Битва за Дарданеллы - Владимир Шигин

– Селафиильцы угостили пашу, теперь и наш черед! – радовались на флагмане российской эскадры.

Командир «Твердого» капитан 1-го ранга Даниил Малеев, воспользовавшись повреждениями «Мессудие», подошел к нему столь близко, что реи кораблей, сходясь, трещали. Залп! И истошный вой турок вновь оглашает море. Однако «Твердому» не повезло. Атакуя капу-дан-пашу, он оказался под самым берегом и, избегая камней, был вынужден отвернуть в сторону.

Из хроники сражения: «Сенявин стремился на Сеид-Али и прошел под корму корабля Бекир-бея, вступив с ними в бой с обеих бортов; потом спустившись, атаковал капудан-пашу так близко, что реи с реями почти сходились. Сеид-Али, показав вначале желание драться, отпаливался тут весьма редко и на всех парусах, уклоняясь от корабля «Твердый», несся под свои крепости».

Пока корабль поворачивал на обратный галс, Сеид-Али вновь устремился к спасительному проливу, но тут же попал под залпы «Селафиила», который в третий раз исхитрился пройти у него под кормой. От окончательного уничтожения «Мессудие» спасли лишь береговые батареи, до которых он успел добежать. Гася пожары, зияя огромными пробоинами и волоча за собой обрывки снастей, флагман капудан-паши вполз в спасительный пролив.

А бой продолжался с неослабевающей яростью. Неутомимый «Селафиил», удачно сманеврировав, подвернул под корму очередного турка, рвущегося в пролив. Несколько залпов в четверть часа превратили и этот турецкий линкор в дымящуюся развалину. Командир «Се-лафиила» Пётр Рожнов в тот день превзошел самого себя. Меняя галсы, он еще трижды прорывался сквозь заградительный огонь к своей жертве. При последней атаке, турки даже не пытались отбиваться. Позднее в своем рапорте Рожнов напишет об этом эпизоде так: «…по чему видеть можно, что он защищаться не мог, а отдаваться не хотел, надеясь уйти в пролив». И этот разбитый линкор спасли Дарданеллы.

Тем временем Сенявин на «Твердом» успешно атаковал линейный корабль под вице-адмиральским флагом. По словам дипломатического чиновника Павла Свиньи-на, бывшего в то время на «Твердом»: «Бой с этим кораблем продолжался до самой невозможности». Теснота места не позволяла нашим взять турецкий вице-адмиральский корабль в два огня, но и с одного борта лупили его от души!

«Сильный» не менее успешно прошивал продольными залпами корабль патрона-бея, как вдруг внезапно спустился к ветру и перестал палить. Сенявин, увидя это, вспылил: – Что там делает Игнатьев? О чем он только думает?

Опытным глазом он определил, что на «Сильном» случилось нечто из ряда вон выходящее, но что именно, пока было неизвестно…

Со вторым из младших флагманов капудан-паши расправлялся «Уриил». Было уже девятнадцать пополудни, когда «Уриил» буквально навалился на своего противника, обломав об него свой утлегарь.

– Абордаж! Абордаж! – кричали матросы, выскакивая на верхнюю палубу. – Посмотрим, гололобые, у кого тесаки-то длиннее!

Но командир «Уриила» Быченский решил людей зря не терять, а, отойдя от турка, бить дальше ярами, тем более что сзади сблизившихся противников уже догоняли «Ярослав», «Елена» и «Скорый». «Елена» смело вошла в узкий промежуток между двумя турецкими кораблями и разом разрядила пушки с двух бортов. Оторванные доски, ошметья такелажа и клочья человеческих тел засыпали верхнюю палубу линейного корабля.

Спустя какой-то час стали хорошо видны слабые места турок. Едва российские корабли сокращали дистанцию, турки сразу же резко ослабляли свой огонь, порой прекращая его и вовсе.

Линейный корабль «Сильный» капитан-командора Игнатьева вел последовательный бой сразу с двумя убегавшими турецкими линкорами. Засыпав их для начала расскаленным чугуном, капитан-командор собирался уже было подойти на ружейный выстрел, когда увидел приближающийся третий.

– Поворот оверштаг! – скомандовал он немедленно, надеясь подрезать корму и этому беглецу.

Но, как часто бывает на море, именно в самый неподходящий момент резко упал ветер, и быстро развернуть тяжелый линкор на новый галс чертыхающемуся Игнатьеву не удалось. Проходящий мимо турок меж тем открыл яростный огонь.

Воспользовавшись неоконченностью маневра «Сильного», турецкий корабль увеличил темп пальбы. Одним из ядер напрочь снесло голову Игнатьеву. Капитан-командор рухнул на палубу, залив ее своей кровью. В горячке боя кто-то стал звать лекаря. Но его одернули:

– Чего орешь? Какой лекарь, когда головы нету! Несите-ка лучше капитана нашего в низы в покойницкую!

Командование кораблем принял старший офицер капитан-лейтенант Шишмарев.

Из воспоминаний Петра Свиньина: «В 6 часов показался сигнал на «Сильном» о потере своего капитана. Я долго не хотел верить – так страшился правды… Шишмарев сказывал, что никогда покойник не бывал столь покоен и хладнокровен, как во время сражения. Поражая неприятельский корабль, который совершенно замолчал от ударов «Сильного», он намеревался взять его абордажем и подошел к шкафуту, делать свои приказания, как вдруг роковое ядро поразило его в голову: несчастный упал на месте и испустил дух, имея едва время правою рукой сделать приметное движение к сердцу. Капитан-лейтенант заступил его место…»

– Атакуем с дистанции кратчайшей! – подал Шишмарев свою первую самостоятельную команду. – Лево на борт! Еще кру-у-у-че!

Мстя за любимого всей командой капитана, «Сильный» гнал противника не только до самого пролива, но в азарте погони заскочил даже туда, несмотря на сильную пальбу береговых батарей. Лишь с наступлением темноты он прекратил преследование своей жертвы и повернул на соединение с эскадрой.

Преследуя турок, корабли вели бой каждый по способности. То спускаясь, то приводясь к ветру, то убавляя, то, наоборот, прибавляя парусов, они ловко заходили турецким кораблям в корму и поражали их сокрушительными продольными залпами.

Отлично показал себя в драке и старик «Венус». Фрегат догнал один из турецких линейных кораблей и, вцепившись в него, как цепной пес в удирающего вора, лупил что есть мочи.

Из хроники сражения: «Все турецкие корабли на всех парусах спешили за своим адмиралом в Дарданеллы, вовсе не помышляя о сражении; многие из них, опус-тя борты, даже не защищались; напротив того, наши корабли, каждый по способности своей, то спускаясь, то приводя, то убирая, то прибавляя парусов, преследовали и поражали на самом близком расстоянии, стреляя наиболее вдоль их кораблей».

Повальное избиение, устроенное на входе в Дарданеллы, не позволило всему турецкому флоту прорваться под защиту береговых фортов. Спасаясь от атак, часть кораблей приткнулась у азиатского берега. В двадцать вечера море покрыла ночная мгла, и сражение стало постепенно стихать. Сенявин не на шутку заволновался. Некоторые из кораблей, подошедшие в пылу боя близко к европейскому берегу, теперь сносило течением на камни и под пушки крепостей, те что оказались ближе к берегу азиатскому, наоборот, выносило из пролива в открытое море. С обоих берегов что есть силы палили огромными ядрами, без разбора поражая своих и чужих.

Если для турок даже такое окончание боя было сущим спасением, то для русских все могло обернуться настоящей катастрофой. Тяжелый и кровавый бой, в победном исходе которого никто уже не сомневался, в одно мгновение мог обернуться поражением. Теперь все зависело от того, как сумеет справиться с управлением своего корабля каждый из капитанов. Чтобы отличить в темноте своих от чужих, наши подняли на мачтах по три фонаря. Турки, находившиеся рядом, не растерялись и сделали то же самое. Это была большая ошибка, ибо тут же их начали расстреливать свои береговые батареи.

Дальше всех, как всегда, в азарте погони забрался неугомонный Лукин. Догнав концевой турецкий линкор, он разбил ему всю корму, но внезапным встречным прибрежным течением «Рафаил» отшвырнуло от преследуемого беглеца и едва не бросило на камни. Пришлось умерить пыл и отвернуть мористее.

В неприятное положение попал и сам флагман «Твердый», которого поток сильного прибрежного течения внезапно вынес под турецкую батарею столь близко, что противники начали поражать друг друга из ружей. В каком-то десятке саженей чернели зубья оскаленных рифов. Ситуация была критическая.

– Немедля спускайте на воду шлюпки и буксируй-тесь ими от берега! – велел Малееву Сенявин. – Иначе нас здесь разнесут в щепки не только ядрами, но и волнами!

Спустя мгновения, шлюпки были уже на воде. Натужно сгибая весла в тяжелейшей работе, матросы сумели-таки вытащить «Твердый» из полосы прибоя. Корабль потихоньку отбуксировали к островку Мавро, у которого Сенявин и велел бросить якорь.

Из записок мичмана Григория Мельникова: «…Вице-адмиральский корабль «Твердый» потерпел довольно большие повреждения как в корпусе, так и в вооружении, ибо, сверх того, что он сражался со многими неприятельскими кораблями, должен был еще выдерживать около часа времени сильный огонь, производимый с европейской крепости, при устье Дарданеллов устроенной, куда он, будучи занесен при наступлении уже ночной темноты силою течения, стремящегося во внутренность пролива, находился так близко от берега, что производимые тогда с оного ружейные выстрелы наносили ему некоторый вред, почему вице-адмирал Сенявин, в отвращение таковой опасности, признал лучшим не отвечать на неприятельские выстрелы и в то же время, для сбережения команды, приказал ей уйти в дек, оставя наверху только самонужнейшее небольшое число людей и, пробыв в сем положении до наступления через несколько времени благоприятного ему ветра, которым восполъзуясъ, немедленно удалился от пролива… Турки, увидя, что с означенного корабля не делают никакого на их выстрелы ответа и сочтя сие, что оный принадлежит к ихнему флоту, прекратили и со своей стороны пальбу…»