Автово - Андрей Портнов

А чему я удивляюсь ещё больше, так это тому, что в этот вечер меня даже не вырвало.

Итак, уже чувствуя только одну лишь музыку, доносившуюся из коридора, я, оставив остальных допивать этот чудный напиток, схватил Таню и ринулся с ней танцевать.

Через некоторое время уставший и довольный я решил передохнуть и опять зашёл в 211-ую. В принципе, после такого выпитого количества ядреной смеси мне стоило бы задуматься: а надо ли пить ещё, но закуска в виде кильки в томатном соусе казалась лучшей едой в мире, и, вообще, всё представлялось в розовом свете.

Я и все мои однокурсники уже имели счастье познакомиться со спиртом моей мамочки, все также знали его последствия. «Взаимно-бескорыстная» дружба Коммуниста и Рябушко никогда не переставала красноречиво напоминать об этом. Но непальцы… маленькие, бедненькие непальцы не могли знать об этом, поскольку предупредить их никто не успел. Эх… А, между тем, разрядка была уже близка…

Никто из бухавших в 211-ой даже не поперхнулся, когда из коридора донеслись чьи-то оглушительные крики. Казалось, вечеринка идёт своим ходом, ну, подумаешь, кто-то захотел себя попробовать в стиле «Кантри». Насторожились мы одним ухом только тогда, когда крики стали приближаться, а к ним добавились вдруг какие-то посторонние удары.

Ничего не понимая, мы в недоумении поглядывали друг на друга, как вдруг со страшным грохотом дверь распахнулась и перед нами предстал Сони с окровавленным лицом. (Любителей острых ощущений здесь ждёт небольшое разочарование — не то чтобы лицо было всё в крови, она просто неожиданно вытекала из носа и рта). Нечеловеческим взглядом Сони обвёл нашу посиделку. Его глаза в этот момент выражали такой дикий страх, что всем стало как-то не по себе. Сони вдруг что-то заорал нечленораздельное и, хлопнув дверью, исчез также стремительно, как появился.

И тут началась сплошная неразбериха. Помню, как кто-то побежал вслед за Сони, помню, как все остальные вывалили в коридор, как мы все вместе с толпой танцующих пытались всмотреться вглубь коридора, где друг за другом бегали какие-то тени, помню испуганных Таню с Наташей, которые пытались остановить свою третью подругу, рвавшуюся танцевать не смотря ни на что, помню, как мимо меня с криками пролетел Прокаш, в руке которого блеснуло что-то похожее на нож, отчего мне сразу стало нехорошо, помню звук разбитого стекла… и больше ничего не помню.

Во всяких там книжках и телеэкранизациях в аналогичных случаях («больше ничего не помню») герой обычно теряет сознание. Со мной (тьфу, тьфу, тьфу) ничего подобного не произошло, просто я каким-то образом оказался около своей комнаты и, увидев, что тусовка неожиданно прервалась, добрался до своей кровати и мгновенно отрубился. Вот почему звук битого стекла был последней моей реальностью этого вечера…

Всё окончательно разъяснилось лишь на следующее утро. Проснувшись, Сони (живой) смог удовлетворить наше чрезмерное любопытство. Оказалось всё проще простого: маленький Сони и тихий Прокаш, допив мой спирт окончательно, не смогли поделить какую-то бабу (надеюсь, всё же не ту кирпичномордную). Прокаш легонько ударил Сони, тот вроде бы тоже сжал кулачок, Прокашка-дурашка схватился за нож, и Сони вдруг пришло в голову поиграть в «Догонялки».

Сейчас Сони выглядел абсолютно беспечным, и казалось, что всё, происходившее вчера, его нисколько не удивляет, как будто так всё и должно было быть. Но, не смотря ни на что, краем глаза можно было заметить, что Сони, всё-таки, несколько озадачен случившимся.

Мне-то сразу всё стало ясно — мамочкин спирт показал себя во всей красе ещё раз. Я даже почувствовал за собой некоторую вину за то, что позволил Сони уговорить себя налить ему вторую бутылку. Кто знает, может быть, с одного пузырька ничего бы и не было.

К татарам и ко мне, как к очевидцам, заходили любопытные и требовали красочного описания всех событий. Я рассказывал всем про спирт, а наши только согласно кивали головой.

Свеженькие новости принёс Лёша, который узнал о том, чего не знал я. А именно о том самом звуке разбившегося стекла, который я слышал перед самым своим отрубом.

Оказывается, Прокаш забежал в свою 221-ую с несколькими непальцами, откуда сразу же стали доноситься звуки потрясающей тусовки, а именно доисторические крики и хруст ломающейся мебели. Решив, что в коридоре на некоторое время наступило небольшое затишье, один непалец с третьего этажа принял решение быстренько сделать ноги, пока всё было относительно спокойно. Делать ноги этот акробат решил как раз мимо 221-ой. Так вот, проходя мимо неё, совершенно безобидный непалец к своему великому ужасу обнаружил, как дверь 221-ой открывается и прямехонько на него оттуда летит какая-то бутылка.

Кончилось всё тем, что ничего не понимающего и очень удивлённого этим обстоятельством непальца с размозжённой башкой отправили в ближайшую больницу, а Прокаш — главный виновник оного удивления тот час же смылся через окно в своей комнате, внезапно протрезвев и спасаясь от мести друзей размозжённого непальца, которые вскоре стали выламывать дверь 221-ой. И так до сих пор этого самого Прокаша в общаге никто ещё не видел.

— Эх, Рыжий, хор-р-роший у тебя спирт! — подытожил Лёша. — Каждый раз чего-нибудь случается, а на непальцев действует — класс!

— Больше никому его давать не буду, — решил я, — лучше сам выпью… и убью всех, наверное. Не-а, я лучше его Рудику отдам.

— Если догонишь, — съехидничал Лёша.

— Так я его предварительно к стулу привяжу, а потом…

— Это не обо мне ли? — послышался сзади голос входящего Рудика.

— Дима, хочешь водочки? — в упор спросил я.

— Отстаньте от меня! Чего вы ко мне с этой водкой лезете? Сейчас, вон, Владик побежал к Рябушко пить, меня с собою звал.

— Так может, они чайком решили побаловаться? — спросил Лёша.

— Как же! И огурец с собой взял — как раз к чаю!

— М-да, — промычал я, — а я вот хотел тебе свой спирт подарить, вернее то, что от него осталось.

— НЕ НА-ДО!!! — заорал Рудик. — Отстаньте все, я сегодня курсовым решил заняться!

Мысль о курсовом как-то сразу вернула меня с небес на землю. Приближался Новый Год, а вместе с ним и сдача курсовика по Бронникову.

И всё же. Учёба учёбой, а впереди нас ждали ещё пара весёлых дискотек и вытекающие отсюда последствия.

Наша учёба в Питере подходила к своему логическому завершению, но жизнь в общаге продолжалась.

ЧАСТЬ 23. Из пережитого

Добрый дядя Бронников нас всех явно озадачил. Выдав задание для курсового, он велел начертить нам кошмарную кучу чертежей, не говоря уже о расчётах. И всё это мы должны были сделать до Нового Года.

Я упоминал, что в январе наши должны были поехать в Кронштадт для прохождения там военной практики, поэтому сроки явно поджимали. Все были явно шокированы тем обстоятельством, что всю эту работу необходимо было выполнить за три недели. Ведь за этот срок можно было спроектировать только какое-нибудь корыто массового поражения. Хотя, забегая вперёд, у некоторых именно это и получится.

Вскоре такое хамское отношение к нам со стороны Бронникова было выявлено. Оказалось, что косой дядя даже не подозревал о грядущем Кронштадте, отчего думал, что сессию мы будем сдавать как все нормальные люди, то есть в феврале. Последствия пережитого Бронниковым шока, когда он узнал о Кронштадте, недвусмысленно отразились на его лице. Понося на чём свет стоит Гарму, который почему-то не соизволил заранее предупредить его об этом, косоглазый довольно резко (к нашему неописуемому счастью) изменил свои требования. Добрые три четверти чертежей были нам прощены, но и того, что оставалось, вполне хватало нам для поддержания нескончаемой головной боли и признаков развивающейся эпилепсии.

Итак, следуя назначенной очередности, Владик, Рудик и я садились за единственный имеющийся чертёжный стол в комнате и потели над чертежами.

Данная курсовая работа являлась сама по себе последним аккордом моего обучения в Питере, и поэтому я решил раз в жизни сделать все расчёты и вычисления по правилам, без подгонов и подтираний. Хотелось, понимаете ли, доказать самому себе, что и я ещё на что-то гожусь, так сказать.

Первая неделя правильных подсчётов показала, что так я чего доброго спроектирую паровоз на подводных крыльях вместо сухогруза. Но, всё-таки, я решил ничего не подгонять и оставить всё так, как есть. Спрашивается: и на хрена мне всё это надо было, когда весь предыдущий опыт моей учёбы довольно красноречиво говорил о многочисленных выгодах метода подгона, встречались даже случаи, когда сами преподаватели советовали мне писать числа наобум, лишь бы они соответствовали общепринятой статистике.

И вот сейчас, когда мне вдруг ни с того, ни с сего захотелось кому-то что-то доказать, я начал строить теоретический чертёж моего самовзрывающегося от соприкосновении с водой сухогруза по моим же суперправильным расчётам.