом признаться, напротив, с нетерпением ожидал, что принесет ему каждый следующий день.

Но на фоне всего прочего это была лишь мелочь. Маан радовался своим новым ощущениям и чувствовал себя превосходно — по крайней мере, для человека в его состоянии. Глядя на него, радовались Кло и Бесс. Даже воздух, казалось, переменился в доме, если раньше он казался разреженным, отдающим неприятным запахом, навевающим мысли о болезнях, то теперь его словно пропустили через невидимый, но мощный фильтр, полностью избавив от лишних молекул.

— Ты выглядишь, как здоровый, — сказала ему Бесс однажды вечером.

— И чувствую я себя почти также, — отозвался он, чмокнув ее в лоб, — Видишь, даже старый пес подчас способен выкарабкаться из могилы.

— И ты веселый. Это хорошо.

— Привыкай, надеюсь, это надолго. Потерпи еще недельку, малыш, и мы, пожалуй, все вместе наконец выберемся из этого каменного угла. Что думаешь? Съездим в рекреационный парк — ты, я и мама. И съедим по самому большому мороженому с сахарозой из всех, что найдем. Хороший план?

— Да, пап. Через неделю?

— Кто знает, может и раньше. У меня такое ощущение, что через три дня я смогу на голове стоять, как заправский акробат. Веришь?

— Верю, — засмеялась Бесс.

С Кло было сложнее. Она тоже радовалась его стремительному выздоровлению, но к этой радости примешивалось, как ему иногда казалось, что-то еще. Иногда он ловил ее случайный, устремленный на него взгляд, почему-то обеспокоенный, но не придавал этому большого значения. Сколько он ее помнил, Кло всегда доверяла врачам, возможно даже более, чем они того стоили. Иногда он шутил, что она может съесть живую лягушку, если врач уверит ее, что это поможет от изжоги.

Однажды после ужина, когда Маан съел две порции рисовой запеканки, тарелку бобового пюре и уже собирался взяться за десерт, Кло, за все время не проронившая ни слова, вдруг спросила у него:

— Сколько ты весишь, Джат?

Этот вопрос показался ему неожиданным. Она никогда не спрашивала его об этом. Раньше, когда он был на службе, его двенадцать лишних килограмм, дотошно измеренные доктором Чандрама, были достаточным аргументом для того чтобы вопрос веса в их доме казался по меньшей мере нетактичным.

— С каких пор тебя это интересует? — удивился Маан.

— С недавних.

— А что с моим весом?

— Мне кажется, ты немного похудел, — сказала она задумчиво.

Под ее взглядом собственный живот и в самом деле показался ему меньше. Как будто привычная округлость, немного оттопыривавшая складки халата, от неожиданности опала, сбавив в объеме.

— Вряд ли. По крайней мере, я такого не ощущаю.

— А я ощущаю, — сказала Кло.

Маан не мог не признать, что у Кло был повод для подобного мнения. Он покосился на Бесс, к счастью, полностью занятую какой-то постановкой по теле.

— Если бы я похудел, то наверняка бы заметил, разве нет?

— И все-таки, — сказала Кло неожиданно твердо, — Давай проверим.

Она встала и поманила его в ванную комнату, где стояли весы — просто небольшая плоская коробка с маленьким экраном. Когда он последний раз вставал на них? Он был уверен, что недели три назад.

— Это глупо. Я же знаю, что все осталось прежним.

— Давай проверим, — просто сказала она.

Маан, занося ногу, отчего-то поежился. Так, словно этот примитивный механизм, не оборудованный не одной кнопкой, ждал его прикосновения чтобы в специальном окошке рассказать его судьбу.

«Глупо, — сказал он про себя, ставя на прохладную поверхность вторую ногу, — Впрочем, какая разница».

Внутри коробки что-то негромко пискнуло, и на экране показались цифры. Они были достаточно велики чтобы Маан смог их разглядеть, но он сделал вид, что не видит.

— Ну, как там? — спросил он с преувеличенным энтузиазмом у Кло, близоруко щурившейся на весы, — Порядок?

В конце концов Кло могла и не помнить его последнего веса.

— Семь килограмм, — сказала она медленно, переводя взгляд с него на весы, — Ты сбросил семь килограмм, Джат.

Он хотел пошутить на этот счет, но у него это не получилось — взгляд Кло говорил о том, что шутка в любом случае не вызовет смеха.

— Надо же. А я как будто ничего и не почувствовал. Но это же отлично, да? Ты всегда хотела чтобы я выглядел стройнее. Да и Чандрама не уставал пугать меня проблемами с сердцем от излишнего веса.