Хроники железных драконов (сборник) - Майкл Суэнвик

Что-то подвернулось под ноги. Джейн споткнулась и, обернувшись, увидела, что рука, торчащая из корней ближайшего дерева, схватила ее за туфлю.

Она ахнула и выдернула ногу.

Туфля свалилась. Рука засунула туфлю в рот, открывшийся в стволе, и дерево ее начало жевать. Джейн даже не попыталась вернуть потерянное, а заковыляла дальше за невозмутимым Балдуином.

– Я делал все, что мог, лишь бы не пустить тебя сюда, – заметил он. – Спиральный замок слишком опасен, если попадешь сюда раньше времени.

– Я не понимаю! – крикнула она. – Что означает ваш рассказ? Объясните мне, о чем он.

– Подобные вещи может растолковать только Богиня, – с мягким недоумением произнес Балдуин. – Кто я такой, чтобы говорить за Богиню? Я всего лишь ее консорт – и далеко не единственный, уверяю тебя. Ты сможешь задать любые вопросы, когда встретишься с ней.

– Я думала, Богини не существует. Я полагала, что это метафора.

– Богиня совершенно точно существует. К ней я тебя и веду.

Веер холодных детских пальчиков мазнул Джейн по щеке. Она отпрянула и передернулась. Но тропинка становилась все уже, кусты и деревья подбирались к ней все теснее. Ее толкали и пихали темные формы, она натыкалась на чьи-то руки и плечи. Ветер донес дизельный выхлоп, и затем толпа, Балдуин и все остальное хлынули вниз по лестничному маршу. Джейн, беспомощную, несло вперед.

Люди вокруг молчали. Опустив головы, они торопливо спустились на несколько маршей. Слышалось только шарканье подошв и цоканье каблуков. Граффити на грязных каменных стенах имели странную форму, и Джейн не могла их прочесть. Пальто и сумки на плечах стискивали ее со всех сторон.

Ступени повернули и пронесли их мимо рядов хромированных турникетов, прочесывавших толпу, словно шерстяную кудель. Из горловин темных проходов за ними донесся рев, словно голоса огромных машин или низвергающихся в бездонные пропасти водопадов. Внизу лестница вынесла ее в едва освещенный зал. Толпа рассеялась, чтобы заполнить открывшееся пространство, но не замедлила темпа. Все оставались молчаливы, торопливы, погружены в себя.

– Уже недалеко, – обнадежил Балдуин.

Джейн кивнула.

Впереди она видела яркое озерцо света; толпа, не снижая скорости, обтекала его. Подойдя ближе, подменыш разглядела, что это ребенок, девочка с красными розами в волосах. Кожа у малышки была бледнее мрамора, обесцвеченная и бескровная. Черты лица изящны и тонки, без малейшего намека на слабость. Она взглянула на Джейн глазами такой же резкой белизны, как и ее кожа, ее платье, ее волосы.

– Ты! – воскликнула она.

– Я? – Джейн в изумлении остановилась.

Никто не обращал на невероятное существо ни малейшего внимания. Толпа спешила мимо.

– Ты такая глупая! – сказала девочка. – Как можно быть такой дурой?

– Я…

– Ты же ничегошеньки не поняла, так? – Она сгребла летную куртку подменыша и принялась шарить по карманам. – Какая же ты идиотка, полная кретинка. Ты стала причиной Задириного увечья – зачем ты попусту теряла время в кабинете у Благга? Ты все испортила Гвен и Питеру, когда я предназначила тебя им в утешение. Ты даже не переспала с Паком! Ты… У меня нет времени перечислять твои провалы и предательства. Где вещи, которые я тебе одолжила?

– Какие вещи?

Джейн попыталась отступить, но девочка безостановочно носилась вокруг нее маленькой фурией. Она рванула на Джейн блузку, сунула руку ей за пазуху и вытащила кожаный мешочек для амулетов, о существовании которого девушка и не подозревала. Малышка высыпала содержимое мешочка себе на ладонь. Взору подменыша предстали засохший предмет, примерно в два раза толще и длиннее кроличьей лапки, и тонкий яркий световой лучик.

Джейн уставилась на них. Сердце у нее забилось. Хотя она никогда в жизни их не видела, эти два предмета показались ей самыми драгоценными вещами во вселенной.

– Ты их прощелкала!

Девочка взяла двумя пальцами лучик света, чтобы Джейн могла разглядеть, что это такое: игла. Затем уронила обратно в мешочек. Потом подняла более крупный предмет. Он был покрыт короткой жесткой шерстью: ампутированный собачий хвост.

– Готова спорить, ты даже не знаешь, для чего они.

Ее зубы сердито клацнули. Собачий хвост последовал за иголкой. Жуткие белые пальцы сомкнулись вокруг мешочка в кулак.

– Ты слабачка! Ты дура! Ты самодовольная эгоистичная курица!

С каждым брошенным в Джейн ругательством девочка била ее в грудь. Кроваво-красные розы шелестели при каждом ударе. Наконец дитя с презрительной улыбкой повернулось к ней спиной. Толпа сомкнулась вокруг нее, а когда снова расступилась, девочка куда-то пропала.

Джейн моргнула. Запахнула и застегнула рубашку. Потом застегнула на молнию куртку. Она стояла на перекрестке. Вестибюль простирался бесконечно далеко во всех направлениях.

В приступе внезапной паники девушка осознала, что Балдуина нигде не видно.

Ее провожатый исчез.

В сером мареве отчаяния она побрела мимо вывесок «Бар B-Q», «Витамины со скидкой», «Аппетитбургеры», «Ремонт обуви», «Доллар-экспрес$», «Ювелирный» и «Китайская кухня». Так оно и есть, равнодушно подумалось ей тогда. Бесцельное блуждание сквозь вечность. Приговор оказался неожиданно мягким и в то же время до странности подходящим.

Но стоило об этом подумать, как, случайно глянув в окно закусочной, она увидела сидящего возле стойки Балдуина, жующего пончик в сахарной пудре. Она вошла.

При ее приближении он положил пончик на тарелку, промокнул губы салфеткой и вежливо улыбнулся.

– А вот и ты.

– Да, – ответила она. – Но где я?

– Там же, где и всегда. Изменилось только твое восприятие места. – Балдуин поднялся. – Следуй за мной.

Он провел ее за стойку и открыл то, что она приняла за дверь в подсобное помещение. Они вошли.

И вроде бы оказались в комнате. Или это было какого-то рода пространство, а скорее – полное отсутствие пространства вообще. Разобраться не представлялось возможным, ибо все ее внимание оказалось высосано и поглощено тем, что находилось перед ней.

Джейн стояла перед Черным Камнем.

Он был огромен, минимум в три раза выше ее. Но поскольку сравнивать было не с чем, камень мог иметь какой угодно размер – больше планет, огромнее звезд. Его поверхность казалась то гладкой, то неровной, местами почти зеркальной, местами изрытой и бугристой, словно шкура метеорита. Однако в основном она была черная, твердая и реальная. Девушка почему-то не сомневалась, что перед ней воплощение Богини.

– Можешь спрашивать, о чем хочешь, – сказал Балдуин и ушел.

Снизу вверх Джейн смотрела на Черный Камень. Долгое время она не говорила. Затем прочистила горло и спросила:

– Почему?

Ответа не последовало.

– Почему? – повторила она. – Почему жизнь исполнена такой ненависти? Зачем существует боль? Почему боль причиняет такие страдания? Не могла бы ты устроить мир по-другому? Или у тебя не больше выбора, чем у меня? Или выбора не существует? Зачем любовь? Ты создала нас просто для того, чтобы наказывать? Почему нас наказывают? В чем наш грех? Как может мать так обращаться с собственными детьми? Ты нас не любишь? Ты ненавидишь нас? Мы – твои отражения? Ты настолько изголодалась по чувствам, что воплощаешь в нас частички себя, дабы пережить унижение, страх и боль? Что такое смерть? Что происходит с нами после смерти? Мы просто прекращаем существовать? У смертных всего одна жизнь? Были ли другие жизни прежде этой? Совершили ли мы в них нечто непростительное? Поэтому ты нас так ненавидишь? Будут ли еще жизни? Они будут еще хуже? Можешь ли даже ты умереть? Если ты нас так ненавидишь, зачем существует красота? Не на нее ли опирается наше страдание? Не были бы мы счастливее без красоты? Зачем существует радость? Чего именно ты хочешь?

Ответа не последовало.

Казалось, Джейн простояла неподвижно перед Черным Камнем несколько часов, дней, веков, прежде чем наконец отвернулась. Рядом материализовался Балдуин и увел ее, взяв под локоть.

Теперь темные заросли не таили ужасов. Семнадцать пар глаз внезапно открылись в ближайшем дереве. Всего лишь глаза. Гибкие руки хватали ее. Подумаешь, руки.

– Полегчало тебе? – спросил Балдуин.

– Да.

– Богиня повелела мне дать тебе, что пожелаешь.

– Да?

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы меня наказали, – произнесла Джейн.

Она не контролировала собственную речь. Слова слетели с уст непроизвольно, и она поразилась, услышав свой голос. Но не собиралась отрекаться от них. Она умела признавать правду.

Балдуин долго молчал. Наконец он спросил:

– Станешь ли ты теперь служить Богине? Сознательно и с любовью, в сладостном послушании и смиренном признании всего, что Она есть?

– Нет. – Слово казалось камушком во рту. Джейн выплюнула его. – Не сейчас, не завтра, будь у меня даже миллион жизней. Никогда.

Балдуин остановился и взял ее за руки.