Нюрнбергский процесс, сборник материалов - Константин Горшенин

Иодль: Нет, я не присутствовал там.

Робертс: Но Кейтель позднее вам сообщил, что там происходило?

Иодль: Он сделал несколько очень кратких замечаний по этому поводу в виде рассказа, так как меня это в большей степени не касалось.

Робертс: Делали ли вы в своем дневнике такую запись — это следующая запись после той, на которую я только что ссылался. Это запись от 11 февраля 1938 г.

«Вечером 12 февраля Кейтель, Рейхенау и Шперле прибыли в Оберзальцберг. Шушниг и Шмидт опять подверглись самому тяжелому военному давлению». Кейтель вам говорил об этом?

Иодль: Да, вы только вставили слово «опять», в моем дневнике этого нет. Я лично делал эту запись, в частности, потому, что Кейтель рассказал мне о том, что Рейхенау и Шперле за обедом произносили воинственные речи, в которых они рассказывали о новом вооружении Германии.

Робертс: Очень хорошо. Затем, в марте, — я думаю, что это общеизвестно, — вы подписали или завизировали один или два приказа, касающиеся операции «Отто»?

Иодль: Да, но эта операция называлась тогда не «Отто», а вступлением в Австрию.

Робертс: Когда Гитлер узнал, что Шушниг собирался выяснить мнение народа путем плебисцита, он решил немедленно вторгнуться в страну, не так ли?

Иодль: Да. Мне рассказывали, когда он услышал, что здесь будет оказано необычное давление на общественное мнение путем плебисцита, то сказал: «Этого я ни за что не потерплю». Так мне рассказывали.

Робертс: Он бы не потерпел, чтобы об этом спрашивали общественное мнение?

Иодль: Нет, он не потерпел бы, чтобы с помощью этой хитрости было совершено какое-нибудь насильственное действие по отношению к общественному мнению. Так мне рассказывали.

Робертс: Таким образом, вооруженные силы Германии вторглись затем в Австрию? Это правильно?

Иодль: Это правильно, вооруженные силы вошли в Австрию.

Робертс: И Австрия с этого дня получила все «блага» национал-социализма, это правильно?

Иодль: Это политический вопрос.

Роберте: Я спрашиваю, что она получила? Она получила СС, гестапо, концентрационные лагери, подавление противников и преследование евреев. Не правда ли?

Иодль: Это вопросы, которыми я не занимался. Об этом вы должны спросить тех, кто был уполномочен заниматься этим.

Робертс: Вы знали, — не правда ли? — когда вы подписывали этот приказ о вторжении в Австрию, что в мае 1935 года Германия дала заверение относительно того, что она будет соблюдать территориальную целостность государства Австрии, что 11 июля 1936 г. ваше правительство и правительство Австрии заключили соглашение о том, что Германия признает полный суверенитет федерального государства Австрии. Вы знали об этих вещах?

Иодль: Я не знал этого в то время; меня как полковника генерального штаба это совершенно не касалось.

Робертс: Имеется ли в вашем дневнике запись — эта выдержка есть в документе Л-172, представляющая проект вашей речи относительно того, что Чехословакия после аншлюсса была заключена в клещи и должна была пасть жертвой?

Иодль: В первом проекте, который я составил, в процессе подготовки к моей речи для гаулейтеров, точно сказано, какие стратегические улучшения наступили в результате отдельных политических мероприятий фюрера. Я имел в виду только прошлое и только эти стратегические последствия.

Робертс: В том, что Чехословакия была заключена в клещи и была обречена на то, чтобы пасть жертвой?

Иодль: В первом проекте я написал, что в результате занятия (аншлюсса) Австрии, стратегическое положение Чехословакии стало совершенно бесперспективным, потому что Чехословакия в любой момент может стать жертвой наступления со взятием ее в клещи. Эта оценка ее стратегического положения является неоспоримым фактом.

Робертс: Я принимаю этот ответ. Теперь я очень коротко коснусь вопроса о Чехословакии. Но ведь вы согласны с тем, как вы вчера сказали, что вопрос заключался в следующем: прежде всего нападение должно быть неожиданным; если вы вообще собирались напасть, то ваше нападение должно было быть внезапным?

Иодль: Да. На основании тех требований, которые поставил фюрер.

Робертс: Прежде всего вы должны были внезапно напасть, а затем войскам понадобилось бы четыре дня для того, чтобы занять боевое положение?

Иодль: Так точно.

Робертс: И поэтому вы должны знать о времени и инциденте, который должен послужить причиной этого нападения; вы должны знать, когда именно произойдет этот инцидент?

Иодль: Да. Я сказал, что следует заблаговременно назначить срок, надо знать его заранее, иначе эти требования будут невыполнимы.

Робертс: Поэтому вы должны сами спровоцировать этот инцидент?

Иодль: Я вчера уже давал подробные показания по этому поводу. Следовало или использовать один из многих инцидентов, или, может быть, оказать некоторую помощь тому, чтобы вызвать такой инцидент, но, как я уже говорил, все это — соображения генерального штаба, которым мы не придали бы никакого значения, если бы обнаружили их у французов.

Робертс: В конце документа говорится о том, что либо вооруженные силы, либо контрразведка будут обвинены в организации этого инцидента. Это последний абзац.

Иодль: Да. Я писал: «...организация этого инцидента может быть поручена отделу контрразведки только в том случае, если...» Все это лишь теоретические разработки генерального штаба, сделанные им при ситуации, которую я вчера подробно изложил и которая состояла в том, что ежедневно происходили какие-то инциденты.

Робертс: Я знаю. Затем, если бы это произошло, миру было бы заявлено, что именно этот инцидент заставил Германию вступить в войну?

Иодль: Я не думаю, что это было бы сообщено всему миру.

Робертс: Если вы собирались сказать миру правду, какой же тогда был смысл организовать этот инцидент?

Иодль: Я могу только повторить то, что я подробно рассказал вчера.

Робертс: Вопрос заключается в следующем: если было достаточно правды для того, чтобы оправдать ваше вступление в войну, то зачем же вы тогда хотели организовать инцидент? Если вы не сможете ответить на этот вопрос, то так и скажите.

Иодль: Да. Но совсем не доказано, что я хотел вызвать подобный инцидент.

Робертс: Теперь я хочу по поводу другого вопроса сослаться на последний параграф документа:

«Даже предупреждение дипломатических представителей в Праге невозможно до первого воздушного налета, хотя последствия могут быть серьезными в случае, если они сами станут жертвами такого нападения».

Прочтите этот абзац, который уже известен Трибуналу:

«...имеется в виду смерть представителей дружественных или нейтральных держав».

Здесь речь идет о воздушном налете до какого-либо объявления или какого-либо предупреждения гражданского населения. Это так?

Иодль: Это означает, что этим письмом я указывал фюреру на то, что на основании его приказа, возможно, будут иметь место такие последствия.

Робертс: Я позднее покажу вам, как проводились в жизнь подобные указания в отношении других стран. На этом мы полностью закончим рассмотрение этого документа, и я оставлю вопрос о Чехословакии.

Итак, 23 августа 1939 г. вы были отозваны в ОКВ с вашего прежнего поста в артиллерии. Это мы знаем, не так ли?

Иодль: Да, это так.

Робертс: Хорошо, теперь о польской кампании. Правильно ли я вас понял, когда вы сказали, что Варшаву бомбардировали только после того, как были сброшены листовки?

Иодль: Да, это имело место во время осады Варшавы. Я хочу сказать, что террористический налет, который выразился в артиллерийском обстреле всего города, был произведен только после вторичного предупреждения.

Робертс: Это ведь исторический факт, что рано утром 1 сентября 1939 г. Варшава и целый ряд других польских городов подверглись бомбардировке до объявления войны? Разве это не является историческим фактом?

Иодль: Об этом историческом факте очень подробно говорил фельдмаршал Кессельринг, который хорошо его знает.

Робертс: Я сейчас заканчиваю этот вопрос и перехожу к различным кампаниям на Западе. Что касается Норвегии, то, конечно, вам было известно, что ваша страна неоднократно давала свое торжественное слово соблюдать целостность Норвегии и Дании, не так ли?

Иодль: Да, тогда я, кажется, знал о них. Я полагаю, определенно, да.

Робертс: Очень хорошо. Мы знаем, что в начале войны было дано заверение с тем, чтобы успокоить все западные нейтральные державы. И затем было дано другое заверение, 6 октября, а вы говорите, что в ноябре Гитлер решил вторгнуться в Данию и Норвегию?

Иодль: Да, я уже подробно говорил об этом вчера.

Робертс: Я это знаю.

«Тем временем мы стояли перед проблемой оккупации Норвегии и Дании. Прежде всего грозила опасность, что Англия захватит Скандинавию и тем самым, кроме стратегического окружения с Севера, она приостановит ввоз железа и никеля, что является таким важным для нас с точки зрения военных целей. Во-вторых, это было связано с удовлетворением наших собственных нужд на море, ...что сделало необходимым для нас обеспечить свободный доступ к Атлантике благодаря некоторому количеству воздушных и военно-морских баз». Вам нужны были воздушные базы и базы для подводных лодок, не так ли?