Ра - Тур Хейердал

Шлепнулся в воду мешок с картофелем: картошка долго варится. За ним последовали два кувшина с рисом. Мука. Кукуруза. Два мешка неведомо с чем. Корзина из дранок. Лучше голодать, чем тонуть. Отправилась за борт большая часть припасенного для кур зерна. А также большой деревянный брус и доски материал для ремонта. Еще кувшины. На лице Мадани было написано отчаяние. Кей глядел на парус, оскалив зубы. Море приняло бухту каната. Точильный камень. Молот. Железное копье Жоржа, чтобы сшивать лодку. Поплыли книги и журналы.

Обложки от книг. Каждый грамм важен.

С одной стороны, я был за. С другой стороны, решительно против. Впереди тысячи километров, мы только что начали рейс, при нашей скорости нам нужен провиант не на один месяц, и не только провиант. Но они правы. Мы погружаемся. Почему? Сколько это продлится? Я попробовал внушить сначала себе самому, потом остальным, что лодка перестанет тонуть, как только осадка придет в соответствие с горами груза, который мы второпях нагромоздили на палубе в последний день перед стартом, 17 мая. Сегодня 20 мая. Папирус все глубже уходит в воду.

Юрий решительно принялся разрушать палубу из досок, которые мы привязали к папирусу перед мачтой. Такая славная была палуба. Вчера Сантьяго и Жорж превратили ее в эстраду, исполнили комические пляски и диалоги, и над ровной гладью океана звучал наш громкий смех. Я уговорил Юрия оставить несколько досок, чтобы можно было ходить, не боясь провалиться в желоб между двумя толстыми сигарами из папируса, когда нас снова начнет качать на океанской волне.

Тем временем кто-то, зайдя за каюту, бросил в море наш чудесный египетский чай каркаде - чай, что он весит-то? И керамическая печка с древесным углем отправилась туда же. Туалетная бумага, пакетики с приправами. Все меньше груза.

У меня сжалось горло. Кто-то безрадостно смеялся. Кто-то виновато и огорченно смотрел на меня. Ладно, пусть покуролесят в меру, - хуже, если кому-то будет отравлять душу недобрая мысль о том, что мы не все меры приняли, оттого-де и лодка тонет. Самое опасное - когда у человека душа не на месте.

Гляди, и до кур очередь дошла. Двое ребят вооружились ножом и топором, чтобы обрубить найтовы и отправить за борт курятник целиком. Все равно" мол, без примуса курицу не сваришь. Пришла пора остановить этот погром.

С курами мы расстались, но одну утку Жорж отстоял, и ей было позволено разгуливать по палубе, к великому недовольству Сафи, которой то и дело доставался щипок в зад, как от Симбада I в прошлом году. Обезьянка подросла на несколько дюймов, но осталась все такой же беспечной проказницей, какой была, когда нам подарили ее как талисман перед первым плаванием. Из опустошенного курятника я сделал обеденный столик. Кое-кто был готов и его, и скамейки выбросить в море, дескать, можно держать миски и кружки в руках, но тут решительно восстали два члена экипажа, считавшие, что добрая трапеза - один из главных пунктов распорядка дня.

- И вообще, если мы будем жить по-свински, это подорвет мораль всего экипажа, - заключил опытный военный моряк Норман.

Страсти улеглись. Атмосферу на борту словно разрядил громоотвод, да и места прибавилось, наконец-то можно было по-человечески ходить по палубе, а не карабкаться через вещи. Вот только ветра все нет и нет.

Назавтра - опять штиль, и на другой, и на третий день то же самое. Мы замерли на месте. Погружаться вроде бы перестали, но и плыть никуда не плывем.

- По статистике в этом районе один процент штилей в мае месяце, сказал Норман, показывая на морскую карту. - Нам за неделю досталось сто процентов.

Попробовали галанить тяжеленными рулевыми веслами - без толку. Но пока опасность миновала. Можно было купаться и наслаждаться жизнью. Канарские острова справа и Африка слева кутались во мглу, но над нами жарило солнце. А вода была такая свежая и прохладная. Вместе с Норманом на привязи плавала утка. Сафи, повиснув на ногах, пыталась дотянуться до водного зеркала;

Да, вода прелесть. Но что такое, черт возьми, - опять эти комки мазута. Ну да, ведь Мадани с первого дня вылавливает сачком образцы. На этот раз мы решили вести систематическое наблюдение, не пропуская ни одного дня. В прошлом году мы замечали грязь только тогда, когда ее было столько, что это бросалось в глаза. Тем не менее доклад с пробами, переданный норвежской делегации в ООН, привлек такое внимание, что был полный смысл провести более тщательное исследование, ведь на "Ра II" до воды было в прямом смысле слова рукой подать. Море с утра до вечера служило нам умывальником, биде, ванной, стаканом для полоскания рта. Хорошо еще, что комки здесь плавали не слишком густо.

Мы ныряли под папирус. Видимость превосходная. Бездна рыбы. Полосатые лоцманы и пятнистые пампано то сновали туда и обратно в тени "Ра", то сбивались в кучу под самым днищем. Папирус - тугой, лоснящийся. Днище новой "Ра" еще сильнее напоминало брюхо кита. Гляди-ка, какой здоровенный групер, не меньше полуметра, и толстяк. Видно, Канарские острова недалеко, такие тяжеловесы обычно держатся вблизи суши. Групер подошел к нам и обнюхал маску Жоржа. А к моей руке маленьким полосатым цеппелином скользнула рыба-лоцман сантиметров на двадцать. Сантьяго прав; рыба только на поверхности плавает. А в своей родной стихии она порхает, как птица. Два диковинных создания, смахивающих на чулки, извиваясь, прошли мимо моего носа. Потом что-то круглое вроде медузы. Мы слишком хорошо помнили "португальские военные кораблики" и остерегались всех незнакомых беспозвоночных.

- Акула, здоровенная акула!

Точно, вдали появилась акула. И впрямь крупная, судя по расстоянию между рассекающими водную гладь спинным и хвостовым плавниками. Но "Ра" ее не заинтересовала, и она проследовала дальше, перерезав нам курс.

Убедившись, как великолепно выглядит подводная часть "Ра II", все воспрянули духом. И корма крепкая. И никакого намека на крен в наветренную сторону. Ни один стебель не отделился. Юрий и Жорж считали даже, что в носовой части осадка чуть уменьшилась; может быть, тропическое солнце выпарило влагу, которую папирус впитал во время качки в первый день. Еще вчера они говорили, что лучше не собираться на баке больше двух-трех человек за раз, не перегружать форштевень, теперь же были не против того, чтобы мы сколотили из уцелевшего материала скамейки и устроили на баке уютную столовую.

Целую неделю плелись мы так зигзагами на юго-запад при тихом ветре то с востока, то с запада, который был не в силах оторвать рею и парус от мачты. Океан, медленно перемещаясь, увлекал нас за собой. Океан не стоял на месте. На глаз незаметно, ведь ладья шла с ним вместе тем же ходом. Наконец и воздух к нам присоединился, сперва как бы нехотя, но у нас появилась надежда, что "Ра" скоро начнет слушаться руля. Прыгая в воду, чтобы искупаться или позабавиться с ручными рыбами, мы обвязывали себя вокруг пояса длинной веревкой: если ветер вдруг прибавит лодке ходу, нас потянет за ней, и мы не отстанем.