Беспокойное наследство - Олег Говда

— А ты знаешь, почему в нашей деревне так голодно было, что меня родные со двора выставили? — вскинулся тот. — Нет? Потому что летом басурмане все хлеба пожгли и скотину угнали. И в отряде, который деревню разорял, тоже шаманка, небось, была. Может, та же самая?

— Нет, брат Небаба… — заступился за пленницу Куница. — Она в ту пору, наверно, еще и ходить не умела. Агукала в люльке, да слюни пускала…

— Чего на атамана насел, недоуч… — проворчал за спиной Степана, как обычно, совершенно неслышно подошедший Василий. — Внимательнее надо вокруг смотреть. В речке она плещется. Наверное, за всю прошлую жизнь враз отмыться решила. А ты, если не хочешь перед ней телешом светить, давай — наколдуй нам чего-нито из одежды. И не тяни, слышишь — запела, значит, скоро к костру возвратиться… А голосок у девицы ничего, звонкий… а главное — веселый. Судя по всему, не слишком сладко ей в орде жилось, если в плену петь охота пришла.

— Вот, вот, — чертыхнулся Степан. — Самое время посудачить о тяжелой жизни шаманок в ордынских кибитках. Вы оба окончательно сбрендили с этой девицей. И если с моим побратимом все понятно, он завсегда добросердечный был, то от тебя — тайный опричник, я подобного не ожидал. Неужто так по сердцу пришлась басурманка чумазая?

При этом он по-хозяйски выбрал из переметной сумы какую-то одежду, пошептал над ней и бросил в сторону опричника богатые, бархатные шаровары.

— Хватит с тебя…

— Гм… — вместо того, чтоб обидится и ответить столь же запальчиво, Василий задумчиво почесал подбородок. — Ведь и в самом деле, братцы, тенькнуло что-то в душе. Даже странно… Да тебе, Степан, что за беда? У Тараса Ребекка имеется, у тебя — Аревик. А мне — век что ли бобылем куковать? Незадача, однако… — и прибавил. — Только она теперь совсем не чумазая. А волосы — чисто лучи солнечные…

— Это ты с небес разглядел? — уел Небаба.

— Нет, сейчас вижу…

Побратимы дружно проследили за восторженным взглядом Василия и увидели неспешно приближавшуюся от реки пленницу.

Перехваченная в поясе, ловко сплетенным из трав перевяслом, слишком большая рубаха казака не висела на ней бесформенным балахоном, а дивным образом ухитрялась подчеркнуть тонкий стан и стройные бедра девушки. Отмытые до цвета спелой соломы длинные и пышные волосы, она уложила в толстую косу, которую не спрятала за спиной, а умышленно перебросила вперед, натягивая ее тяжестью одежду на грудях. От чего те казались гораздо больше и привлекательнее. А туго затянутая на талии ткань, не только подчеркивала изумительную тонкость, но и позволила еще выше приподнять подол и обнажить круглые коленки юной прелестницы.

Да уж, теперь и у самого яростного злопыхателя и женоненавистника не повернулся бы язык назвать ее замарашкой. К костру подходила настоящая красавица, прекрасно знающая себе цену, а также хорошо изучившая слабости мужчин и умеющая привлечь к себе их внимание.

Довольная произведенным впечатлением, Галия остановилась, не доходя нескольких шагов до кострища, и поклонилась Тарасу.

— Что прикажешь, атаман? Твоя верная раба ждет указаний от господина и повелителя.

Голос у басурманки был подобен журчащему ручью, и не требовалось никаких дополнительных чар, чтобы трое парней на время онемели. И если б шаманка захотела изменить своему слову, более подходящего момента и искать не стоило. Сейчас воины находились полностью в ее власти.

Галия обвела их чуть торжествующим взглядом, а потом вдруг неожиданно покраснела и прыснула в кулачок, глядя на важно подбоченившегося Орлова.

Ее смешок в первую очередь вывел из оцепенения Небабу. Он вдруг хлопнул себя по лбу ладонью и быстро повернулся к девушке боком.

— Вот дурень, — прошептал удрученно. — М-да, неловко получилось. Не мог сразу сообразить, что она тоже должна уметь сквозь морок видеть. Гм, — потер задумчиво переносицу. — А и пусть, и поделом… Если понравится, значит, так тому и быть… И никакой конфуз не помеха.

— Чего ты там шепчешь? — опомнился и Куница. — Уж не заклинание от сглаза и приворота?

— Нет, не обращай внимания… — ответил тот, бочком подбираясь к чересседельной суме и поспешно вытряхивая из нее запасные шаровары побратима. — Займись лучше ужином. Я — искупнуться пойду. Тоже хочу быть чистым и красивым…

— Ну, для этого одной воды мало… — отомстил за прошлые нападки Василий. И Степан, уже хотевший предупредить опричника о случившейся неувязке, сплюнул и ушел к речке.

— Прикажешь дичь испечь? — подошла ближе к костру Галия.

— Э, нет! — подсуетившийся опричник ловко оттер девушку плечом в сторонку, при этом не отказывая себе в удовольствии, будто ненароком, подержаться за гибкий стан. — Женщины умеют хорошо стряпать только у печки. А к дичи особый подход и умение надобны. Я сам…

Девушка бросила украдкой взгляд на пышные шаровары мужчины и опять смущенно хихикнула.

Куница успел заметить ее замешательство, но, не увидев в одежде Василия ничего постыдного, только пожал плечами.

— Тогда, если у тебя нет для меня других поручений, можно я чуток седло подправлю? — огорошила Галия Куницу неожиданной просьбой.

— Седло? А что с ним не так?

— Гложет…

— Вот кони капризные пошли… — проворчал возвращающийся Степан, отходивший в сторонку только для того, чтоб сменить штаны, созданные колдовством, на настоящую одежду. — Одного жжет, другой — что-то натирает… Лично мне, к слову сказать, совершенно ничего не мешало.

— Сравнил свою спину, на которую три мешка зерна уместить можно, и девичьи плечики, — встал на защиту басурманки Василий.

— А ты умеешь? — привычно оставляя без внимания их перепалку, спросил Галию Куница.

— Отец, когда без ноги остался, шорничал в ауле. Сперва — для себя, потом и на заказ. Вот я и подсмотрела немного, покуда в колдовское учение не продали.

— Ну, взгляни. Мне то что… Сделаешь хуже чем было, самой же терпеть придется…

— Хуже не сделаю… — уверенно ответила девушка, поворачивая седло к свету. — Смотри сам, вокруг мастер шов вел — тонкой, просмоленной дратвой. А вот тут… — показала пальчиком, — кто-то впопыхах суровой ниткой сметывал. Можно сказать, не шил, а так только стянул покрепче, лишь бы держалось. Мужскому, непривычному к шитью, глазу это не слишком заметно, а любой шорник, или женщина враз бы заприметили. О, да тут, не просто ком — в подкладке что-то зашито. Или, все же, сама подкладка в комок сбилась… На ощупь мягкое, как ткань. Но мудрый Абу Али ибн Хазы говорил, что даже перышком можно протереть в камне дырку, если тереть достаточно упорно и долго… Разрешишь, атаман, шов вспороть?