Юрий Никулин - Иева Пожарская

У Льва Кулиджанова тогда никаких проектов не было — он погрузился в общественную жизнь, став кандидатом в члены КПСС. В партию он решил вступить, не имея никаких карьерных соображений, после реабилитации его отца и матери. Всегда далекий от какой бы то ни было партийной жизни, сын «врага народа», не принятый в свое время в комсомол, он вдруг поверил в оттепель. Ему казалось, что идеалы коммунизма, которым был так предан его отец, очистились от скверны и вернулись к «ленинским нормам» — в это на рубеже 1950—1960-х верили многие.

Всё лето 1960 года Кулиджанов провел на различных международных кинофестивалях и, вернувшись в Москву в середине августа, страшно затосковал по работе. Тем более что в объединении работа шла и все были при деле. Кулиджанов включился в общий процесс, и вместе с Будимиром Метальниковым они написали сценарий «Повесть о матери». Это была история молодой женщины, которая, отправив на лето двух маленьких детей к своей матери в деревню под Смоленском, впервые в жизни поехала с мужем, командиром Красной армии, отдыхать по путевке на Черное море. По дороге на курорт их застигло известие о начале войны. Муж поехал в свою часть и затем на фронт, а она — за детьми. Поиск детей на уже оккупированной территории и был основой действия. В сценарии возникали и ретроспекции — видения матери: страшная действительность бесчеловечной войны, несущей смерть, должна была перебиваться воспоминаниями о прошлом счастье. Двигаясь по разоренным и выжженным деревням, уже потеряв всякую надежду, героиня неожиданно встречает двух детей, которые и сами потерялись и теперь среди развалин пытаются найти свою мать. Дети были чужие, но они бросились к ней, веря в то, что это и есть их мать. И женщина приняла их… Кончалась эта история титром: «До конца войны оставалось еще 1350 дней».

Сценарий «Повесть о матери» Кулиджанов и Метальников сдали 12 октября 1960 года. Обсуждали его, как и всегда, на общем собрании объединения. Большего разгрома на студии еще не было, сценарий не понравился никому, и каждый ругал его на свой лад. Кулиджанов был буквально втоптан в землю, защищаться не было смысла, да ему и не хотелось. «Повесть о матери» не приняли, и фильм не состоялся.

В это самое время на киностудию пришла бандероль из Минска: Николай Фигуровский прислал свой сценарий под названием «Благоразумная ведьма». Сценарий был очень странный: прохиндей, назвавшись отцом, приезжает к бойкой молодой женщине (она и есть ведьма). Сюжет был плохо разработан, но Фигуровского, работавшего тогда в Минске, на студии имени Горького хорошо знали как человека талантливого [61]. Его сценарий «Певчие люди» всем нравился, а его «Огненные версты» получили вторую премию на Всесоюзном конкурсе сценариев. Поэтому Герасимов предложил Фигуровскому переписать сценарий «Ведьмы», доработать его. Фигуровский согласился с замечаниями и обещал прислать новый вариант, что он и сделал в самом начале зимы 1961 года. Теперь сценарий назывался уже по-другому — «Когда деревья были большими» — и адресован был лично Льву Кулиджанову, поскольку именно его замечания оказались созвучны мыслям самого Николая Фигуровского. На этот раз сценарий всем понравился, и решено было запускать его как можно скорее, так как в сценарии была прописана летняя натура и нельзя было упускать сезон. Из воспоминаний Натальи Фокиной, редактора картины «Когда деревья были большими»: «Неожиданно высказал возражения главный редактор студии Сергей Петрович Бабин. Он спросил меня:

— А как его классифицировать? Он же ни про что.

— Как ни про что? — нахально ответила я. — Это же сценарий о колхозной деревне.

— Почему?

— Потому что основное действие происходит в колхозной деревне, — безапелляционно заявила я.

— Ну, если так… Запускайтесь. Я доложу, что это сценарий на колхозную тематику, — сказал он».

Благодаря этой формулировке картину разрешили запустить в производство. Сегодня это звучит странно, но когда-то фраза «фильм на колхозную/производственную/партийную тематику» действительно решала многое, пробивала многие стены, как будто она заключала в себе некую магическую силу… Работа началась, Кулиджанов разрабатывал режиссерский сценарий. И все же сомнения в успешном завершении картины были у многих. Так, киновед Ростислав Юренев, узнав содержание будущего фильма, сказал Кулиджанову: «Как же это пропустили? Ведь эта история непроходная. Но дай бог, чтобы я был не прав».

И вот сценарий Николая Фигуровского о жизни опустившегося человека, готового на самый немыслимый обман молоденькой деревенской девушки, читает Юрий Никулин. Из воспоминаний Юрия Никулина: «На следующий день, как и обещали, позвонили со студии.

— Как вам сценарий?

— Нравится. Только вот кого мне играть?

— Режиссер хочет вас попробовать на роль Кузьмы Иорданова.

Я ахнул».

Льву Кулиджанову при первой же встрече Никулин сказал, что сценарий и роль ему очень нравятся: но вот сможет ли он ее сыграть? «Умоляю вас, не играйте. Только не играйте! — ответил Кулиджанов. — И вообще не говорите слова "играть". Будьте самим собой. Считайте, что ваша фамилия не Никулин, а Иорданов. И живете вы в Москве, в старом доме. Вам пятьдесят лет». Оказалось, что Кулиджанов не видел ни одной роли Никулина в кино. Он видел его только в цирке, и клоун ему понравился [62].

Но у Никулина все равно оставались большие сомнения: во-первых, как это — не играть? Во-вторых, у Кузьмы Кузьмича в роли много диалогов, а Никулин плохо запоминал текст. И, наконец, в-третьих, он работал в цирке, и если его утвердят на роль, то как удастся совместить свою основную работу со съемками? Кулиджанов выслушал внимательно, но не стал обсуждать все эти вопросы. Он спокойно продолжал говорить о предстоящей кинопробе. Им должен был стать эпизод встречи Иорданова с Наташей. Ее предстояло сыграть молодой актрисе Инне Гулая. Из воспоминаний Юрия Никулина: «И вот первая встреча с Инной. Она посмотрела на меня в упор и спросила:

— Вы клоун?

— Да…

Помолчав и еще раз посмотрев на меня внимательно, она сказала:

— Как интересно… Ни разу в жизни не видела живого клоуна. Меня зовут Инна, — представилась она, протягивая руку.

В павильоне выстроили комнату деревенской избы. На пробах снималась сцена разговора Кузьмы с Наташей. Чтобы мы не просто сидели за столом, а чем-то занимались, Кулиджанов предложил: "Пусть Наташа ест борщ". Принесли в павильон кастрюлю горячего борща. Начали снимать первый дубль. Инна Гулая спокойно, с аппетитом ела борщ. У меня даже слюни текли. Второй дубль. Инна съела еще тарелку борща. Третий дубль. Инна так же спокойно и с аппетитом съела третью тарелку. Сняли пять дублей. И, что меня поразило, Инна Гулая съела пять тарелок борща. Когда я спросил, почему она так много ест, она ответила: