S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I - Тимофей Евгеньевич Перваков

Крупные обломки накрывали их сверху, закупоривая людей в "бутылке" с вязким полимером.

Метр. Два. Четыре.

Они тонули всё глубже и глубже.

И спустя несколько секунд внизу, в полной темноте, ноги Марка, наконец, упёрлись в твёрдую поверхность. Видимо, он достиг дна колодца, созданного даром старожила. Но лютый грохот проникал даже на такую глубину. Кажется, чудовище было в ярости, не в силах найти людей, только что бывших перед ним как на ладони, и поэтому упорно разгребало завалы.

Марк судорожно сглотнул, ощущая, как в груди разгорается паника. Каждый нерв его тела полыхал жаром, но что мог он сделать? Они были отрезаны от мира, заперты в этом крошечном аду, погребённом под толщей обломков без воздуха, зрения и возможности повлиять на ситуацию. Ужас сжал его грудь, когда он осознал, что потолок свинофермы не просто обрушился, а был разрушен чудовищем, которого он едва мог представить. Существа, что было способно разнести всё вокруг — весь этот кластер, и соседние кластеры, превратив всё сущее в бесформенные груды, существа, для которого нет ни преград, ни противодействий. И если чудовище решит продолжить свою разрушительную работу, то вполне сумеет откопать их и эти мысли терзали грудь, не давая разуму покоя.

— Как выбраться? — Эта мысль стала едва ли не маниакальной, повторяясь в голове, как эхо в пустом тоннеле. Он с каждым разом всё сильнее ощущал, как страх сжимает его грудную клетку, как паника подтачивает его мысли. Каждая попытка найти выход становилась всё более абсурдной, ведь все возможные пути вели в тупик, а дышать становилось всё сложнее.

И тут он вспомнил о Горгоне. О биогеле.

Старожил, когда-то объяснял, как устроена эта субстанция. Время существования геля было ограничено. Он говорил, что биогель испарялся через несколько часов, что уже хоть немного обнадёживало.

В конце концов, выбора не было. Они не могли сражаться с этим чудовищем, не могли выбраться. Единственное, что оставалось — это ждать. Ждать, пока биогель начнёт испаряться и даст возможность нормально двигать конечностями.

Марк с усилием вдохнул через сепаратор кислорода. Сначала его дыхание было резким, едва контролируемым. Однако он сосредоточился на процессе, стал делать более продолжительные вдохи. В какой-то момент его дыхание вошло в размеренный ритм, и вдохи перестали требовать сверхусилий.

Сердце, которое ещё несколько минут назад грохотало в груди, теперь стало биться более размеренно и спокойно. Организм переключился на режим экономии, и даже ужас, который сжимал его разум, стал казаться чем-то отдалённым, почти нереальным. А может быть, это было компенсаторной реакцией на стресс, и теперь он чувствует последствия переживаний близости к смерти?

Окончательно успокоившись, Марк незаметно для себя упустил момент, где заканчиваются его мысли и начинается сон. Он не знал, сколько времени прошло, но усталость и напряжение стали такими тяжёлыми, что они поглотили всё. Мысли спутались.

Он пытался бороться с собой, но это было бесполезно. Его разум отключился, поглощённый навалившейся не то дремотой, не то недостатком воздуха.

Глава 34

Utullu ša šanêka ipṭuruKi purridāt nērtim pīka išannû!

Драгоценен твой сон, хоть много в нём страха:Как мушиные крылья, ещё трепещут твои губы!

Эпос о Гильгамеше — Таблица VII

Марк не знал, сколько прошло времени. Минуты? Часы?

Он очнулся, когда его голова уже полностью освободилась от удушающих оков биополимера. Плотная, ещё влажная масса сползла с его лица, обнажая кожу, и он тут же выплюнул изо рта автономный сепаратор кислорода.

Первый вдох был резким, судорожным, полной грудью. Воздух обжёг лёгкие своей сухостью, но при этом оказался неожиданно насыщенным кислородом. Голову тут же закружило – слишком чистая, слишком концентрированная смесь, словно он вырвался из разреженного вакуума в стерильную кислородную капсулу.

Но это было лучше, чем если бы воздуха не было вовсе.

Перед глазами мелькнула система интерфейса, и Эйка подсветила в темноте две фигуры. Горгон и Оскар тоже пришли в себя – их силуэты зашевелились, и оба, задыхаясь, выплюнули сепараторы, судорожно втягивая воздух.

Марк сел, стараясь сфокусироваться на реальности. Кожа зудела, мышцы ныли, связки тянуло, а руки… Руки всё ещё были частично погребены в жирной, липкой массе.

Гель испарялся.

Он оставлял после себя вязкую, почти прозрачную плёнку, цеплявшуюся за всё, к чему прикасалась. Ладони были покрыты этой субстанцией, как и лицо, одежда, волосы. Марк с усилием оторвал пальцы от пола – с липким звуком между ними натянулись тончайшие нити полимера.

Благо, когда масса окончательно высохнет, её можно будет стянуть, словно старую кожу.

Он взглянул на Горгона. Тот уже полностью пришёл в себя и молча отлеплял пальцы от рукояти клюва, а рядом ворчал и отряхивался Оскар.

Кажется, они выжили.

Теперь оставалось разобраться, где они оказались.

Сидя в тающей жиже, Марк не торопился начинать разговор и вообще издавать какие-либо звуки. Вместо этого он прислушивался к окружающей реальности, пытаясь разобрать шум наверху. Грохота разбиваемых в неистовой ярости бетонных плит не было, что свидетельствовало об отсутствии огромного, да что там огромного, — гигантского элитника!

Голова всё слегка кружилась от сверхнасыщенного кислородом воздуха.

Он закрыл глаза и прислушался.

Грохота больше не было. Однако тишиной это назвать было сложно. Где-то над их головами раздавалось урчание, влажное чавканье, глухое шарканье когтей по бетону. Заражённые. Пускай не такие сильные и большие, но их было много.

Марк стиснул челюсти. Всё его тело сковало холодное оцепенение.

Он знал о существовании таких монстров. Он слышал рассказы, читал отчёты, понимал их анатомию и повадки… но одно дело – знать, и совсем другое – увидеть.

Он видел её. Эту страшную, невообразимо огромную лапу.

Ту самую, что могла одним движением стереть их в кровавую кашу. Разорванная, покрытая иссечённой бронёй, с переплетением сухожилий, толстых, как стальные тросы. Элитник. Старый. Умный. От него просто так не сбежать и не защититься.

Но тихий настолько, что даже Эйка не ощутила его шагов.

Как такое возможно? Как может