Столпы Земли - Кен Фоллетт

— От торг… — начал было Перси.

Однако Риган перебила его:

— Предположим, мы выберем каменоломню.

Филип понял, что она разгадала его намерения. Для собора ему нужен был камень, который добывали на каменоломне. Но он знал, что каменоломня им не нужна. Торговля приносила гораздо больше денег и требовала меньших усилий.

— Нет, не выберете, — уверенно сказал он.

— Верно, — согласилась она. — Мы возьмем торговлю.

Перси сделал вид, будто его пытаются обделить.

— Но мне нужен лес для охоты. Граф должен иметь свои охотничьи угодья.

— Можешь охотиться там сколько угодно, — моментально нашелся Филип. — Мне нужен только строевой лес.

— Это подходит, — поспешно согласилась Риган, что несколько обеспокоило Филипа. Может быть, он не учел что-то важное? Или ей просто не терпелось побыстрей покончить с этим не представляющим особой важности вопросом? Прежде чем он успел как следует все обдумать, она продолжила: — Предположим, при дележе собственности графа Бартоломео мы обнаружим участки земли, которые, по нашему мнению, должны принадлежать нам, а по твоему — тебе?

Тот факт, что она стала обсуждать частности, вселил в Филипа надежду, что Риган собиралась принять его предложение. Стараясь скрыть свое волнение, он холодно проговорил:

— Мы должны договориться о третейском суде. Как насчет епископа Генри?

— Священник? — презрительно фыркнула она. — Разве он будет объективным? Не-е-ет. А что, если им станет шериф Ширинга?

Филип подумал, что едва ли шериф будет объективнее епископа, но никого другого, кто смог бы удовлетворить обе стороны, он так и не придумал.

— Согласен, — кивнул он, — при условии, что, если мы захотим оспорить его решение, за нами останется право апеллировать к королю. — Это должно было стать существенной мерой предосторожности.

— Согласна, — сказала Риган и, взглянув на Перси, добавила: — Конечно, если у моего супруга нет возражений.

— Нет-нет. Я тоже согласен, — проговорил лорд Хамлей.

Филип чувствовал, что цель уже близка. Он перевел дух и сказал:

— Ну раз предложение принимается, тогда…

— Минутку, — остановила его Риган. — Мы еще не сказали последнего слова.

— Но я же уступил вам все, что вы хотели!

— Может быть, мы еще получим графство целиком, без всякой дележки.

— А может, и не получите ничего.

Риган колебалась:

— Как ты предлагаешь все это преподнести, если мы действительно согласимся?

Об этом Филип подумал заранее. Он посмотрел на Перси:

— Смог бы ты сегодня увидеться с королем?

Перси явно встревожился, однако сказал:

— Если у меня будет весомая причина — да.

— Пойди и скажи ему, что мы пришли к соглашению. Пусть завтра утром он объявит об этом как о своем собственном решении. Надо заверить его, что ты и я подтвердим наше полное удовлетворение.

— А что, если он спросит, согласны ли с этим епископы?

— Скажешь, что у тебя не было времени посвятить их в нашу договоренность. Напомни королю, что собор должен будет строить приор, а не епископ. Из этого вытекает, что, если я буду удовлетворен, епископы тоже должны поддержать такое решение.

— А если они начнут выражать свое неудовольствие?

— Каким образом? Они ведь притворяются, что просят графство исключительно для того, чтобы финансировать постройку собора. Едва ли Уолеран станет протестовать на том основании, что не сможет теперь использовать эти земли для собственного обогащения.

Риган даже крякнула от удовольствия. Хитрость Филипа пришлась ей по вкусу.

— План недурен, — одобрила она.

— Но есть одно важное условие. — Филип заглянул ей в глаза. — Король должен объявить, что моя часть графства отходит к монастырю. Если из его слов это не будет абсолютно ясно, я сам попрошу его внести уточнение. Назови он что-либо другое — епархия, ризничий, архиепископ, неважно, что еще, — я тут же откажусь от всех наших договоренностей. В этом прошу не сомневаться.

— Понятно, понятно, — несколько обиженно проговорила Риган.

Ее раздраженный тон заставил Филипа заподозрить, что она вынашивала мысль представить королю слегка измененный вариант их соглашения, и он был рад, что четко обозначил свое условие.

Приор собрался уходить, но ему хотелось как-то скрепить их сделку.

— Значит, договорились. — В голосе его звучала чуть заметная вопросительная интонация. — Теперь нас связывает серьезный договор. — Он посмотрел на Хамлеев.

В ответ Риган лишь кивнула.

— Между нами договор, — подтвердил Перси.

У Филипа забилось сердце.

— Хорошо, — сдержанно произнес он. — Увидимся завтра утром в замке. — С каменным лицом он вышел из комнаты, но, очутившись на темной улице, наконец дал выход своим чувствам, и его губы расплылись в широкой победной улыбке.

После ужина Филип заснул беспокойным, тревожным сном. В полночь он поднялся к заутрене, а затем до самого утра пролежал на своем соломенном матраце с открытыми глазами, размышляя о том, что уготовит ему грядущий день.

Он чувствовал, что Стефан должен был дать согласие на его предложение, ибо оно позволяло королю убить сразу двух зайцев: и сделать Хамлея графом, и построить новый собор. Несмотря на то что Филип говорил с леди Риган, он вовсе не был уверен, что Уолеран не предпримет никаких шагов. Епископ мог найти предлог, чтобы воспротивиться такому решению. Так, если Уолеран быстро сообразит, что к чему, он может возразить на том основании, что в результате этой сделки у монастыря не будет достаточно денег для постройки величественного, престижного и богато украшенного собора, о котором он якобы мечтает, и уговорить короля подумать еще раз.

Незадолго до рассвета в голову Филипу пришла еще одна неприятная мысль: а что, если Риган обманет его? Ведь она могла пойти на сделку с Уолераном. Что, если она предложит епископу точно такой же компромисс? Тогда тот получит необходимые для нового замка камень и строевой лес. Филип беспокойно заворочался на своем соломенном ложе. Он сожалел, что сам не отправился к Стефану, однако король, возможно, и не принял бы его, а кроме того, Уолеран мог узнать об этом визите и насторожиться. Нет, застраховаться от обмана приор никак не мог. Единственное, что ему оставалось, — молиться.

Этому он и посвятил оставшееся до рассвета время.

Утром Филип позавтракал вместе с остальными монахами. Он находил, что их белый хлеб ненадолго создавал ощущение сытости в животе, но все равно сегодня кусок не лез ему в горло. Затем приор отправился в замок, хотя и знал, что в столь ранний час король еще не принимает посетителей. Он вошел в зал и, сев на одно из стоявших в каменных нишах кресел, стал ждать.

Помещение медленно заполнялось просителями и придворными. Некоторые из них выглядели очень нарядно в своих желтых, голубых и розовых туниках и отороченных пышными мехами мантиях. Филип вспомнил, что где-то в этом замке хранится знаменитая Земельная Опись Вильгельма Завоевателя. Наверное, она находится в зале наверху, где его и епископов принимал король: тогда Филип не заметил ее, но он был слишком взволнован, чтобы смотреть по сторонам. Здесь же была и королевская казна, однако скорее всего она спрятана на самом верхнем этаже, под сводами королевской опочивальни. Филип вновь почувствовал, что испытывает благоговейный страх, и заставил себя отбросить его. Эти люди в дорогих одеждах, рыцари и лорды, купцы и епископы, в конце концов, были всего лишь простыми смертными. Большинство из них умели писать только собственное имя. И более того, все они явились сюда, чтобы выпросить что-нибудь для себя. Он же, Филип, находится здесь от имени Господа Бога. Его миссия и его грязная коричневая сутана ставят его выше, а не ниже остальных просителей.

Эта мысль придала ему храбрости.

Когда на ведущей наверх лестнице показался священник, по залу пробежала волна напряжения. Каждый надеялся, что сейчас король начнет прием. Священник шепотом обменялся несколькими словами со стражником и снова удалился в королевские покои. Стражник подозвал из толпы какого-то рыцаря, который оставил ему свой меч и поднялся по ступеням.

Филип подумал, что королевские священники, должно быть, ведут довольно странный образ жизни. Конечно, духовенство было необходимо королю не для того, чтобы просто бубнить молитвы, а для чтения и написания огромного количества связанных с управлением страной документов. Никто, кроме них, не справился бы с этим: те немногочисленные миряне, которые были грамотными, все равно не умели достаточно быстро читать и писать. Но жизнь королевского духовенства была далека от Бога. Вот и брат Филипа, Франциск, тоже избрал такую стезю и теперь служил у Роберта Глостера. «Если я когда-нибудь увижу его, — сказал себе приор, — надо будет спросить, что он думает об этой жизни».