Категории
Самые читаемые
ChitatKnigi.com » 🟠Фантастика и фэнтези » Фэнтези » Жили-были. Русские инородные сказки – 7 - Макс Фрай

Жили-были. Русские инородные сказки – 7 - Макс Фрай

Читать онлайн Жили-были. Русские инородные сказки – 7 - Макс Фрай
1 ... 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

Макс оторвал глаза от бумаги. Джонатан ухмылялся во весь рот.

– Прочитай третий снизу абзац, тебе понравится.

Макс, не веря глазам, прочел: «Что же касается „Вальса золотой реки“, благодаря которому Антуан де Сент-Обэр и стал известен в Париже, то мелодически это произведение – точная калька с народной клезмерской танцевальной мелодии „Ой, Шлоймэлэ“, часто исполняемой на еврейских свадьбах в центральной Европе».

А ведь я чувствовал, удивленно подумал Макс, ведь это же очевидно, вот это «Ай, нэ-нэ, ай, нэ-нэ» – ну конечно, это еврейский вальс! Музыкант, называется! Хорош, ничего не скажешь. И ведь никто не догадался… Заворожил он нас, что ли?

– Прочитал? – Джонатан потянулся и положил перед Максом конверт. – А теперь посмотри вот это. Удивишься, зуб даю. Последний.

В конверте были фотографии, не очень резкие, явно сделанные втайне от модели. На них был изображен скособоченный карлик с брюзгливым, капризным личиком. Макс очень долго не мог понять, зачем вообще ему смотреть на этого уродца. А потом понял, что рассматривает фотографии Антуана. Ему вдруг стало очень холодно в жарко натопленной гостиной.

– Меня не спрашивай, я сам не знаю, – сразу предупредил Джонатан. – Всякое бывает.

– Крестная мать, добрая фея, – криво улыбаясь, процедил Макс. – Налей-ка мне.

– В общем, – подвел итог Джонатан, – вот что я думаю. Как это у вас про зайца с яйцами? Ну – утка там, все дела… Еще в Русских сезонах чувак картинки привозил симпатичные такие. Яйцо, иголка…

– Да, я понял, – очень тихо ответил Макс. – Иголка в яйце, яйцо в утке…

– Во-во. Я, друг мой, понятия не имею, что в этих фотографиях. Но не будь я Джонатан Стингрей… Иди в газету, Макс. И все кончится.

Макс достал перо, чековую книжку, выписал чек, спросил:

– Ты уверен, что это именно та сумма?

– Уверен, – отмахнулся Джонатан. – Я устал от того, что ты сам не свой, что Билл мне вместо чая приносит крем для бритья, что женщины перестали со мной кокетничать в опере… Я хочу нормальной жизни. Иди в газету, Макс. Слушай, у меня сейчас клиент. Хочешь, подожди меня тут, а потом пойдем пообедаем? Я заслужил обед, как ты считаешь?

Джонатан засмеялся оперным басом и неуловимым, кошачьим движением вскочил с кресла, прихватил какие-то бумаги, шагнул к двери.

– Я быстро! – донеслось уже из коридора.

Макс придвинул кресло поближе к камину, налил себе еще виски. Все кончится, думал Макс. Все будет по-прежнему. Мишель поймет, что молилась на карлика по фамилии Тухес. Он представил себе лицо Мишели, читающей утреннюю газету.

Успокойся, сказал он себе строго, она никогда не узнает, что это сделал ты. И в конце концов, если его не остановить, он принесет еще много бед.

«Когда у него дрожат ресницы, – вспомнил Макс слова Мишель, – это словно луч солнца сквозь витражи в храме».

И бросил папку в огонь.

Ирина Чуднова

Нож

[3]

«Вот кто починит ножик!» – были первые слова, с которых Шэн Хао осознал себя. Тогда же в жизнь трехлетнего мальчика вошел сказавший их даосский монах со смешным прозвищем Персиковое Дерево. Шэн Хао запомнил его едва ли не раньше нежных глаз мамы, мягкой южной речи бабушки Ван и пропахших горячим железом и машинным маслом рук отца.

Монах приходил в рабочий квартал, полный автомастерских, мелких фирм по производству жалюзи, садовой мебели, решеток и прочего в том же роде, всегда неожиданно, но никогда не оставался незамеченным. Завидев его черный силуэт в дальнем конце улицы, хозяйки несли в подарок свежие овощи и фрукты, хозяева мастерских оставляли работу, чтобы поделиться с даосом последними новостями, ребятишки со всего квартала, как сорвавшиеся из-под стрех воробьи, сбивались вокруг него пестрой, празднично галдящей стайкой. Персиковое Дерево одаривал их разной монастырской мелочью – узелками долголетия, дудочками из тыквы горлянки, амулетами, отгоняющими болезни и злых духов гуй, мо и яо, учил новым играм, смотрел прописи у школьников, рассказывал волшебные сказки самым маленьким и давал советы-притчи тем, кто постарше.

Маленького Шэна шифу часто приветствовал вопросом: «Ну что, починишь ножик?» Мальчик был счастлив: дядя Персиковое Дерево выделял его из гомонящей стайки ребятишек, обещал тайну.

Зады «Автомастерской семьи Шэн» занимала самая настоящая кузница: глава семьи отдавал кузнечному делу все свободное время. С четырехлетнего возраста сын получил разрешение входить туда. Он поначалу сидел неподвижно на высоком стуле, завороженный языками пламени в горне, неверными отблесками красного на кусках лежащего в углу антрацита, шипением воды в чане для закалки, мерными ударами молота в руках отца, которым торжественно, сладко и жутко вторило сердце. Потом, пообвыкнув, Шэн Хао стал ходить по тесному помещению, разглядывая инструменты и любуясь ловкими движениями мастера. Отец в кузне становился другим, рядом с ним совсем не хотелось ни играть, ни шалить, хотелось стать равным ему, научиться претворять огнем, молотом и водой куски бесформенного, отжившего металла, вручать им новую судьбу. В пять лет мальчик неожиданно для себя начал подавать отцу инструменты. Никто его этому не учил и не просил, но благодарный взгляд мастера, впервые обратившего в кузне внимание на сына, наполнил сердце таким восторгом, выше которого, наверное, ничего не бывает. В тот же вечер бабушка Ван рассказала сказку про пастушка Ляо и две дороги – по одной пастушок ведет стадо, и барашки слушаются каждого слова, по другой – стадо ведет пастушка, но к нему присоединяются все новые и новые барашки. Шэн Хао засыпал и думал, какая же из дорог верная, – ведь и послушные барашки хорошо, и преумножение стада тоже. Ночью ему приснился шифу Персиковое Дерево, он понятно растолковал смысл сказки, но наутро сон потускнел, видно, запутался в узорах изголовья старинной резной кровати.

Кузница захватила Шэн Хао. Остальная жизнь стала надоедливой и скучной, как неизбежное ожидание в больничном коридоре, пока подойдет очередь приема. Маленький Шэн делал все, что полагалось, с редким для его возраста усердием, но подлинную радость приносили лишь часы в кузне, бабушкины сказки перед сном и беседы с шифу. Даже школа, куда он пошел, как и положено, в шесть лет, не занимала по-настоящему. Нравились только иероглифы. Выставив скамеечку у дверей кузницы, Шэн Хао писал и переписывал страницу за страницей домашние задания, знакомые и незнакомые значки из газет, сборников кухонных рецептов, которые находил в комнате бабушки, главы из маминых романов с розовыми картинками на обложках. Шифу подарил ему несколько толстых книг с особо сложными и красивыми иероглифами и после часто рассказывал, что они означают и руке какого мастера древности принадлежат. Растирать тушь мо в каменной тушечнице яньхэ, следить, как кисть маоби напитывается черной, блестящей, как воронье крыло, жидкостью, покрывать лист строгими и стремительными линиями хуа, складывающимися в знаки и слова, увлекало мальчика так же, как и работа в кузнице.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.
Любава
Любава 25.11.2024 - 01:44
Редко встретишь большое количество эротических сцен в одной истории. Здесь достаточно 🔥 Прочла с огромным удовольствием 😈