Полвойны - Джо Аберкромби

Болтовню Колла остановила тяжесть больной руки Отца Ярви на плече. 

— Будущее – это земля, покрытая туманом. Неужели ты думаешь, что я мог бы все это спланировать?

— Возможно…

— Тогда ты и льстишь, и оскорбляешь меня одновременно. Я всегда говорил: власть означает, что одно плечо всегда в тени. Но не оба, Колл. Скифр была нашим другом. Неужели ты и впрямь думаешь, что я послал бы к ней убийц? Сжег бы ее детей?

Глядя в его бледные глаза, Колл думал, есть ли хоть что-нибудь, на что не пойдет Первый из Министров. Но у него было не больше доказательств, чем у Матери Скаер, и даже меньше шансов докопаться до правды. Он заставил себя быстро улыбнуться и покачал головой.

— Конечно нет. Это просто… смущало меня, вот и все.

Отец Ярви отвернулся.

— Что ж, нельзя, чтобы тебя было так легко смутить, если ты станешь вместо меня министром Гетланда. – Он бросил это, как дрессировщик бросает кость, и, конечно, Колл кинулся за ней, как послушный щенок.

— Я? – поспешил он схватить ее, и его голос взвился, как у девчонки. – Министром Гетланда?

— Тебе столько же лет, сколько было мне, когда я принял посох Матери Гандринг. Я знаю, ты не до конца веришь в себя, но я верю в тебя. Самое время тебе пройти испытание, произнести клятву и стать министром. Ты будешь сидеть рядом с Черным Стулом, называться Отцом Коллом, твоими титулами будут растения, книги и тихие слова.

Все, чего он хотел. Уважение, власть и применение его талантам. Отец Колл. Лучший человек из тех, кем он может стать. Отчего же одна мысль об этом наполнила его таким ужасом?

В доках было полно народа, люди торговались, спорили и грозили на шести языках, известных Коллу и как минимум на шести неизвестных. Корабли сталкивались с причалами, друг с другом, подплывая и отплывая, весла спутывались и скрипели.

Многие покидали Скекенхаус во мраке недоверия, спустившемся со смертью Горма. Шенды уже убрались со своей добычей, ворча, что получили лишь часть обещанного. Тровены отправлялись домой восстанавливать разрушенные фермы, разрушенные города, разрушенную страну. Ванстеры без сковывающей их цепи славы Горма уже разбились на группы и спешили назад, чтобы уберечь свое или начать подгребать под себя чужое прежде, чем север захватит зима.

— Многие уезжают, – сказал Колл.

— Верно. – Отец Ярви удовлетворенно вздохнул, наблюдая за суетой. – Но многие и приезжают.

Там были и остроглазые торговки Гетланда, слуги Золотой Королевы, прибывшие, чтобы собирать плату с каждого корабля, проплывающего через пролив. И усердные клирики, сосредоточенные на том, чтобы вышвырнуть Единого Бога прочь, и поющие песни о многих богах на каждом углу Скекенхауса. И каждый день прибывало все больше безземельных воинов, нанятых Праотцом Ярви по всему Расшатанному морю. На их щитах белели свеженанесенные орлы Министерства.

— Они приносят с собой немало мечей, – пробормотал Колл.

— И в самом деле. Надо, чтобы Отец Мир поулыбался некоторое время.

— С каких пор Отец Мир улыбается, глядя на мечи? 

— Только полвойны ведется мечами, Колл, но только полмира добывается плугами. – Ярви положил иссохшую ладонь на рукоять кривого меча, который все еще носил с собой. – Клинок в правильных руках может быть праведным оружием.

Колл посмотрел на группу шедших мимо хмурых воинов, которые так же гордо несли оружие, как новобрачная носит ключ.

— А кто решает, чьи руки – правильные?

— Мы решим. Мы должны решить. Облеченные властью должны отбросить детские сомнения и выбирать меньшее зло. Иначе мир скатится в хаос. Колл, ты все еще сомневаешься?

— Сомневаюсь? – Боги, да он весь состоял из сомнений. – Нет-нет-нет. Нет. – Колл прокашлялся. – Может быть. Я знаю, как много я вам должен. Просто… не хочу вас подвести.

— Ты нужен мне, Колл. Я обещал твоему отцу, что освобожу тебя, и освободил. Я обещал твоей матери, что присмотрю за тобой, и присмотрел. – Его голос стал тише. – У меня тоже есть сомнения, и ты… помогаешь мне выбрать то, что правильно. – В его голосе появилась слабость, которой Колл никогда прежде не слышал и не ожидал услышать. Почти отчаяние. – Ральф вернулся назад в Торлби, чтобы остаться со своей женой. Мне нужен кто-то, кому я могу доверять. Кто-то, кто напоминает мне, что я способен на хорошее. Не бо́льшее благо, а просто… хорошее. Пожалуйста. Помоги мне стоять в свете.

— Мне еще столькому надо научиться… – проблеял Колл, но как он ни увиливал, выхода не было.

— Ты научишься в процессе. Как я. Как положено любому человеку. – Ярви щелкнул пальцами. – Давай плюнем на Испытание.

Моргнув, Колл удивленно уставился на него.

— Плюнем?

— Я Праотец Министерства, кто мне возразит? Можешь произнести свою клятву сейчас. Встань на колени, Колл-резчик, и поднимись Отцом Коллом, министром Гетланда!

Колл, может, и не думал, что будет вставать на колени на пристани, но всегда знал, что этот миг настанет. Он мечтал о нем, гордился им, жадно учил слова всем сердцем.

Он медленно покачнулся и встал на колени, Колл-резчик, и влага промочила его штаны. Улыбающийся Праотец Ярви возвышался над ним. Ему не нужно было угрожать. Безликие охранники, все еще видневшиеся за его плечами, делали это за него.

Чтобы стать министром, Коллу нужно было лишь произнести слова. Чтобы стать не просто Братом Коллом, но Отцом Коллом. Чтобы стоять рядом с королями и изменять мир. Чтобы стать лучшим из тех, кем он мог стать, как и хотела его мать. Никогда не быть неудачником. Никогда не быть слабым. Не иметь ни жены, ни семьи, кроме Министерства. Оставить свет и навсегда убрать одно плечо в тень. Как минимум одно.

Ему оставалось лишь произнести слова и встать. 

Один голос 

Посреди дома был заросший дворик, который Скара присвоила себе. Его заполонили сорняки и душил плющ, но когда-то о нем, должно быть, заботились, поскольку у солнечной стены все еще буйно цвели приторно пахнущие поздние цветы.

Даже несмотря на то, что листья опадали, и становилось все холоднее, Скаре нравилось сидеть здесь на покрытой лишайником каменной скамье. Дворик напоминал ей об огороженном саде за Лесом, где Мать Кира учила ее названиям целебных трав. Правда, здесь не было целебных трав. И Мать Кира была мертва.

— Атмосфера в Скекенхаусе…

— Ядовитая, – закончила за нее Мать Оуд.

Как обычно, ее министр выбрала подходящее слово. Горожане погрузились в недовольство и страх. Остатки союза вцепились друг другу в глотки. Воины Праотца Ярви были повсюду, с белым голубем Отца Мира на плащах, но с инструментами Матери Войны в нервных пальцах.