О становлении личностью - Карл Роджерс

Это утверждение подтверждают недавно завершенные нами исследования в области психотерапии (23, 24, 25, 29). Очень кратко результаты этих исследований могут быть изложены следующим образом.

Если терапевт устанавливает отношения, в которых проявляет себя а) искренним, внутренне последовательным, b) принимающим, воспринимающим клиента как достойного человека, с) относящимся к внутреннему миру эмоций и отношений клиента с сочувствием и пониманием, то клиент изменяется определенным образом. Вот некоторые из этих изменений: клиент становится а) более реалистичным в восприятии себя, b) более уверенным и целенаправленным, с) у него повышается самооценка, d) менее склонным к подавлению элементов своего опыта, е) становится более зрелым, социализированным и адаптивным в своем поведении, f) менее подвержен стрессу и более быстро восстанавливается после него, g) в своей личности проявляет себе как здоровый, цельный, хорошо функционирующий человек. Такие изменения не отмечаются в контрольной группе и тесно связаны с включением клиента в психотерапевтические отношения.

Мы знаем, как разрушить структуру личности человека, подорвав его уверенность в себе, разрушив его представления о себе и сделав зависимым от другого человека.

Тщательное изучение Хинкле и Вулфом (13) методов допросов заключенных коммунистами, в частности в коммунистическом Китае, дает достаточно подробную картину процесса, широко известного как "промывание мозгов". Их работа показывает, что там не используются какие-то новые или сверхъестественные методы. Большей частью это комбинация приемов, усовершенствованных на практике. В основном туда входят страшные приемы, противоположные кратко описанным выше психотерапевтическим условиям. Если подозреваемый изолирован и лишен общения длительное время, то его нужда в человеческих взаимоотношениях значительно возрастает. Следователь использует это, строя отношения, в которых он не принимает узника и делает все, что может, чтобы вызвать у него чувство вины, беспокойства и конфликта. Он проявляет расположение к заключенному, только если тот "сотрудничает", соглашаясь смотреть на события глазами следователя. Он полностью отвергает личную точку зрения заключенного или его собственное восприятие событий. Постепенно нужда в признании заставляет заключенного считать полуправду правдой до тех пор, пока мало-помалу он не откажется от собственного взгляда на себя и на свое поведение и не примет точку зрения следователя. Он в значительной мере деморализуется и уничтожается как личность и становится марионеткой в руках следователя. Теперь он готов "признаться", что он враг государства и совершил разные преступные действия, которых он либо не совершал, либо на самом деле они имели совсем другое значение.

В определенном смысле неверно описывать эти методы как продукт наук о поведении. Они были созданы русской и китайской полицией, а не учеными. И все-таки я останавливаюсь на них здесь, так как это дает ясное представление о том, что эти грубые методы можно сделать значительно более эффективными за счет научных знаний, которыми мы сейчас располагаем. Короче, наши знания о том, как можно изменить личность и поведение, могут использоваться как для созидания, так и для разрушения личности.

Условия, оказывающие определенное влияние на животных

Возможно, я уже сумел представить достаточно данных о значении, а часто и об устрашающей силе этого нового направления науки. Но прежде чем мы перейдем к последствиям всего этого, мне бы хотелось сделать еще один шаг вперед и остановиться на некоторой информации, которая касается поведения животных. Мое собственное знакомство с этим материалом более чем скромное, но я хочу выделить три интересных исследования и их результаты.

Мы знаем, как создать условия, в результате которых у маленьких утят появляется прочная привязанность, например, к старому башмаку.

Хесс (12) исследовал феномен "импринтинга", впервые изучавшийся в Европе. Он показал, что, например, у птенцов дикой утки существует некоторый критический временной период – с 13-го до 17-го часа после появления их на свет, – когда утенок привязывается к любому предмету, который оказывается у него перед глазами. Чем труднее ему следовать за этим предметом, тем сильнее бывает привязанность. Конечно, обычно это приводит к формированию привязанности к матери-утке, но утенок может так же легко проявить прочную привязанность к любому объекту – к подсадной утке, человеку или, как я уже говорил, к старому ботинку. Существует ли подобная тенденция у ребенка? Это можно только предполагать.

Мы знаем, как устранить у крысы ощущение сильного специфического страха с помощью электроконвульсивного шока.

Хант и Брейди (14) сначала учили испытывающих жажду крыс получать воду, нажимая на рычаг. Крысы легко делали это много раз, находясь в особой экспериментальной клетке. Когда этот навык был хорошо закреплен, вырабатывался условный страх на щелкающий звук, предшествующий слабому болезненному удару электрическим током. Через некоторое время у крыс появилась сильная реакция страха, они переставали нажимать на рычаг при любом щелчке, хотя за ним и не следовал какой-либо болевой раздражитель. Однако эта условная реакция страха почти полностью исчезала после серии электроконвульсивных ударов током. После этого животные не проявляли страха и свободно нажимали на рычаг, даже когда раздавались щелчки. Авторы очень осторожно подходят к выводам из своих результатов, но общее сходство с шоковой терапией, применяемой у людей, очевидно.

Мы знаем, как научить голубей направлять к заранее определенной цели боевую ракету.

Занимательный отчет Скиннера (26a) о таком исследовании во время войны – только один из множества впечатляющих примеров возможностей так называемого "оперантного обусловливания"[82].

Он брал голубей и формировал их поведение при клевании, поощряя их каждый раз, когда они подходили и клевали или сам предмет, выбранный экспериментатором, или место рядом с ним. Таким образом, он мог взять карту иностранного города и постепенно учить голубей клевать только на том ее участке, где были изображены какие-то важные промышленные предприятия – например, авиазавод. Или он мог научить их клевать только изображения морских кораблей определенного типа. Затем было уже делом техники, хотя, я уверен, и очень сложным, использовать их клевки для поддержания курса ракеты. Поместив двух-трех голубей в модель носовой части ракеты, он смог продемонстрировать, что, как бы она ни меняла курс, голуби возвращали ее к "цели" своими клевками.

Отвечая на вопрос, который, я уверен, у вас возник, я должен сказать: "Нет, это никогда не использовалось в вооружении из-за неожиданно быстрого развития электронных приборов. Но нет сомнения в том, что это сработало бы".

Скиннер сумел научить голубей играть, например, в пинг-понг, и он со своими коллегами смог развить многие сложные формы поведения у животных, которые кажутся "осмысленными" и "целесообразными". Все они основаны на одном общем принципе. Животное получает положительное подкрепление – небольшую награду – за любое поведение, которое в какой-то мере способствует достижению цели, поставленной исследователем. Вначале, возможно, это очень несовершенные действия, которые лишь в целом соответствуют желаемому направлению. Но поведение "совершенствуется" все больше и больше – становится более тонким, точным, определенным набором заданных действий. Из огромного поведенческого репертуара организма эти формы поведения подкрепляются со все усиливающейся избирательностью, что служит достижению конкретной цели исследователя.

Эксперименты с людьми имеют несколько менее определенные результаты, но было показано, что с помощью такого "оперантного обусловливания" (например, если экспериментатор кивает головой) можно добиться у испытуемого увеличения количества существительных во множественном числе или предложений, выражающих его личное мнение, причем он не будет сознавать причину этих изменений в своем поведении. По мнению Скиннера, в большинстве своем наше поведение есть результат такого "оперантного обусловливания", часто не осознаваемого обоими участниками. Он хотел бы сделать его осознаваемым и целенаправленным и таким образом управлять поведением.

Мы знаем, как доставить животным наиболее полное удовлетворение с помощью одной только электростимуляции.

Оулдс (20) обнаружил, что можно имплантировать крошечные электроды в септальные участки мозга лабораторных крыс. Когда одно из животных нажимает рычаг в своей клетке, через эти электроды проходит слабый электрический ток. Это вызывает настолько приятные ощущения, что животное без конца нажимает на рычаг, часто доводя себя до изнеможения. Какова бы ни была субъективная природа этих ощущений, они, казалось, вызывают настолько сильное удовлетворение, что животное предпочитает их остальным видам деятельности. Я не буду рассуждать ни о том, как этот опыт может быть применим к людям, ни о том, каковы в этом случае могут быть последствия.