КОНАН. КРОВАВЫЙ ВЕНЕЦ - Роберт Говард

— Хитрость Конана! — бешено крикнул Валерий.

— Конан и не знает об этом, засмеялся Тиберий. — Это заговор тех, кто по твоей милости все потерял и превратился в зверей. Прав был Амальрик: Конан не разделил своего войска. Мы — сброд, следовавший за ним, мы — волки, скрывшиеся в холмах, люди без крова и без надежды. Мы сами все задумали, а жрецы Асуры помогли нам, вызвав туман. Посмотри, посмотри на нас, Валерий! На каждом — твое клеймо, если не на теле, так нa душе! Посмотри на меня! Ты не узнаешь меня, верно? Твой палач выжег рубец у меня на лице. А ведь когда-то ты меня знал. Я был владетелем Амилия… я тот, чьих сыновей ты казнил, чью дочь обесчестили и убили твои наемники. Ты по-прежнему уверен, что я не принесу себя в жертву, заманивая тебя в ловушку? Bceмогyщие боги! Да будь у меня хоть тысяча жизней, я все бы их отдал, только бы сжить тебя со свету! И я это сделал! Смотри, смотри на погубленных тобою людей, на тех, кого ты считал мертвецами… Они все-таки дождались своего часа! Ты стоишь в могиле, Валерий! Попробуй, взберись на скалы! Они круты и высоки! Попробуй, вырвись отсюда — копья остановят тебя, а сверху обрушатся валуны! Я подожду тебя в преисподней, мразь!

Откинув голову, он захохотал, скалы откликнулись эхом. Привстав в седле, Валерий сплеча рубанул его громадным двуручным мечом. Лезвие рассекло плечо и глубоко вошло в грудь. Тиберий осел наземь, захлебываясь кровью, но продолжал смеяться.

Гортанный гром барабанов вновь огласил ущелье. Сотрясая землю, покатились вниз огромные валуны. Крики гибнущих мешались со свистом стрел, тучами полетевших с утесов…

 22

ДОРОГА В АХЕРОН

Небо на востоке едва начинало светлеть, когда войско Амальрика вошло в устье Львиной долины. По сторонам ее поднимались невысокие, но очень крутые холмы, дно же, начиная от устья, постепенно повышалось, образуя нecколько природных террас неправильной формы. На самой верхней из них и стояла, ожидая врага, армия Конана. И надо сказать, отряд, пришедший к нему из Гандерланда, состоял не из одних только копейщиков. С ними явились еще семь тысяч боссонских стрелков, а кроме того, баронские дружины западных и северных провинций: четыре тысячи конных воинов, пополнивших ряды кавалерии

Копейщики тесным клином выстроились в дальнем, суженном конце долины. Их было девятнадцать тысяч большей частью гандеры, лишь около четырех тысяч пришли из других аквилонских провинций. С каждой стороны пеший клин прикрывало по пять тысяч боссонских стрелков. А позади копейщиков, держа наготове длинные пики, неподвижно сидели в седлах конные рыцари: десять тысяч пуантенцев и девять тысяч аквилонцев, не считая баронских дружин.

Позиция, занятая Конаном, была превосходна, обойти его с флангов невозможно: никто не смог бы преодолеть лесистые кручи холмов под градом стрел метких боссонцев. Лагерь же располагался непосредственно позади войска, в узкой, сжатой крутыми скальными стенами ложбине — естественном продолжении Львиной долины, лишь чуть выше расположенном. Так что и удара в спину можно не бояться. Он знал, холмы позади него кишат бездомными беглецами, отчаянными людьми, в чьей верности сомневаться не приходилось.

Лишь один недостаток имела позиция аквилонцев: в случае поражения отступать некуда. Львиная долина была не только природной крепостью, но и ловушкой для тех, кто держал в ней оборону: выбраться из нее можно единственным узким ущельем. Только тот отважился бы принять здесь решительный бой, кто намерен или победить, или погибнуть.

Ксальтотун поднялся на холм, стоящий у широкого устья долины, по левую руку. Этот холм господствовал над остальными; назывался он Алтарем Королей, но почему — не помнил уже никл о. Помнил лишь Ксальтотун, ведь его память хранила тысячелетия. С ним шли двое приближенных, те самые, красноглазые, волосатые, темнокожие. Они тащили юную аквилонскую девушку, связанную по рукам и ногам. Взойдя на вершину, они положили девушку на древний камень, и в самом деле похожий на жертвенник. Много веков точили его дожди, солнце и ветер, так что ныне живущие видели в нем лишь удивительное творение природы. Но Ксальтотун знал, чем в действительности был этот камень и почему он здесь стоял. Вот удалились слуга, сутулые, точно молчаливые гномы, и Ксальтотун остался один. Он стоял у каменного алтаря, глядя в долину, и утренний ветер развевал его темную бороду.

Отсюда было хорошо видно извилистое русло Ширки и холмы позади Львиной долины. Ксальтотун видел стальной клин, изготовившийся для боя, видел шлемы стрелков, поблескивавшие среди кустов и камней, видел неподвижных рыцарей, молча сидевших на боевых скакунах. Ветер трогал плюмажи на шлемах, пики топорщились, точно иглы ежа.

А с другой стороны стеной надвигались сплоченные ряды немедийцев. За их спинами равнина до самой реки пестрела яркими шатрами предводителей и линялыми палатками простых воинов. Точно река расплавленной стали, вливались немедийцы в долину, и алый дракон Немедии плыл по ветру над их головами. Самыми первыми двигались арбалетчики: стрелы лежали на тетивах, пальцы — на спусковых крючках. Следом шли копейщики, аза копейщиками — главная ударная сила армии, конные рыцари .Они ехал и под развернутыми знаменами, подняв пики, громадные кони выступали торжественным шагом, как на смотру.

Немедийских рыцарей было тридцать тысяч. По обычаю всех хайборийских народов решить исход битвы предстояло именно им; пешее войско должно лишь расчистить дорогу. Пеших — копейщиков и стрелков — была двадцать одна тысяча.

Арбалетчики принялись стрелять на ходу; стрелы с гудением и визгом уходили с тетивы, но либо падали наземь, не долетев, либо отскакивали от сомкнутых щитов гандерских пехотинцев. Боссонские стрелки не дали немедийцам безнаказанно подойти на убойное расстояниe: из-за камней, из кустов ударили длинные стрелы.

Довольно скоро арбалетчики начали пятиться, а затем и отступать в беспорядке. Их самострелы не могли равняться с боссонскими луками, а доспехи были слишком легки. К тому же они сознавали, их всего лишь используют для того, чтобы расчистить рыцарям дорогу; легко догадаться — повышению боевого духа это отнюдь не способствовало.

Смешав ряды, арбалетчики расступились и пропустили вперед пеших копейщиков. Эти были все больше наемники: их хозяева без всяких угрызений совести приносили их в жертву. Они отвлекали внимание от рыцарей, давая тем подойти поближе. Разойдясь по флангам, арбалетчики продолжали стрелять, между тем как копейщики двинулись мерным шагом навстречу вихрю стрел. Позади них ехали рыцари.