История Словакии - Александр Авенариус

Эскалация военных событий и патриотический угар, взвинченный до степени дичайшего шовинизма, полностью парализовал «большую» словацкую политику. Этому способствовали преследования отдельных лиц (интернирование, тюремное заключение, призыв в армию и отправка на фронт) и институтов (государственный контроль, мобилизация служащих, полное ограничение деятельности). Деятельность объединений была заблокирована, цензура печати и почтовой корреспонденции делала невозможной передачу информации, было ограничено передвижение населения, чрезвычайные законы и меры препятствовали нормальному течению политической и общественной жизни. Однако это не значило, что произошел полный отказ от каких-либо действий, и в некоторых регионах, особенно на уровне коммунальной политики, шла интенсивная работа.

В конце 1914—начале 1915 гг. после крупной наступательной операции русские войска перевалили через Карпаты и вошли в восточную Словакию. Это хоть и оживило на какое-то время русофильские надежды, но после вытеснения русских они быстро отошли в прошлое.

Хотя отдельные политические партии приостановили свою деятельность, их представители, по разным причинам избежавшие мобилизации в армию, создавали в разных городах небольшие дееспобные группы. Их работа постепенно приобретала конспиративно-агентурный характер, они обменивались информацией, устанавливали связи и сотрудничали с чешской политикой. В этом отношении первую скрипку играли словаки в Вене (Милан Годжа, Ян Цаблк, Корнель Стодола) и в Праге (Франтишек Вотруба, Антон Штефанек). В Будапеште действовал Эмиль Стодола и единственный словацкий депутат венгерского сейма, — заседания которого, однако, не проводились, — Фердинанд Юрига. В Братиславе держал все конспиративные нити в своих руках лидер социал-демократов Эммануэль Легоцкий, в Мартине — наличные члены руководства Словацкой национальной партии, а в Ружомберке другие видные деятели, особенно Вавро Шробар, впоследствии и Андрей Глинка.

Если во все предшествующие периоды словацкую политику характеризовала лояльность по отношению к государству и верность династии, то специфические обстоятельства мирового военного конфликта поставили словаков в совершенно новые условия, которые начинают упорно внушать сомнения в правомерности дальнейшего существования монархии. Это открывало простор для альтернатив и решений, немыслимых еще пару лет назад. Наиболее жизнеспособной и перспективной из них казалась чешско-словацкая альтернатива.

Из политической пассивности, заявленной в начале войны, словаки начинают выходить только в 1917 г., главным образом под влиянием международной и новой геополитической обстановки (Февральская революция в России, вступление США в войну). Прилив новой энергии выразился в необычайном оживлении деятельности в рамках отдельных центров движения «сопротивления», а также в более интенсивном сотрудничестве с чешскими политиками. Ее кульминацией стало выступление чешских депутатов на заседании имперского рейхстага в мае 1917 г. с политической программой, в которой чешские политики впервые отказались от принципа исторического права, вышли за реку Мораву и включили Словакию и словаков в сферу своих интересов.

Зарубежное движение сопротивления во главе с Томашем Гарригом Масариком, Эдвардом Бенешем и словаком Миланом Растиславом Штефаником действовало под эгидой держав Антанты в интересах «освобождения» чехов и словаков из-под крыльев Габсбургского орла. Однако прежде всего следовало убедить Антанту в необходимости этого шага, что было совсем не просто. Страх перед балканизацией и национальной раздробленностью Центральной Европы был слишком велик, и именно Габсбургская империя, с точки зрения великих держав, удачно заполняла промежуточное пространство между Германией и Россией.

В Париже, где действовал Бенеш, был создан Чехословацкий национальный совет (ЧСНС). Масарик как его председатель развивал свою деятельность главным образом в Лондоне, а Штефаник руководил формированием из военнопленных, перебежчиков и собственных волонтеров добровольческих легионов, которые должны были возникнуть во Франции, Италии и России и включиться в боевые действия против центральных держав. Наибольшую численность и военное значение приобрели легионы в России, где к концу войны была сформирована и обучена уже более чем 50-тысячная армия. ЧСНС старался координировать национально-освободительное движение среди колоний чехов и словаков в США и в России, которым придавалось особое значение ввиду их многочисленности, и постепенно он стал всеми признанным руководящим органом. Хотя представления о конкретных формах «освобождения», будущем характере чешско-словацкого государства и о его положении в Центральной Европе были самые разнообразные и разрабатывались в том числе и отдельными конкретными людьми, они в конце концов приобрели очертания демократического государства с республиканской формой общественного устройства и тесными связями с США и Западной Европой.

Стабильность центральноевропейского пространства между Россией и Германией должно было гарантировать сотрудничество с государствами-правопреемниками (Румыния и Югославия), а многонациональный характер будущей Чехо-Словакии должна была нивелировать в перспективе фиктивная единая чехословацкая нация, которая выполняла бы по отношению к численно значительным меньшинствам роль государствообразующей и доминирующей нации. Уже в рамках движения сопротивления возникли проблемы прежде всего в связи с определением положения Словакии в будущем государстве, поскольку существовали опасения чешской политической, экономической и культурно-языковой гегемонии. Свидетельством этих опасений стали два договора, заключенные между чехами и словаками в США, где словацкая община была численно и экономически достаточно сильна. В Кливлендском договоре от октября 1915 г. говорилось о федеративных отношениях чехов и словаков, договор в Питсбурге (май 1918 г.), составленный и подписанный в том числе и Масариком, гарантировал словакам уже только автономию в рамках будущего государства. Этот сделанный в интересах создания государства шаг навстречу со стороны американских словаков, к сожалению, не нашел понимания в новом государстве, причем даже в критические тридцатые годы движение за автономию по разным, объективным и субъективным причинам не находил в Праге никакого отклика, кроме абсолютного неприятия.

В России, где во время войны словаки были в значительном меньшинстве, свидетельством подобных дискуссий о положении словаков в будущем государстве стал так называемый Киевский протокол (август 1916 г.) и много официальных заявлений по словацкому вопросу со стороны Союза чехословацких обществ на Руси.

Первой заявкой отечественного движения сопротивления на вхождение в общее государство с чехами явилась первомайская резолюция 1918 г. из Липтовского Св. Микулаша, составленная Вавро Шробаром. Вызванный ею резонанс имел прежде всего внешнеполитическое значение, и выгоды от нее получил в первую очередь ЧСНС. Шробара за Микулашскую акцию интернировали до середины октября в тюрьму. 24 мая идею чешско-словацкого государства поддержало тайное совещание Словацкой национальной партии. Начал снова формироваться Словацкий национальный совет (СНС) как представительный общенациональный политический орган.

Невозможность заключить сепаратный мир с Австро-Венгрии и ее все более тесный альянс с Германией, равно как и лихорадочные дипломатические усилия ЧСНС, а главное, все растущее военно-стратегическое значение чехословацких легионов, которые «завязли» в революционной России, — все это способствовало переоценке центральноевропейской геополитической ситуации и ее перспектив в глазах Антанты, которая в течение 1918 г. согласилась на образование национальных государств на обломках империи, в том числе и Чехословакии.

После переговоров отечественного и зарубежного движения сопротивления в Женеве была согласована государственно-правовая форма будущего государства, и до первых свободных выборов были распределены отдельные посты в высших государственных органах. 28 октября 1918 г. в Праге была провозглашена Чехословацкая республика. Ее первые законодательные акты за словаков, но без полномочий со стороны СНП, подписывал В. Шробар. Независимо от событий в Праге и в гораздо более сложных условиях все еще де-факто и де-юре существующей Венгрии 30 октября 1918 г. в Турчанском Св. Мартине собрался Словацкий национальный совет и принял Декларацию словацкого народа. В ней было заявлено о праве на самоопределение и о признании общего государства чехов и словаков.

В условиях войны еще более сложно, чем в политике, обстояло дело в экономической сфере. Хотя накануне войны у словаков появились предпосылки для более интенсивного экономического роста, начавшаяся война смела все расчеты, надежды и планы, как карточный домик. Словацкие банки и кредитные кооперативы подверглись гонениям и оказались под надзором государства. Вступили в силу законы военного времени, которые блокировали нормальное предпринимательство.