Земля белых облаков - Сара Ларк

— Тебе нужно просто стоять и считать, черт возьми! — неистовствовал Джеральд. — Иначе стригальщики насчитают столько, что потом не оберешься лиха! В третьем загоне двое парней уже подрались, поскольку заявили, что им полагается оплата за стрижку сотни овец. И как уладить этот спор, если никто, кроме них, не считал? А следить за третьим загоном было поручено именно тебе, Лукас! Поэтому теперь иди и расхлебывай эту кашу!

Гвинейра бы с радостью отправилась контролировать стрижку в третьем загоне, но ей, как хозяйке дома, полагалось обеспечивать наемных работников едой, а не следить за тем, как они выполняют свои обязанности. По этой причине работников кормили отменно: Гвинейра то и дело появлялась с новой порцией легкой закуски, поскольку не могла вдоволь насмотреться на работу стригальщиков. На ферме Силкхэмов стрижка овец пелась спокойно и неторопливо; пару сотен овец пастухи без посторонней помощи обстригали в течение нескольких дней. Но здесь овец стригли тысячами, сгоняя их с нескольких огромных пастбищ в один загон. Поэтому стрижка представляла собой сдельную работу для специалистов. Лучшие бригады успевали постригать до восьмисот животных в день. А на таких больших фермах, как Киворд-Стейшн, стрижка была еще и своего рода соревнованием — и в этом году Джеймс МакКензи имел все шансы выйти из него победителем! Он шел ноздря в ноздрю с одним профессиональным стригальщиком из загона номер один, и это с учетом того, что МакКензи не только работал сам, но и следил за работой стригальщиков своего, второго загона. Когда Гвинейра приходила с едой, она облегчала задачу Джеймса, поскольку на время брала контроль над рабочими в свои руки. Казалось, ее присутствие окрыляло пастуха; ножницы в его руках двигались так быстро и ловко, что овцы не успевали даже возмущенно проблеять в ответ на такое грубое обхождение.

Лукасу подобное отношение к животным казалось варварским. Он страдал едва ли не больше самих овец, когда последних грубо хватали, опрокидывали на спину и молниеносно обстригали, порой задевая кожу, — если стригальщик был неопытным или овца сильно брыкалась. В придачу к этому Лукас не мог выносить запаха ланолина, который царил в загонах, и сразу же выпускал овец, вместо того чтобы прогнать их через купальню, чтобы промыть случайные порезы и уничтожить вредителей.

— Собаки меня не слушаются, — оправдывался молодой человек в ответ на очередной приступ ярости со стороны отца. — На МакКензи они реагируют, а когда я говорю...

— Этих собак подзывают не словами, а свистом! — взорвался Джеральд. — Всего три или четыре разных свиста. Тебе уже давно пора было их выучить. Ты ведь так носишься со своим музыкальным талантом!

Лукас обиженно отвернулся.

— Отец, джентльмену...

— Только не говори, что джентльмену не пристало свистеть! Именно эти овцы дают тебе деньги на занятия живописью, игру на фортепьяно и твои так называемые исследования...

Гвинейра, которая случайно стала свидетельницей этого разговора, поспешила сбежать в соседний загон. Она ненавидела, когда Джеральд отчитывал Лукаса у нее на глазах — особенно в присутствии Джеймса МакКензи или других работников. Подобные сцены заставляли девушку чувствовать себя неловко и, кроме того, отрицательно влияли на Лукаса и ночные «попытки» молодых супругов, которые все чаще заканчивались провалом. Гвинейра тем временем старалась рассматривать их совместные усилия с точки зрения размножения, которое у людей не должно было слишком отличаться от спаривания животных, например лошадей. Однако иллюзиями девушка себя не тешила: чтобы она забеременела, им с Лукасом должно было очень сильно повезти. Постепенно Гвин начала думать об альтернативах, при этом все чаще вспоминая, как однажды ее отец выбраковал старого барана, поскольку тот уже не был способен покрывать и половины от прежнего количества овец.

«Попробуй с другой мужчина», — сказала Матахоруа. Но как только эти слова всплывали в памяти, Гвин чувствовала угрызения совести. Для представительницы рода Силкхэмов измена супругу была чем-то немыслимым.

И вот теперь Уордены устраивали прием в саду. Лукас полностью погрузился в заботы, связанные с организацией праздника. На подготовку одного лишь фейерверка ушло несколько дней, которые молодой человек провел над соответствующими каталогами, прежде чем послать заказ в Крайстчерч. Кроме этого, Лукас взял на себя оформление сада, расстановку столов и беседок. От грандиозного банкета на сей раз решили отказаться, вместо этого решили жарить на кострах ягнят и валухов, а на камнях — как это было принято у маори — овощи, птицу и моллюсков.

Блюда с салатами и другими закусками должны были стоять на длинных столах, откуда слуги могли разносить их гостям. Кири и Моана прекрасно справлялись с этой задачей; девушки снова должны были облачиться в симпатичную форму, которую им пошили перед свадьбой Гвинейры и Лукаса. В придачу к этому Гвин договорилась со служанками, чтобы они надели туфли.

В остальном Гвинейра в подготовку к празднику не вмешивалась, опасаясь дополнять распоряжения отца и сына своими замечаниями. Лукас наслаждался планированием торжества и ждал от семьи благодарности. Джеральду же все старания сына казались «женской чепухой», и он бы с радостью перепоручил их Гвинейре. Работники тоже были невысокого мнениия о деятельности молодого хозяина, что не могло укрыться ни от Джеральда, ни от Гвинейры.

— Импотент складывает салфетки, — ответил Покер на вопрос МакКензи о том, куда снова запропастился Лукас.

Гвинейра сделала вид, что ничего не услышала. Меж тем девушка давно поняла, что означает слово «импотент», однако не могла объяснить себе, откуда пастухи узнали о проблемах Лукаса в постели.

В день праздника сад перед особняком Киворд-Стейшн выглядел роскошно. Лукас приказал украсить его цветными фонариками и факелами. Во время приема гостей было еще достаточно светло, чтобы они могли в полной мере оценить засаженные розами клумбы, аккуратные живые изгороди и пересекающиеся тропинки, проложенные среди сочных зеленых газонов в лучших традициях английского садоводства. Джеральд снова решил устроить соревнование овчарок — на этот раз не только для того, чтобы впечатлить гостей удивительными умениями своих собак, но и в качестве своего рода рекламы. Первые отпрыски Даймона и Дансера выставлялись на продажу, а местные овцеводы были готовы выложить за чистокровных бордер-колли немалую сумму. И даже метисы от старых овчарок Джеральда пользовались немалым спросом. Теперь людям Джеральда больше не нужна была помощь Гвинейры и Клео, чтобы устроить безупречную демонстрацию. На свист МакКензи юные бордер-колли без каких-либо промашек гнали овец в необходимом направлении. Поэтому элегантное праздничное платье Гвинейры, мечта из небесно-голубого шелка с вставками золотистого ришелье, оставалось чистым, а Клео, обиженно поскуливая, наблюдала за происходящим с края площадки. Недавно от любимицы Гвин наконец-то отлучили щенков, и она с нетерпением ждала новых заданий. Однако сегодня Клео снова закрыли в сарае. Лукас не хотел видеть на своем празднике беснующихся собак, а Гвинейра была слишком занята приемом гостей, чтобы присматривать за животными. Но прогулки девушки среди толпившихся в саду гостей и дружелюбные разговоры с дамами из Крайстчерча с каждой минутой все больше походили на пытку. Гвин чувствовала, что гости за ней наблюдают и со смесью зависти и сочувствия поглядывают на ее по-прежнему тонкую талию. Все началось с одного невинного замечания; но затем мужчины — особенно Джеральд — начали все чаще прикладываться к виски, отчего у них довольно быстро развязались языки.