Камбрийская сноровка - Владимир Коваленко

   Ушел, осторожно прикрыл дверь — и до ночного сна страждущая пребывала в покое. Последней, уже под вечер, заглянула Сиан. Посмотрела исподлобья. Сказала:

   — Сегодня ты мельтешила даже больше, чем обычно.

   И убежала раньше, чем Немайн успела рот открыть.

   А ночью ударили колокола — так, что мертвый вскочит и бросится на порог — в одной рубашке, зато с шашкой наголо. Просто так набат не бьют!

Триада четвертая

1

   Над портом колышется зарево, жар бьет в лицо.

   — Эйра, назад! Вивиан, Кей, прикройте ее! Остальные — за мной!

   Доля наследницы — если сида рискует, самой на рожон не лезть. Из–за рыцарских щитов смотреть, как гибнет республика… Стоп. А как же Рождественский бой? Тогда на кону было все. А теперь, значит, только многое! Есть для чего беречь сестру.

   Кажется, только что Эйра была в постели — за окном ласковый, теплый без духоты вечер, речные тинные запахи, рутинная перекличка стражи. Мысли — свадьбу отгуляли, пора возвращаться в Кер–Сиди, к делам, среди которых интересных больше, чем скучных. Там хорошо, но привычно, оттого чуть скучно. И не хватает мамы. И Сиан, и других сестер, хотя как же от них устаешь!

   Злой голос колокола, реакция тела опередила мысль — проснулась уже в штанах, сапогах и стеганой куртке. Поживешь у сиды в башне, приучишься одеваться по тревоге. Осталось затянуть пояс с оружием — и вперед! Хорошо, у «Головы грифона» есть охрана. Не придется выскакивать биться в рубахе и мече наголо, но торопиться нужно. Иногда не хватает шага, чтобы успеть спасти своего и убить врага.

   Во дворе — голос, который не узнать нельзя, звон пожарных упряжек. Пожар не война, но бывает хуже войны! Здесь не Кер–Сиди, здесь в предместьях на крышах — солома. Если полыхнет…

   Что именно горит, Эйра поняла, уже когда ее отвели в сторону. Рядом возник Эмилий.

   — Святая и вечная пусть гасит пламя. У нас иная забота…

   Проверить — нет ли злого умысла. Оторвать от неотложного дела, допросить — с оглядкой через плечо. Там — гул огня, крученый полог дыма прячет от звезд разверзшееся на земле пекло. В пекле место чертям — и чертей в избытке! И во главе — демон! Пламя и зола превратили белые одежды в наряд обитательницы ада, по лицу, наискось — черная полоса, видно, рукой пот смахнула, волосы — присыпанная пеплом лава, уши торчат, как рога.

   Белого осталось — клыкастая ухмылка.

   — Ничего, наша берет! А ну, навались, ребята. Еще воды!

   Ребята — вигилы славного города Кер–Мирддин. Этим что враг под стенами, что пожар в ночи, все едино. Насос готов угостить любого неприятеля, багры — развалить высокий костер, растащить и добить головни поодиночке. Тут и народ поможет — ведра идут по цепочке, вода плещет не в огонь — на все, что нужно защитить от летящих с дымом искр. На земле побеждают люди. На воде торжествует огонь.

   От носа до кормы, от борта до борта, от волн до верхушек мачт пылает водоходная расшива. К небу взлетают искры — уже почти безопасные. Ее оттолкнули от причала, направили к другому берегу. Предместья в безопасности, убытки горожан — бессонная ночь да испуг.

   Убытки Немайн… Считать ей, не пересчитать! Вот и плечи опустила. А ведь сам пожар — не худшая новость!

   Искать и спрашивать не пришлось. Римлянин ждал сложностей… он их и дальше ищет, проверяет. Пусть. Эйре достаточно того, что в толстую чушку, за которую корабли причаливают, по самую рукоять вогнан нож. Особый, со значком на рукояти. Такой клинок готовят специально, месяцами носят на поясе — чтоб все знали — не подделан. Им не убивают врагов, не едят, не точат перья. Он только и годится, чтобы всадить его в дерево — по рукоять.

   Оставить знак.

   «Это сделал я!»

   Тогда — клан не виноват и не платит виру. Кровной мести это не отменяет… но крови как раз и не пролилось! Поджог тоже карается смертью, но законом, а не обычаем. Зато преступника можно ловить — и нельзя прятать. Значит, нельзя терять ни мгновения, ни удара сердца!

   Кто именно — люди вспомнят. Сегодня — Эйлет. Приучилась такое замечать, еще в походе — вот и вгляделась чуть внимательней в усатую рожу, пьющую за здоровье молодых. Хорошо хоть не в зале — во дворе. Значит, не вождь клана, не филид, не вассальный принц… Хотелось за плечи схватить, вытрясти — но она назвала главное: цвета клетки!

   Имя назвали корабельщики. Сьярл ап Ислин ап Леу ап… неважно! Пришел не один, притащил бочки с жиром и — даже! — жидким греческий маслом… Сказал, сида купила. Сказал, надо на палубе закрепить. Поверили, и даже помогать поленились. Прошло совсем немного времени — и полыхнуло!

   — Фитиль, — сказал Эмилий, — чтобы загорелось не сразу. И еще что–то…

   Помянул земляное масло, серу. Пришлось махнуть на него рукой — мол, узнать точный состав смеси, которой зажгли корабль интересно — но потом. Сейчас есть имя — и право.

   Право, которое истекает, как вода из разбитого кувшина!

   Надо спешить, но Майни молчит. Смотрит в огонь, руки сцепила… Только жар шевелит красные лохмы. Значит, нужно подменить. Времени терять нельзя, а если сестра–ученица и ошибется — сида поправит!

   Эйра метнулась к дому. Скороговорка распоряжений — все слушаются. Даже мать. Даже короли! Долг хозяина, долг гостя… Деваться им некуда! И вот старик Пенда целует жену, что смотрит на мужа обеспокоенно и восторженно. Он ей что–то говорит… Некогда подслушивать, что! Наверняка успокаивает: «Это же не настоящий поход и даже не набег… Так, развлечение для гостей!»

   У многих камбрийцев лица вытянуты, но коней седлают. Иные, как Артуис Гвентский или Клидог Кередигионский, ворчат. Что? Неважно, раз в броне и седлают коней. Но до ушей доносится…

   — Мы получаемся вроде свиты… Королей много, Ушастая одна… Не специально ли подпалили?

   Но стоит услышать, почем обошелся водоходный корабль, умолкают. Такое богатство никто в здравом уме палить не станет! На деле все гораздо хуже, но это здесь знают только Майни да ее наследница. Расшива должна была сходить наверх хотя бы три раза! Тогда дешевая доставка товара снизу окупила бы и корабль, и зимний поход разом. Поднимать грузы на веслах очень дорого! Насколько?