История великобритании - Кеннет Морган (ред.)

В Англии XVII в. только два класса населения имели «социальный» статус – джентри и пэры. Все остальные имели «экономический» статус и выполняли экономические функции (земледельцы, сапожники, торговцы, юристы и т. д.). По-другому обстояли дела с пэрами и джентри. Они стояли особняком по отношению к иным слоям общества и считались благородным сословием. Пэры и дворяне назывались благородными, остальные – неблагородными или чернью. Такое отношение отчасти основывалось на феодальных и рыцарских традициях, согласно которым король жаловал землю за военную службу. Эти обязанности давно исчезли, но представления о том, что владение землей и «манором» дарует статус и «честь», подкреплялись теперь аристотелевскими идеями об обязанностях гражданина, адаптированными к английским условиям. Дворянин, или аристократ, рождался для того, чтобы управлять. Он был независим и не должен был работать, он получил состояние, не приложив к этому никаких усилий, и не знал нужды; и у него было время, чтобы посвятить себя искусству политики. Он был независим в своих суждениях и умел принимать решения. Не все дворяне занимали посты, которые требовали таких качеств (мировой судья, шериф, командир ополчения (militia), старший констебль и др.). Но все они имели возможность служить, управлять. Джентльмену полагалось быть гостеприимным, щедрым и справедливым. Он отличался от своего соседа по поместью, йомена, не только богатством, но и мировоззрением. У мелкопоместных дворян (джентри) и йоменов были такие же доходы. Однако они жили разной жизнью: джентльмен сдавал свои земли в аренду, дорого одевался, читал по-латыни; йомен был рабочим фермером, одевался просто и писал по-английски. К 1640 г. насчитывалось примерно 120 пэров и 20 тыс. джентри, т.е. двадцатая часть всего взрослого мужского населения. Из соображений сохранности земли и дохода с нее дворянский титул могли получать только землевладельцы; зажиточному торговцу или ремесленнику, даже если его доход был больше, чем у многих дворян, и он исполнял определенные обязанности в составе местного правительства, в дворянском титуле отказывали. Он должен был работать, от этого зависел его доход. Младшие сыновья дворян, обучавшиеся праву или торговле, свой титул не сохраняли. Однако они приобретали профессии, посредством которых их сыновья могли вернуть его. У богатого купца или юриста была возможность купить поместье и обосноваться в нем в конце жизни.

В конце XVII в. этот порядок вещей изменился. Теперь обстоятельства сложились не в пользу крупных фермеров: они облагались налогами в больших размерах, им приходилось больше платить за труд наемным рабочим, их доход уменьшился; они могли поправить положение, вкладывая значительные суммы в создание более высокоразвитого производства, но у крупных землевладельцев для этого было больше возможностей. Теперь мало кто из йоменов поддавался соблазну стать дворянином, а многие мелкопоместные дворяне прекратили бесплодные попытки делать вид, что они преуспевают. С другой стороны, специалисты в своем деле, торговцы и губернаторы городов все увереннее заявляли о себе как о равных дворянам и в знак уважения получали их титул. Для того чтобы осуществлять это без предварительной покупки земли, понятие знатности было расширено. Такая новоявленная знать обретала все большее уважение и признание, даже среди герольдов. Однако многие дворяне не признавали ее и яростно защищали титул, которым так дорожили. Обесцененному понятию «джентри» они противопоставили другое понятие, которое возвращало им их уникальность и значимость: они стали называть себя сквайрами, а свой круг – «сквайерархией».

За столетие с 1540 по 1640 г. произошло усиление среднего класса общества за счет низов и отчасти за счет верхов. После 1640 г. для бедных съемщиков жилья наступило некоторое облегчение, в то время как возросли затруднения у крупных фермеров и мелких арендаторов. К 1690 г. стали появляться люди, чьи интересы, богатство и власть простирались намного дальше пределов их поместий. Они вкладывали капитал в торговлю, в освоение природных ресурсов страны, а также предоставляли займы правительству, способствовали развитию сельского хозяйства и сдавали землю в аренду. Они проводили в городе не меньше времени, чем в своих поместьях, и чувствовали себя так же свободно в окружении богатой элиты Лондона, как и с сельскими соседями. Они образовали космополитическую культурную элиту, состоявшую из людей очень высокого достатка, включая многих пэров, но не ограничивавшуюся ими. Этот новый феномен был осознан уже в то время и нуждался в обозначении, в общественно признанном наименовании. Эти люди стали называться аристократией (термин, доныне сохраненный главным образом политическими мыслителями, как и термин «демократия», но мало употребляемый при социальном анализе). Изобретение понятия «сквайр» и приспособление слова «аристократ» дают нам достаточно наглядную картину развития общества в конце XVII в. Объединение города и деревни, распространение городских ценностей и веяний, плавное развитие экономики и изменчивость общества – характерные черты того времени. К 1690 г. в Англии сложилась элита, доступ в которую посредством богатства и власти не был ограничен архаичными идеями о привилегиях и культом чистоты рождения, как в большинстве стран Европы.

Правительство и закон

Правительства Стюартов имели слабое представление об этих структурных изменениях и еще меньше возможностей повлиять на них. Им не хватало средств, чтобы удовлетворить те запросы и оправдать те ожидания, которые были у большинства населения по отношению к королю и у короля по отношению к себе.

В распоряжении королей были ограниченные финансовые и бюрократические ресурсы. Яков I получил в наследство состояние в размере 350 тыс. фунтов стерлингов в год. К концу 30-х годов XVII в. оно возросло до 1 млн фунтов стерлингов в год, а к 80-м годам – до 2 млн фунтов стерлингов. Это значительное увеличение. Следовательно, на протяжении всего XVII в. у Стюартов было достаточно средств на проведение своей политики в мирное время. В течение века государственный доход с королевских земель снижался, пока не стал лишь незначительной частью доходов короля. Теперь доходы в казну поступали главным образом как результат налогов с торговли – таможенных пошлин на ввоз и вывоз товаров из страны и акцизных пошлин, а также налогов на продажу основных потребительских товаров (особенно пива!). Во время гражданской войны и междуцарствия (когда большую часть доходов составляли налоги с имущества) прямое налогообложение сыграло решающую роль в бюджете. В 1603-1640 и 1660-1689 гг. в казну таким образом поступало лишь около 8% всех доходов, определенно меньше, чем в XIV и XVI вв. Отчасти это отражает административные проблемы, которые препятствовали справедливому распределению налогов.

Расцвет торговли, особенно с 1630 г., явился самой существенной причиной значительного роста доходов Короны (намного превышавших инфляцию), которые способствовали тому, что из всех династии Европы у Стюартов было меньше всего долгов. И Яков I, и Карл II не отличались экономностью, они часто с излишней щедростью покупали верность подданных. Однако проблемы Стюартов явственно обозначились уже при Елизавете. Во всей Европе в XVI-XVII вв. правители под угрозой иноземного вторжения создавали новые формы налогообложения, которые впоследствии сохранялись. К такой уловке вынужден был прибегнуть и Вильгельм III в 90-х годах XVП в., когда Англию осаждали деспотичный Людовик XIV и фанатик Яков II. Поскольку Стюарты никогда не оказывались перед лицом настоящей опасности вторжения, у них не было достаточного оправдания жестких денежных нововведений. У Елизаветы I имелась прекрасная возможность для этого в годы Армады, но она была слишком стара, консервативна и занята другими делами. Вместо этого в ходе участия в войне королева стала продавать землю. Хотя в результате положение Якова I и Карла I не стало сложнее, чем можно было бы подумать, это повлекло за собой одно немаловажное последствие: короли стали делать займы.

Стюарты постоянно располагали достаточным доходом и стабильным бюджетом. Они являлись практически единственной династией того времени, всегда готовой платить по долгам; только один раз, в 1670 г., они были вынуждены отложить выплату процентов со ссуды. Однако у них никогда не хватало денег для успешного ведения войн. Ввиду того что в течение всего столетия вплоть до 1689 г. никто не угрожал Англии нападением и не объявлял ей войну, это не являлось серьезной проблемой. Англия вела войны с Испанией (1624-1630), Францией (1627-1630) и Нидерландами (1651-1654, 1665-1670, 1672-1674), но она всегда выступала в качестве агрессора. Нельзя сказать, что те, кому эти войны были выгодны, не достигли своих целей; по причине взаимных уступок никто не проиграл. Борьба за колонии (в Южной Азии, в Африке, в Северной, Центральной и Южной Америке) усиливалась, никто не хотел оставлять свои территории, и освоение новых земель неуклонно продолжалось. Вооруженные конфликты в Европе были признаны бесплодными, они приводили только к истощению военно-морских ресурсов, что, в свою очередь, препятствовало развитию флота. В 1689 г. британский флот не уступал голландскому и французскому, а за время войн следующих 25 лет он стал самым сильным в Европе. Для страны, которая не могла позволить себе проводить активную внешнюю политику, Англия в течение этого столетия существенно улучшила свое положение в мире.