Пламя и лёд - И. Беров

Кора дерева с хрустом затрещала — волчьи когти цеплялись за ствол дуба в надежде достать лакомую добычу.

Что-то шлепнулось о землю, глухо чмокнув при этом, отчего Филипп инстинктивно схватился за рукоять шпаги.

— Нервничаешь, — Белвар, казалось, вовсе не замечал хищников, как не замечал и их страстного желания поскорее добраться до их глоток. Филипп только с завистью посмотрел на своего товарища — лесной хранитель — или хранитель леса, как его расу называли в сказках, — народ, населявший Большую Землю еще в те времена, когда не было ни границ королевства, ни эльфов, ни орков, ни прочей нечисти. Всегда живущие в гармонии с природой, хранители научились разговаривать с Землей, слышать Ее и даже понимать. Велма часто говорила, что один такой хранитель знает больше, чем сотня мудрецов из Палаты Мыслителей. Филипп обычно слушал эти истории вполуха и не придавал им особого значения, пока случайно не наткнулся на представителя этого древнего народа. Хрупкий и безобидный на вид лесной житель не впечатлил своими размерами молодого Филиппа Одинокого, что подобно волку рыскал в густых лесах в поисках крова, но стоило только маленькому существу начать беседу, как одинокий скиталец не смог оторваться от встреченного им существа. Белвар прекрасно знал все о природе и лесах, ему даже были прекрасно знакомы расположения многих городов, причем даже орочьих и эльфийских. Небольшой рост и схожесть с большой бабочкой — вот и предпосылки, необходимые, по мнению Филиппа, чтобы раса лесных хранителей оставалась не изученной.

— Эти волки сведут с ума кого угодно, — Филипп стряхнул с себя гипнотическое наваждение, вызванное волчьим концертом. «Хороший зверь — это зверь, находящийся на безопасном расстоянии от вас», — эти слова Кантра молодой охотник всегда помнил. Стоило только немного опустить взгляд вниз, чтобы лишний раз убедиться в их правоте.

— Вообще-то это не совсем волки, — Белвар впервые за последний час второй раз вступил в разговор, — звери, которые взяли нас в осаду, — это варги — порода диких волков, которая появилась впервые возле орочьих поселений.

— Варги никогда не гуляют по лесам без своих хозяев — орков, — Филипп звучно шлепнул комара, севшего ему на щеку, отчего на его лице показалась тоненькая полоска крови. — Что мы здесь делаем, Белвар?

— Всему свое время, мой друг.

— Я не собираюсь просто так сидеть на этом дереве и кормить комаров, — ладонь Филиппа звонко прихлопнула очередного кровососа, севшего ему на щеку.

— Ты не доверяешь мне? — широкие глаза лесного хранителя медленно моргнули. — Это после того, как я тебе помогал прятаться в лесных угодьях Королевского двора?

— Я не это хотел сказать, — Филипп отошел от горевшего на камнях костра и прошёлся туда-сюда по одной из толстых веток. Слова хранителя задели молодого охотника, и Филипп готов был наказать себя за проявленную неучтивость. Конечно, он был не рад тому, что оказался в этом неизведанном месте, куда даже свет всех светил никогда не попадает. Но Белвар был не просто его друг — за последние месяцы общения с этим существом Филипп уже настолько привык к его успокаивающим словам и интересным беседам, что даже не представлял себе минуту своего расставания с Белваром. — Пойми, Белвар, просто мне…

— Страшно, — Белвар спокойно закончил фразу за своего спутника, и его даже не удивило, что гордый и бойкий Филипп, успевший в свои еще молодые годы наделать много шума в окрестностях одного из самых опасных городов Большого Мира, сейчас стоял спиной к нему и, как завороженный, смотрел на стаю голодных зверей, готовых в любой момент разорвать их на части.

— Паника — вот самый главный враг любого человека во всех ситуациях, а уж тем более в диком лесу, особенно если ты попал в окружение диких варгов. — Лесной хранитель подбросил немного сухих веток в огонь и положил сверху слегка прогнившее полено — все из тех запасов дров, которые были заготовлены Филиппом. Густой серый дым наполнил все вокруг терпким ароматом горящего хвороста и тлевшей гнилушки. Белвар зачарованно смотрел на клубы дыма, мирно тянувшиеся среди ветвей. Города, драконы, замки и рыцари — символы минувших и грядущих эпох, мелькавшие в серых струйках, всегда радовали глаз и наводили на Белвара хорошие мысли.

— Красиво.

— Что? — Филипп, все это время стоявший к огню спиной, упрямо смотрел вниз, в эти пары бесконечных голодных глаз, упорно смотрящих снизу, из мира вечного мрака и ночи.

История грозила повториться. Филипп вспомнил, как тогда, в Асброке, прельстившись беззаботной жизнью городского проходимца, молодой искатель приключений решил сорвать шикарный куш всего за небольшую работу — прогуляться по кладбищу в полночь. Глаза мертвецов, смотревших на него из темноты разрытых могил, также горели красными огоньками, словно ждали чего-то, а их костлявые руки хватались за подошвы его сапог, пытаясь затащить молодого расхитителя гробниц к себе на ужин. И тому странному старику в темной мантии тоже было на все наплевать. Он молча стоял и посмеивался над молодым охотником за наградой. Страх и паника тогда охватили Филлипом настолько, что он даже выронил протянутый ему кошелек с золотыми монетами.

— Ты так и не сказал мне, что за причина помешала тебе ограбить тот обоз со всяким скарбом?

— Можно подумать, тебе всегда везет, — охотник по-прежнему стоял к хранителю спиной и не мог увидеть бросаемых в его сторону взглядов хранителя, но своим нутром Филипп чувствовал нотки насмешки.

Белвар знал, что перегибает палку, заставляя охотника рассказывать о неприятных моментах последних дней, но лесной хранитель также видел панику и разочарование в душе молодого искателя приключений. Лучшее лекарство, которое Белвар знал от паники, — это таившаяся в человеке ярость.

Одно только упоминание о той ночи, когда обоз со шкурами отбился от атаки великого лесного разбойника Филиппа Одинокого, заставило охотника переключить свое внимание.

Белвар заметил, как дернулась его голова. Филипп уже не смотрел на зверей — для него их уже не было. Мысли охотника сейчас на том ночном привале, где пути трех учеников старого Кантра пересеклись.

— Может, расскажешь?

— О чем?

— О своем поражении.

Филипп подошел к костру и сел у огня напротив Белвара.

— Филипп Одинокий никому и никогда не проигрывает.

— Как гордо и с пафосом, — Белвар видел, что его план претворяется в жизнь: лицо человека от ярости стало багроветь, а усталые глаза сузились в маленькие щелки и своим взглядом готовы были прожечь в твердом камне д ыру.