Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник) - Пелам Вудхаус

– Вообще-то, – уточнил он, – какие просьбы? Деньги мои. Отец оставил мне несколько тысяч, но почему-то назначил дядю опекуном. Ничего не могу взять без его согласия. Приятель предложил мне стать совладельцем ночного клуба. Внести надо полцены, как раз пятьсот фунтов.

– Вот как…

– Хотел бы я знать, – продолжал Хьюго, – даст ли их дядя Лестер? Да, хотел бы знать.

– По моим наблюдениям, вряд ли. Расставаться с деньгами он не любит.

– Да уж, – мрачно заметил Хьюго.

– Что ж, желаю удачи. Только не подкупайте его сигаретами!

– Что, простите?

– Не подкупайте сигаретами. Они тут душу отдадут за окурок.

Хьюго ожил. И верно, какая мысль!

– Кроме того, не держите его слишком долго. Встать под душ нужно вскоре после гимнастики.

– А вы не могли бы, – спросил Хьюго, – сказать ему, что я упросил вас избавить его от душа?

– Нет.

– Жаль. Это бы очень помогло.

– Ничего не могу поделать. Душ необходим. Гимнастика способствует обильному потовыделению.

– Ясно-ясно. Ну что ж, положусь на такт и участливость. Трудно говорить о деле после такого… э… изнурительного утра.

Он поправил манжеты, одернул жилет и решительно вышел из комнаты. Ему предстояла беседа с человеком, который, в придачу к скаредности, считал, что молодым людям деньги только вредят. Хьюго был оптимистом, весело пел в ванне, но сейчас приуныл. С другой стороны, у всех Кармоди – бульдожья хватка. Что ж, попробуем…

Если судить теоретически, то, укрепив мускулы, открыв наглухо запертые поры, да еще расшевелив приутихшую печень, человек становится добрее. На самом деле это бывает не всегда. Когда мистер Кармоди обернулся на зов племянника, можно было сразу заметить, что десять дней диеты и гимнастики не умягчили его душу. Не обрадовало и открытие, что тот, кого он представлял за 20 миль отсюда, стоит рядом.

– Какой тебя черт принес? – начал он родственную беседу. Лиловое лицо скрылось за носовым платком и появилось снова, выражая злобу. – Ты на моей машине?

И то сказать, от усадьбы до «Курса» – двадцать миль, и от «Курса» до усадьбы – не меньше. Машина весьма прожорлива: десять миль – целый галлон. За этот галлон, подумать страшно, дерут дикие деньги – шиллинг и шестнадцать с половиной пенсов. Не считая масла, износа и т. п., на сорок миль уйдет по меньшей мере шесть шиллингов, а это многовато за свидание с племянником, которого ты к тому же невзлюбил с детства.

– Нет-нет, – быстро ответил Хьюго. – Я взял у Джона двухместную.

Они помолчали. Точнее – дядя сопел, а Хьюго действительно думал, как бы помягче, получше к нему подмазаться. Вот, например: «Ты прекрасно выглядишь!»

Нет, не пойдет.

«Да у тебя просто девичий румянец!»

Ой, нет! Совершенно не то. Сейчас, сейчас… Есть!

– А ты, я смотрю, в неплохой форме.

Мистер Кармоди издал тот звук, какой издает бизон, вытаскивая лапу из трясины. Быть может, он хотел выразить приветливость, быть может – не хотел. Этого Хьюго не узнал, но был разумен и не ждал млека милости[6] от восьмипудового созданья, только что занимавшегося лечебной гимнастикой. Тут нужны терпение и сочувствие. Словом, заботливый племянник – вот его стезя.

– Да, это не шутки! – продолжал он. – Гимнастика, котлеты без жира, холодный душ… Очень тяжело. Что там, невыносимо. Истинная пытка. Ты поразительно держишься. Вот она, сила воли. Любой бы это бросил через два дня.

– Тут бросишь! – воскликнул мистер Кармоди. – Этот чертов доктор взял все деньги вперед.

Хьюго растерялся. Он приготовил еще два-три комплимента воле, но теперь они были ни к чему.

– Ну, в общем, ты в форме, – сказал он. – Молодец! Прямо атлет! Ка-акая фигура! – Он помолчал, зайдя в тупик, и решил говорить прямо. Что ж, испытаем судьбу… – Дядя Лестер, – начал он, – я приехал по делу.

– Да? А я думал, поболтать. Какие еще дела?

– Ты знаешь моего друга Фиша?

– Нет, не знаю.

– Ну, такой друг. Фиш.

– А что с ним?

– Хочет открыть ночной клуб.

– При чем тут я?

– Знаешь, на Бонд-стрит, в самом центре. Думает назвать «Злачное место». А, как тебе?

Лестер Кармоди откликнулся тем звуком, который издал бы другой бизон. Лицо его опять переходило от алого к лиловому.

– Сегодня я получил от него письмо, – не унимался племянник. – Если я внесу пятьсот фунтов…

– Не внесешь, – предсказал мистер Кармоди.

– Они же есть! Там, у тебя, гораздо больше.

– Именно, у меня.

– Это же пустяк! На такое верное дело… Ронни Фиш все знает про ночные клубы. Он из них, собственно, не выходил после Кембриджа.

– Ничего не дам. Ты понимаешь, что такое опека? Ты должен вложить деньги в верное дело.

– Куда уж верней! Ночной клуб, и кого? Ронни Фиша.

– Если ты кончишь пороть чепуху, пойду приму душ.

– Вот что, я его приглашу к нам. Вы с ним поговорите.

– Не стоит. Зачем мне с ним говорить?

– Он тебе понравится. У него одна тетка – с приветом.

– По-твоему, это хорошая рекомендация?

– Да я так, к слову.

– А я запрещаю его приглашать.

– Дядя, ты послушай! Скоро викарий придет насчет концерта. Мы с Ронни могли бы сыграть сцену из «Юлия Цезаря», развлечем народ. В Кембридже всем очень нравилось.

Но и это не смягчило мистера Кармоди.

– Не буду я его приглашать!

– Дело твое, – сдался Хьюго, разочарованный, но не удивленный. Так он и знал, что их кабачок – утопия. Некоторые люди просто не могут расстаться с пятью сотнями фунтов. Поменьше – может быть… Что ж, и то хлеб.

– Ладно, – сказал Хьюго. – Если не возражаешь…

– Возражаю, – отвечал дядя. – А что?

– Да вот, Ронни прислал мне билет на бокс. Придется переночевать в Лондоне. Десятки хватит – ну, гостиница, завтрак, то-се… В общем, всякие расходы.

– Ты хочешь сказать, что собрался в Лондон на матч?

– Именно.

– И зря. Никуда ты не поедешь. Я тебе запретил ездить в Лондон. Последний раз я уступил, и что случилось? Ты провел ночь в полиции.

– Так это же гребные гонки!

– А я заплатил пять фунтов.

Хьюго отвел рукой былые невзгоды.

– Недоразумение, – сказал он. – Виноват был не я, а полицейский. И кто теперь только там служит! Я давно замечаю… Да и вообще, больше такого не случится.

– Вот это верно.

– Значит, дашь десятку?

– Ни в коем случае.

– А ты понимаешь, что бы я подумал, если бы ты ее дал?

– Что у меня – старческий маразм.

– Нет. Что ты мне доверяешь. Самое страшное, когда нет доверия. Спроси кого хочешь. Это вредит формированию личности.

– Ну что ж, пускай вредит.

– В Лондоне я бы увидел Ронни и сказал, что не дам денег.

– А ты напиши.

– Когда пишешь, трудно объяснить как следует.

– Ничего, потрудись. Словом, в Лондон ты не едешь.

Он повернулся было, чтоб закончить беседу, но тут же застыл на месте. Дело в том, что Хьюго, как всегда в минуты горя, вынимал из кармана портсигар.

– У-ух! – сказал мистер Кармоди (или что-то в этом роде) и непроизвольно протянул руку, как тянет ее к хлебу голодный. А Хьюго, воспарив душой, понял, что спасение пришло в последнюю минуту.

– Здесь – турецкие, здесь – виргинские, – сказал он. – Бери сколько хочешь за десять фунтов.

– Вам пора принимать душ, – раздался рядом голос д-ра Твиста.

Голос был вообще неприятен, но особенно отвратным показался он мистеру Кармоди в эти мгновения. При всей своей скупости, он отдал бы немало за то, чтобы швырнуть в доктора камнем. Сперва ему пришла в голову мысль, достойная Макиавелли: выбить портсигар и быстро подобрать что удастся. Но он тут же понял, что ничего не выйдет.

Исторгнув горестный звук из самых глубин души, Лестер Кармоди поплелся к дому.

– Ай-яй-я-яй! – сказал медик, укоризненно качая головой. – Что ж вы искушаете беднягу?

Хьюго редко соглашался с дядей, но сейчас тоже думал, что д-р Твист заслуживает хорошего кирпича.

– Вы бы не могли одолжить мне десятку? – мягко, но деловито спросил он.

– Нет, – отвечал д-р Твист, – не мог бы.

Хьюго еще больше захотелось понять, зачем всемогущий Творец выпустил в мир такого человека.

– Что ж, я пойду, – заметил он.

– Так быстро?

– Вы уж простите!

– Надеюсь, – сказал медик, провожая его к машине, – вы не в претензии, что я вмешался? Понимаете, ваш дядя мог понадеяться, что вы уступите, а разочарование ему очень вредно. Он бы просто вышел из себя, тогда как часть нашего курса – мирные, приятные мысли.

– Что-что?

– Мирные приятные мысли. Видите ли, если разум в порядке, исцеляется и тело.

Хьюго уселся за руль.

– Простите, – сказал он, – вы надеетесь, что у дяди Лестера будут приятные мысли?

– Конечно.

– Даже под этим душем?

– Естественно.

– Ну, знаете!

Он нажал на стартер, и двухместная машина задумчиво двинулась вперед. Когда медика скрыли кусты, он порадовался, ибо хотел поскорей о нем забыть. Секунду спустя он радовался еще больше, ибо из-за рододендрона выскочил темно-красный и мокрый человек. Лестер Кармоди спешил, а он не привык бегать.