Побоище князя Игоря. Новая повесть о Полку Игореве - Виктор Поротников

   — С чем пожаловал, воитель? — спросила она, демонстративно не приглашая Игоря сесть. — Вижу, отпустили тебя поганые. Так ведь ты Кончаку и друг, и сват!

   — Бежал я, — нахмурившись, сказал Игорь.

   — Чего же сына моего не прихватил? Иль обременяться не захотел?

   — Не мог Святослав со мной бежать: мы с ним в разных кочевьях находились, — ответил Игорь, без приглашения садясь на лавку.

Вошедший вместе с ним Вышеслав остался стоять у двери.

   — Ну, княже, давай рассказывай про удальство своё, — язвительно продолжила Агафья, садясь напротив гостя. — Небось зубами верёвки-то рвал, из плена сбегая, а? Поведай, скольких стражей задушил. Как гнались за тобой нехристи, а ты их всех одолел голыми руками, как богатырь былинный! Чего хмуришься? Не так, что ли?

   — Угомонись, Агафья, — сурово произнёс Игорь.

   — А, так ты успокаивать меня приехал! — притворно-жалобным голосом протянула Агафья. — Сына моего в плену бросил, дружину его погубил вместе с воеводой Бренком и заявился как Христос Спаситель!

   — Агафья... — Игорь хотел взять её за руку.

Но княгиня отстранилась:

   — Не прикасайся! Гадок ты мне, княже.

   — Я же к тебе с чистой душой, Агафья!

   — Вон к вдовам рыльским с чистой душой своей ступай! — ледяным голосом проговорила Агафья и указала на городские крыши, виднеющиеся в окне. — Это им ты обещал злато и половецких невольниц, забирая сыновей, мужей и братьев. Из рыльских ратников лишь семеро назад воротились, а уходило их больше шестисот!

Агафья замолчала: её душили слёзы. Молчал и Игорь, опустив голову: справедливые слова жгли ему сердце!

   — Заночевать позволишь, а на рассвете я уеду? — несмело спросил он.

   — Ночуйте, места хватит, — не глядя на Игоря отозвалась Агафья.

Устраиваясь в небольшой светёлке на два окна, Игорь попросил Вышеслава:

   — Потолкуй с Агафьей. К тебе она вроде более милостива. Скажи, что серебро нужно для выкупа её сына из плена. Пусть даст, сколь может. Ну, а не может, скажи, что всё равно я верну ей Святослава.

Когда челядинка пришла звать гостей к обеду, Игорь махнул рукой Вышеславу:

   — Ты ступай, а я спать лягу. Нехорошо что-то мне.

Вышеслав понял, что Игорю стыдно показаться Агафье на глаза. Он не стал его уговаривать и пошёл трапезничать один.

За столом Агафья ничего не ела, лишь печально вздыхала и украдкой вытирала слёзы краем платка.

Вышеславу кусок не лез в горло, как будто он присутствовал на тризне.

Неожиданно Агафья произнесла, с нежностью глядя на Вышеслава:

   — Как ты сильно на отца-то похож, боярин. Глаза те же и чело...

Вышеслав перестал есть, не зная, что ответить.

   — Где могилка-то его? — тихо спросила Агафья.

   — Не ведаю, — глухо ответил Вышеслав.

   — Засеял Игорь Святославич поле Половецкое русскими костьми, и горя ему мало!

   — Игорь тоже скорбит по ратникам и воеводам своим.

   — Что-то по нему не видно, — проворчала Агафья, наливая себе вина. — Не исхудал, не отощал. Рожа как вишнёвым соком налита!

Вышеслав хотел заговорить о деньгах, но никак не решался. Агафья сама помогла ему, спросив:

   — Страдалец-то наш собирается людей своих из полона вызволять?

Вышеслав торопливо закивал головой:

   — Конечно, Агафья Ростиславна. Игорь всюду гривны собирает и злато, какое есть. Много уже насобирал. Были мы с ним и в Чернигове, и в Трубчевске.

   — У меня тоже возьмите, — сказала Агафья, поднимаясь из-за стола. — Казну свою вам отдаю и то, что люди принесли. Все хотят верить, что их ладо ненаглядный в сече уцелел и в полон угодил. Веры-то хватит, но хватит ли злата-серебра на всех пленников?

Агафья всхлипнула и покинула трапезную.

Глава двадцать четвёртая

«ЖИВИТЕ В РАДОСТИ!..»

Посланьице Ольги Глебовны Вышеслав передал Ефросинье, прибыв в Новгород-Северский из Рыльска. Он хранил ту бересту в рукоятке кинжала, где было потайное отверстие для яда. Вышеслав снял этот кинжал с убитого половецкого военачальника после освобождения Путивля войском Святослава Всеволодовича.

Вышеслав и не подозревал, что этот жалкий клочок бересты попадёт случайно к Игорю, который прочтёт написанное на ней. Не могла этого предвидеть и Ефросинья.

Вместо того чтобы уничтожить записку, она спрятала её в свой нательный амулет, подаренный той же Ольгой.

Амулет из червлёного серебра с изумрудом можно было открывать и закрывать, как две половинки пустого ореха. Ольга хранила в нём греческие благовония. Вместе с благовониями она и подарила амулет Ефросинье на Рождество. Благовония давно закончились, и Ефросинья положила внутрь берестяное послание...

Однажды — это было в начале зимы — Ефросинья забыла амулет в бане. Игорь, парившийся в тот раз после жены, случайно нашёл его и прочитал запуску.

Весь день Игорь не показывал вида, что амулет у него.

Лишь когда Ефросинья занялась его усиленными поисками, Игорь позвал супругу в светёлку, примыкавшую к их ложнице. Там он достал амулет, вынул злосчастную бересту и вслух прочитал написанное:

   — «Любимая Фрося! Остаюсь в печали, узнав о твоей беде. Виделась с твоим Вышеславом. Как я завидую тебе, милая! У него поистине ангельское лицо. Не то, что у моего Всеволода. Поздравь меня с дочкой! Вечно твоя Ольга».

Игорь учинил жене допрос ядовитым голосом, каким обычно разговаривал с проворовавшимися тиунами и мошенниками, взятыми на торжище с поличным.

   — Какое трогательное послание, Фрося. От него так и веет извечной женской скрытностью и привычкой — старой, как сей мир! — покрывать грехи своих близких подруг. Ответь же мне, любимая жена, почто Ольга пишет, что завидует тебе? И почто она называет Вышеслава «твоим»?

Игорь глядел супруге прямо в лицо, стоя перед ней с запиской в руке.

Ефросинья накинула себе на шею цепочку с амулетом и смело подняла глаза на мужа.

   — Мне говорить правду или искать оправдания для Ольги? — спокойно спросила она.

   — Не нужно этих философских мудростей! — рассердился Игорь. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, дражайшая супруга. Молви правду!

   — Правда в том, свет мой, что жена и муж — одно и то же, — пожав плечами, сказала Ефросинья. — Так, Ольга часто называет Всеволодовых гридней своими. И я, бывало, называла своими твоих дружинников — ведь они и мне служат. Разве не так?

   — Так, — согласился Игорь. — Но почему завидует Ольга? И почему она восторгается «ангельским лицом» Вышеслава?

   — Разве Вышеслав не красив? — В голосе Ефросиньи прозвучало недоумение от того, что ей приходится объяснять очевидные вещи. — Он всегда нравился Ольге больше, чем собственный муж. Неудивительно, что она упоминает его ангельское лицо. Сколько раз я встречалась с Ольгой наедине, столько раз она заводила со мной разговор о Вышеславе. Извини, милый, что я посвящаю тебя в женские тайны.

   — И всё-таки она завидует тебе, Фрося! — наступал Игорь. — Вот что настораживает. Лучше расскажи всё сама, моя радость. Коль я до всего дознаюсь, тебе не поздоровится, да и Вышеславу тоже.

   — Всё же ясно, Игорь. Я вижу Вышеслава чаще, чем Ольга, поэтому она и завидует мне. — Ефросинья небрежно пожала плечами.

Игорю хотелось верить Ефросинье. Но где-то в глубине его подозрительной натуры таился червь сомнения, который не давал ему покоя. Игорь знал, сколь умна его жена. Он всегда ценил её умение убеждать. К тому же Игорь прекрасно знал, насколько близки по складу характера и образу мыслей Вышеслав и Ефросинья.

«А ведь между ними давным-давно могло завязаться нечто большее, чем просто дружеская приязнь, — думал он. — Я увлекался разными женщинами и попросту не замечал, как они тянутся друг к другу. Тянутся, как две виноградных лозы! И ведь они много раз оставались наедине. А в Путивле и до и после похода Г Лукоморью жили бок о бок под одной крышей!»

Игорь хотел было учинить такой же допрос Вышеславу, но передумал.

Вышеслав не менее умён, конечно же, он выпутается, не зря ему преподавали в монастыре риторику и философские выкладки хитроумных греков. Ещё более глупо пытаться допрашивать Ольгу, которая души не чает в Ефросинье и с радостью возьмёт любой её трёх на себя.

Ефросинья понимала, что творится в душе у Игоря, ибо достаточно хорошо узнала его за годы супружества. Она хоть и видела, что убедила мужа логикой своих рассуждений, но чувствовала: не смогла заставить его поверить себе. Это означало только одно: Игорь постарается, рано или поздно, найти доказательства греховной связи. А это неизбежно приведёт его в Путивль...