Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане - Владимир Виленович Шигин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, возникает вопрос: а пытались ли вообще кого-то искать? Учитывая влияние на командование гарнизона весьма таинственной группы присяжного поверенного Зверева (врач Кудржинский, политический ссыльный Оржих и бывший студент Ушаков), можно предположить, что именно к ним и тянулись все нити заговора, и именно с ними на каких-то неизвестных нам условиях и договаривалась официальная власть. Возможно, что взамен определенной помощи в успокоении солдат и матросов Звереву с его подельниками была дана гарантия личной безопасности.
К тому же генерал-лейтенант Г.Н. Казбек был в достаточной мере либерален, как вообще может быть либерален строевой генерал. В целом октябрьский мятеж он утихомирил без применения вооруженной силы, причем сам выходил к восставшим, обещая удовлетворить заявленные ими требования, и свое слово сдержал. Действия Г.Н. Казбека были, однако, негативно оценены вышестоящими властями. По представлению следственной комиссии от 16 декабря 1905 года Н.П. Линевич дал согласие на привлечение его к уголовной ответственности по обвинению в бездействии власти; по утверждению Максима Горького, на доклад Г.Н. Казбека о бескровном прекращении восстания Николай II якобы написал: «В народ всегда надо стрелять, генерал!» Но в данное утверждение «буревестника пролетарской революции» я не слишком верю. Как бы то ни было, но вскоре не оправдавший доверия генерал-лейтенант Г.Н. Казбек был заменен генерал-лейтенантом А.Н. Селивановым, который был настроен куда более решительно и бескомпромиссно.
Глава вторая. Битва за город
Несмотря на то, что в начале ноября 1905 года властям удалось относительно быстро навести порядок во Владивостоке, основные причины, его породившие, не были устранены. Несмотря на старания генерал-лейтенанта Г.К. Казбека и отправку значительной части солдат на Запад, их место сразу же заняли возвращающиеся через Владивосток из японского плена участники обороны Порт-Артура и мученики Цусимы. Практически каждый день из Японии прибывали новые и новые суда с бывшим пленными. Эта категория солдат и матросов являлась намного более сплоченной, чем солдаты Маньчжурской армии. Все артурцы и цусимцы (и не без оснований) считали себя героями, были озлоблены на правительство за все сразу: и за кровопролитную оборону Порт-Артура, и трагедию Цусимы, за капитуляцию перед японцами, и за плен у тех же японцев. Теперь же, получив денежные выплаты за все месяцы войны и плена, эта масса людей пребывала в безделье, в ожидании отправки домой, но отправка все откладывалась на неопределенное время. В связи с этим раздражение нижних чинов стремительно нарастало, к тому же нервозность солдат и матросов умело подогревалась и местными революционерами. Солдаты и матросы сквернословили офицерам, демонстративно нарушали форму одежды и распорядок дня, пьянствовали. Командование Владивостокской крепостью все это, разумеется, видело и понимало, но исправить ситуацию просто не могло.
В советской историографии о событиях декабря 1905 — января 1906 года во Владивостоке сказано следующее: «Второе Владивостокское восстание произошло в декабре 1905 — январе 1906 года. Оно было вызвано введением во Владивостоке и Приморье военного положения (6 ноября 1905), массовыми арестами и репрессиями, последовавшими за поражением первого Владивостокского восстания. 3 декабря 1905 года началась всеобщая забастовка рабочих и служащих Уссурийской железной дороги. 6 декабря на 5-тысячном митинге солдат и матросов был избран исполнительный комитет нижних чинов Владивостокского гарнизона для координации действий всех армейских частей флота. 9 января 1906 года матросы захватили склад с оружием. 10 января по инициативе социал-демократов был организован митинг, на котором они призывали солдат и матросов к последовательной борьбе с самодержавием, вплоть до его свержения. После митинга многотысячная колонна демонстрантов, среди которых было более двух тысяч вооруженных матросов, солдат и рабочих, двинулась к штабу крепости, где была встречена огнем правительств. войск. В завязавшейся перестрелке 80 демонстрантов были убиты. Понесли потери и правительств. войска. 11 января вооруженное выступление вспыхнуло с новой силой. В нем участвовал почти весь гарнизон, за исключением небольшой части солдат и казаков. Город оказался в руках восставших. 13 января состоялись похороны жертв расстрела демонстрации 10 января, в них приняли участие до 30 тысяч человек. Однако “Владивостокская республика” просуществовала недолго. Воспользовавшись пассивностью восставших и отсутствием единого руководства, царские власти 26 января ввели во Владивосток крупные силы карательных войск, которые жестоко подавили второе Владивостокское восстание. К суду были привлечены свыше 2 тысяч человек, 85 человек приговорены к смертной казни (29 человек казнены), остальные отправлены в тюрьмы, на каторгу».
На самом деле все, разумеется, было куда драматичней и трагичней. Начнем с того, что, собрав огромную массу бывших пленных в одном месте на продолжительное время и не заняв их хоть каким-то делом, военное командование само создало условия для мятежа.
Собранная воедино и пребывающая в вынужденном безделье масса военнослужащих всегда является прекрасной средой для любых агитаторов. Если же среди них есть еще и матросы, со свойственным им особым чувством коллективизма и корпоративности, а также способностью к быстрой самоорганизации под началом старослужащих, то это всегда настоящий запал для мятежа.
Мало кто знает, что ситуация во Владивостоке в декабре 1906 года во многом предварила почти аналогичную ситуацию в Севастополе и в других причерноморских городах в 1946 году. Дело в том, что собранные тогда в разрушенном послевоенном Севастополе матросы Черноморского флота считали, что после войны они имеют заслуженные права на отдых и удовольствия. А матросы были действительно заслуженными: одни всю войну провоевали на кораблях и подводных лодках, тонули и горели, другие в частях морской пехоты защищали Одессу и Севастополь, высаживались в кровавые десанты под Керчью, защищали «Малую землю», дрались за Кавказ, а затем, сражаясь, дошли до Вены и Берлина. В Севастополе, да и других городах Причерноморья (может быть, за исключением Одессы), никаких удовольствий и условий для отдыха быть не могло. Это порождало вначале недовольство, а затем озлобление и почти открытое неподчинение. При этом тон анархизму задавали матросы, призывавшиеся в 1938–1939 годах, уже физически и морально уставшие от бесконечной тяжелой службы и желавшие как можно быстрее отправиться домой. Но менять на кораблях опытных специалистов было тогда просто некем, призывников с нормальным школьным образованием не было, а потому демобилизация задерживалась на неопределенное время. В ответ озлобленные матросы начали буквально бесчинствовать в городе, они напивались и грабили магазины,
