Рыцари удачи. Хроники европейских морей - Александр Снисаренко

Алжирским эмиром стал теперь Селим ат-Туми, и пиратам, несомненно, улыбалась привольная жизнь. Од­нако их вождь рассудил иначе, не в его обычае было таскать для кого бы то ни было каштаны из огня. Он предпочитал есть их сам. Арудж испросил аудиенции у новоиспеченного монарха и направился в эмирский дво­рец Дженину. Селим в это время плескался в дворцовом бассейне, и освежающая прохлада настроила его на безмятежный лад. Он принял пирата прямо в купальне и отослал по его просьбе слуг: дело, по словам Аруджа, было спешным, важным и конфиденциальным. Так оно и оказалось. Поразмыслив, Арудж, видимо, решил, что, поскольку в Турции уже правил в это время Селим I, то двух Селимов на одно Средиземное море, пожалуй, многовато: как бы не произошла путаница. Дело было улажено за несколько минут: Арудж извлек эмира из бассейна за волосы, словно котенка, и профессиональ­но задушил его.

Так Алжир стал государством пиратов. Чтобы под­черкнуть независимость своей вотчины от Турции, Арудж возвел себя в ранг султана, а поскольку все четыре сына Якоба были огненно-рыжие, как фло­рины, за которыми они охотились, он присвоил себе тронное имя Барбаросса, что по-итальянски означает «Рыжебородый», и порядковый номер один. Под этим же номером и в том же году на испанском престоле утвердился внук Фердинанда, шестнадцатилетний Карл, уже десять лет числившийся королем Бургундии и Нидерландов. В придачу к Испании Карл получил Неаполь, Сицилию и Сардинию - ключевые военно-морские пункты Западного Средиземноморья.

Вполне понятно, что новое государство, к тому же еще пиратское, у себя под боком изрядно портило настроение его величеству. Донесения о бесчинствах алжирских пиратов нескончаемым потоком стекались в Мадрид из всех уголков Средиземного моря, где можно было встретить испанский флаг. Аппетиты Барбароссы I не знали предела. Сделавшись фактическим властели­ном моря, он не оставлял своим вниманием и сушу. Поскольку остров Пеньон лишал пиратов какой бы то ни было возможности пользоваться преимуществами Алжирской бухты, следовало срочно искать новые базы на побережье. Взор Аруджа обратился на восток. Осо­бенное его внимание привлек соседний Тунис, и он со­вершил туда несколько вылазок.

Но этим он, сам того не заметив, перегнул палку Во-первых, война Алжира с Тунисом означала брато­убийственное истребление мусульман мусульманами, что противоречило заветам Магомета; во-вторых, алжирцы быстро распознали на собственной шкуре раз­ницу между государством, покровительствующим пира­там и обогащающимся за их счет, и пиратским го­сударством, противостоящим не только всему христиан­скому миру, но и миру мусульманскому - Турции и Тунису.

В 1518 году в Алжире вспыхнуло новое восстание. Восставшие заключили тайное соглашение с испанцами о помощи, и Карл отправил в Оран десять тысяч солдат, полных решимости постоять за христианскую веру. Вскоре столица Барбароссы I пала, а сам он с полутора тысячами пиратов бежал на запад, ко дво­ру марокканского султана. Испанцы ворвались в Ма­рокко на их плечах и окружили войско Аруджа у города Тлемсена. Пираты дрались с мужеством обре­ченных, все они во главе со своим вождем полегли на поле битвы.

Победа испанцев была полной. Африка, казалось, сама плыла им в руки. Карл I уже видел себя власти­телем южного побережья Средиземного моря, нацио­нальным героем и столпом веры. Чтобы осуществить эти грезы, нужно было сделать еще один шаг, и он сделал его: к берегам Алжира вышла мощная испан­ская армада, несущая на своих палубах целую армию.

И тут произошло то, чего никто не ожидал. Испан­цев встретил пиратский флот под командованием Хайр-эд-Дина, о котором все успели позабыть после того, как он бежал по приказу Барбароссы I из павшей столицы. Хайр-эд-Дин жестоко отомстил за гибель старшего бра­та. Больше двух десятков кораблей Карла и четыре тысячи испанских солдат навсегда остались в прибреж­ных водах мавританской Африки. Не давая врагу опом­ниться, Хайр-эд-Дин мощным броском занял город Ал­жир и провозгласил его собственностью... турецкого султана Селима I.

Селим не возражал против того, чтобы принять под свое крыло нового вассала, но и не спешил с изъявле­ниями удовольствия. Чтобы проверить, на что способен Хайр-эд-Дин, он послал к нему в подкрепление две тысячи пушкарей и четыре тысячи отборных янычаров. Брат Аруджа не уронил себя в глазах сюзерена: за короткое время он очистил от испанцев портовые города Аннаба, Колло и Константина к востоку от Алжира и Шершель - к западу. В 1519 году благодарный султан пожаловал Хайр-эд-Дину титул паши всего Алжира, и тот обосновался в Дженине под именем Барбароссы II.

Сделавшись владыкой Алжира, Хайр-эд-Дин столк­нулся с проблемой, лишавшей сна и его покойного брата: пиратскому флоту требовались базы. Пеньон, хорошо различимый с крыши дворца, уже попортил немало крови мавританским разбойникам. Район их действий охватывал всю часть Средиземного моря, рас­положенную треугольником между Апеннинским и Пи­ренейским полуостровами и западной частью Северной Африки, и в самом центре основания этого треуголь­ника засели испанцы, по существу блокируя с моря Ал­жир. Арудж оказался бессильным изменить это поло­жение вещей. За дело взялся теперь его младший брат.

Атаки на Пеньон следовали одна за другой, но «шип в сердце Африки» был неуязвим. Однако потери испан­цев, очевидно, были все же чувствительными, и они, обманув бдительность блокирующих пиратских эскадр, сумели переправить на континент гонца с призывом о помощи. Испанский король, ставший в этом году импе­ратором Священной Римской империи и сменивший по­рядковый номер I на V, прекрасно понимая важность обладания Пеньоном, выслал туда на помощь флот в полсотни кораблей под командованием Уго де Монкады, но пираты вновь вышли победителями.

После этой победы редкий христианский корабль отваживался оторваться от спасительного берега. Впро­чем, берег был надежным, да и то относительно, только на материке. Острова же Средиземного моря почти обезлюдели. Пока «Гроза Ада» Айдин, флотоводец Бар­бароссы II, опустошал Корсику или Эльбу, его коллега Драгут, родосский турок, наводил страх на Сицилию или Сардинию, а смирнский еврей Синан лавировал где-нибудь в лабиринтах Балеарского архипелага или Киклад. Неисчислимые сокровища и толпы рабов (пре­имущественно молоденьких мальчиков) стекались в Ал­жир, и двадцатая их часть, лучшая, заботливо отоб­ранная самим Барбароссой, отсылалась затем в Кон­стантинополь, где с 1520 года правил Сулейман I.

В 1526 году Карл V, умевший ценить талантливых и мужественных людей, предложил Хайр-эд-Дину союз. Он обещал не только сохранить независимость Ал­жира, но и предоставить паше свои войска. И все это - в обмен на отступничество от Стамбула.

Хайр-эд-Дин отказался, пряник остался нетронутым.

Тогда в дело пошел кнут, испанцы предприняли новую отчаянную попытку отбить Алжир. Под непре­рывную пальбу с острова Пеньон испанские корабли ворвались в Алжирскую бухту. Здесь, на краю мира (он был краем и для тех и для других), снова ста­ли лицом к лицу сильный с сильным. Завязался бой. Удача улыбнулась варварийцам, им удалось потопить несколько испанских кораблей, а некоторые, в том числе флагманский, захватить в плен.

Сделав на море все, что мог, Барбаросса ушел в Тунис: он заподозрил алжирского бея в измене. Тунис стал его убежищем и его базой на три долгих года. Но пирата грызла ностальгия, он скучал по Алжиру. Нужно было подстеречь удобный момент, чтобы вернуть его себе. Барбаросса подстерег этот момент. Он появился у стен Алжира с сильным войском, и столица открыла ему свои ворота. Наведя порядок в городе, паша вспомнил о Пеньоне.

Остров-крепость все еще держалась. Держалась тринадцать лет. Это число стало поистине роковым для суеверных испанцев. Она пала лишь в 1529 году после непрерывного шестнадцатидневного штурма, сопро­вождавшегося шквальным артиллерийским огнем. Жал­кие остатки гарнизона (в основном раненые) приняли на себя всю ярость мусульман. Мартина де Варгаса привязали раздетого к столбу возле великолепной мече­ти на приморской площади Бадистан, служившей рын­ком рабов, и два здоровенных мавра запороли его на­смерть розгами.

Не удовлетворив этим свою ненависть к испанцам и желая обезопасить свою столицу от повторения истории с Пеньоном, Барбаросса решил «наказать» этот клочок суши. Разгневанный Ксеркс приказал ког­да-то выпороть плетьми море, потопившее его корабли, Барбаросса повелел уничтожить остров. Но его нельзя было упрекнуть в необдуманности действий. По-види­мому, Хайр-эд-Дин был начитанным человеком. Он знал историю о том, как Александр Македонский, будучи не в силах захватить островной город-крепость Тир, при­казал превратить остров в полуостров. Александр сде­лал это до осады, Барбаросса осуществил это после, превзойдя великого Македонца.