Отсекая лишнее (СИ) - Брюханов Данил

— Ну что, господин Бельштейн, похоже ваш друг теперь и мой друг, не думаете? — с издевкой прокаркал он из-под капюшона, — как насчет дружеских объятий?

Старик резко выбросил вперед руку со скрюченными пальцами. Широкий раструб мантии, не поспевая за такой прытью, оголил худое, в коричневых мазках язвенных пятен предплечье. Илья не успел среагировать, да и не верил в такую возможность, после демонстраций возможностей своего земноводного приятеля. Три тентакля рванулись к нему, опутали за доли секунды и подняли в воздух. Старик поводил гниющей рукой вверх-вниз и закончил упражнение всем известным древнеримским жестом — перевернутым вниз большим пальцем. Все тоже самое проделали и мощные щупальца — Илью потрясли, а после перевернули вниз головой. Ситуация складывалась критическая. В любой момент патриарх мог приказать Окти убить его: размозжить голову ударом о камень, просто раздавить или задушить, или, например, бросить в стену. На задворках ума ярким солнечным бликом мелькнула мысль: зато Окти пришел в себя, эх, был все-таки шанс уйти… Но, погодите!

Шанс оставался! Ведь у него есть оружие! С ним правда все тоже было не совсем просто. Илья сам не помнил в какой конкретно момент это случилось, но глок был убран в кобуру. Хакер попробовал пошевелить правой рукой. Хоть она и была плотно прижата к телу несколькими слоями щупалец, но медленно, мало-помалу он все-таки продвигал руку к спасительной пластиковой рукоятке. Помогло и то, что Илья висел сейчас в воздухе спиной к патриарху, и тот не видел его потуги достать оружие. Сантиметр за сантиметром, при помощи напряженных до предела мышц, Илья сокращал дистанцию между пальцами и оружием. Благо, что все тело Окти было довольно хорошо смазано. И вот наконец самый краешек указательного пальца коснулся застежки на кобуре, отстегнул петельку, и рука кое как сомкнулась на склизкой пластиковой ручке. Теперь оставалось только убедить деда, что от проделанных с ним манипуляций, глупый русский хакер одумался и готов к сотрудничеству.

— Патриарх, — набрав в легкие воздуха так много, насколько это было возможно в вынужденном дефиците пространства, хрипло выкрикнул Илья, — подожди! Я передумал!

— Что? Ты что-то сказал, я не слышу?

— Говорю: я готов к сотрудничеству! Только не убивай меня! По крайней мере только не так…

— Вооот оно что!.. — протянул патриарх, — все-таки согласись — физические методы воздействия иногда просто не заменимы, правда? Особенно когда решать вопрос нужно здесь и сейчас.

— Не могу… Ххх! — сипло выдохнул хакер, — с этим поспорить.

Патриарх проделал пас скрюченной левой рукой и Окти вслед за этим движением развернул Илью лицом к старику.

«Осталось совсем немного! Теперь всего то нужно, чтобы он меня отпустил» — пронеслось голове под кудрявыми длинными волосами.

Но неудачи и не думали заканчиваться, отодвигая план как можно дальше от его исполнения. Зашевелились двое из четверых солдат, сопровождавших патриарха. Они тяжело и неловко пробовали сесть, держась за головы. Один из них сорвал каску и принялся коротко хлестать себя по волосам, словно в попытках убить невидимых насекомых, донимающих своим противным писком и укусами. Это было очень плохо. Скоро вояки могли полностью прийти в себя, взять свое оружие, после чего и его взять на мушку, тогда даже если он и убьет патриарха, это деяние будет последним в его жизни. Ладно, тут уже была не была, выбирать не приходилось.

— Отпустить тебя говоришь?

По иссохшей дрожащей от напряжения руке каплями стекал пот и капал на каменистый пол. Дрожал и амулет в другой руке, было видно, что главе ордена с каждой секундой становится все трудней держать контроль над гигантской амфибией. Зашевелилось еще одно тело в темноте — тот самый солдат, что стрелял в Окти сетью.

— Кевин, Арнольд, — прыгнувшим до фальцета голосом, затем упавшим до сиплого свистящего хрипа, обратился к солдатам их начальник, — парни, вы как?

— Голова раскалывается, патриарх, а так… бывало и хуже, конечно.

— Арни, проверь Андрея, а ты Кев, возьми на мушку нашего гостя, чтобы ничего не учудил, — выдохнул старый мастер, казалось из последних сил, — я отпускаю. Больше не могу…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кисть до предела сжалась на рукоятке глока. Это был его единственный и последний шанс. Их шанс.

Шупальца раскрутились и унеслись назад, подарив хакеру около метра свободного падения. Рука рванула ствол из кобуры. Когда он приземлился на ноги и выкинул перед глазами руку с оружием, амулет еще светился желтым, угасающим светом. Илья даже не успел удивиться, от того, что зрение как бы расслоилось, и он, точно профессионал, ясно видел мушку в планке прицела без смыкания второго глаза. Поистине, на невероятные вещи способен человек в критические моменты.

Первая пуля расколола блестящий металлический цилиндр на мелкие кусочки, желтый свет ярко вспыхнул и исчез, оставив после себя облачко охряной пыли в воздухе. Черная мантия на худом теле всколыхнулась, привидением отлетела чуть назад. Вторая пуля ударила прямо в сердце, а третья врезалась во тьму капюшона, заставив голову резко отдернуться. На пол с негромким ударом, глава ордена падал уже мертвый. Солдаты пару секунд отходили от шока после трех громких выстрелов, затем забыв про боль и смятение ринулись по зову инстинктов. Один из них почти добежал до своего автомата и был готов поднять его с пола, другой вынырнул из тени, выдирая большой боевой нож из нагрудного кармана, с иступленными от ярости глазами и оскаленными зубами летел он в сторону Ильи. Можно было пристрелить его, но тогда очередь автомата с другой стороны скосит их как сухую траву. Мелькнул тентакль Окти на самой границе видимости. Хакер схватился за него и мыслью, той, что быстрее любого ножа и пули заорал что есть мочи:

— ОКТИ, БЕЙ!

Миг, всего один короткий миг узнавания, а затем что-то вроде сравнения мозговых сигнатур. Три разума соединились, и самый старший и опытный из них сотряс до сих пор неизученное наукой поле сильнейшим, смертельным ударом. Илья еле устоял на ногах, голова закружилась. Остаточные отголоски восприятия этого поля дошли до него, и он увидел, как все, кто были живы в пещере, в мгновение ока стали мертвы. Солдат упал ничком возле своего автомата, а другой, тот, что хотел достать нож, так и рухнул, сжимая черную рукоять, с выпученными в смертельной ярости глазами. Когда последние отголоски волны смерти затухли, Окти разжал несколько щупалец, скручивавших до этого третьего, последнего бойца — и на камни мешком упало мертвое тело. Все было кончено.

Илья отдышался, прогоняя остатки гула в голове, похлопал по подсумкам — проверил телефон, удостоверился, что тот на месте и убрал в кобуру пистолет. Быстро оглядев игравший тенями зал, фрилансер прислушался. Никаких посторонних звуков, все тихо и мертво.

— Анатолий… Алистер, прости меня, — прошептал хакер.

Глаза защипало, он резко и сильно зажмурился. Но сейчас было не до этого и чуть дрогнувшим голосом, Бельштейн продолжал:

— Окти, — он пожал двумя руками ближайшее щупальце, — у нас все готово? Надо быстро уходить, пока еще кто-нибудь к нам не пожаловал.

Удилище загорелось синим, ксеноморф узнал друга, пропел мелодичную реплику, затем сграбастал Илью в охапку трехпалыми руками, слабыми только на вид, прижал его к груди, укрыл несколькими щупальцами, а затем в 2 прыжка оказался у проломленного лаза, сплелся в конструкцию, напоминающую сыр-косичку и нырнул в пролом.

Глава 19. Чудесное спасение

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ощущение было сродни падению с горы — тело, все его составные части чувствовали каждый ухаб, валун и горизонтальный сброс, но все это происходило точно под защитой прочного резинового кокона. Коконом этим служил Окти, который обвился вокруг Ильи всем чем только можно, обеспечивая максимальную безопасность. Благо, что конечностей криптобиоту хватало и для защиты, и для спорого продвижения в узком, закрытом скальном кулуаре. Петляющий и обрывающийся вертикальными провалами лабиринт змеился во всех трех осях пространства, где-то сжимаясь до угольного ушка, через которое их тандем чудом, но все же протискивался, а где-то расширяясь до гулких, галерей, в которых эхо усиливало падение даже самого мелкого камешка.