Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России - Геннадий Невельской

   По прибытии Н. Н. Муравьёва из-за границы в С.-Петербург Особый комитет приступил к рассмотрению его предложения относительно сплава по Амуру; после прений в Комитете было решено: плыть по реке Амуру. Император Николай I, утвердив это решение, лично прибавил Муравьёву: ч_т_о_б_ы п_р_и э_т_о_м н_е п_а_х_л_о п_о_р_о_х_о_в_ы_м д_ы_м_о_м.

   После этого Н. Н. Муравьёв тотчас же отправил М. С. Корсакова курьером в Иркутск, с поручением ускорить распоряжения по амурскому сплаву. Вскоре после отъезда Корсакова, в феврале 1854 года, Николай Николаевич выехал из Петербурга, и еще по льду переехал озеро Байкал. Вся Сибирь встрепенулась при вести об открытии плавания по Амуру, которого она ожидала более 160 лет. "Генерал-губернатора Николая Николаевича Муравьёва, -- пишет Свербеев, сопутствовавший ему в качестве дипломатического чиновника, -- везде встречали с восторгом, давали в честь его обеды, сочиняли стихи и песни".

   По прибытии генерал-губернатора в Шилкинский завод на водах реки Шилки уже красовался невиданный до сего времени в Забайкалье пароход "Аргунь" и 76 грузовых баркасов для экспедиции. Горное ведомство сделало в честь торжества блестящую иллюминацию.

   14 мая 1854 года после напутственного молебна перед древней иконой божьей матери, вынесенной из Албазина, и при салюте из албазинской пушки, флотилия начала спускаться по реке Шилке174. Впереди всех на своей лодке плыл генерал-губернатор. "Запестрели перед нами берега Шилки, -- говорит Свербеев, -- оглашаемые громкими криками ура! Мы быстро неслись по ней, чтобы достигнуть реки Амура. Заводская пушка приветствовала флотилию, и население Шилки бросало шапки вверх и кричало ура! Это были радостные, восторженные и единодушные пожелания открытия пути по реке Амуру.

   "18 мая, в 2 1/2 часа пополудни, флотилия вступила в воды реки Амура. Все встали на лодках, сняли шапки и осенились крестным знамением. Генерал-губернатор, зачерпнув в стакан амурской воды, поздравил всех с открытием плавания по реке; раздалось восторженное ура, и суда понеслись по гладкой поверхности Амура. Таким образом, после двухвекового промежутка времени, патриотическими усилиями и настойчивостью Н. Н. Муравьёва снова появилась флотилия на водах амурских". "Вместе с разрешением сплава по реке Амуру из С.-Петербурга, 4 февраля 1854 года, был послан лист Пекинскому трибуналу внешних сношений, в котором излагалось, что отныне по всем делам о разграничении земель генерал-губернатору разрешено установить непосредственные сношения с китайским правительством. Вследствие этого, для предупреждения китайского правительства о нашем сплаве по Амуру, генерал-губернатор 14 апреля послал первый лист свой в Пекин с полковником Заборинским; но последнего не пропустили, и этот лист тогда был отправлен через Кяхту обыкновенным путем. В нём излагалось следующее:

   "Вследствие полученных генерал-губернатором повелений, он с надлежащим числом войск плывёт на судах по реке Амуру для подкрепления наших постов в низовьях реки и в наших приморских владениях и спрашивает, к какому времени и куда именно будут высланы уполномоченные от китайского правительства для определения границ".

   Эти факты также весьма знаменательны в истории Приамурского и Приуссурийского краёв. Они составляют второй краеугольный камень, положенный Амурской экспедицией в основание к признанию края за Россией, -- ибо:

   а) Разрешение плавания и самое плавание по реке Амуру генерал-губернатора никак не могло бы последовать, если бы исследованиями, произведёнными на транспорте "Байкал" в 1849 году, а вслед затем Амурской экспедицией, не был открыт путь из Татарского пролива через пролив Невельского в реку Амур и Охотское море; то-есть если бы этими исследованиями не были рассеяны вековые заблуждения, принимавшиеся за непреложную истину, и не было фактически указано, что река Амур составляет действительно артерию, связывающую Восточную Сибирь с океанами;

   б) Разрешение на плавание и самое плавание по реке Амуру, осуществлённое генерал-губернатором, никак не могло бы состояться, если бы Амурской экспедиции, в противность ничтожной цели, с которой она была снаряжена в 1850 году, не было дано государственного направления и если бы, несмотря на ничтожность имевшихся в её распоряжении средств, неимоверные трудности, опасности и лишения, экспедиция эта не решилась, с поднятием российского военного флага в устье реки Амур, занять его и торжественно объявить всем иностранным судам, подходившим к берегам этого края, что Амурский бассейн и прибрежья Татарского пролива составляют российские владения. И, наконец,

   в) Разрешение на плавания и самое плавание по Амуру, осуществлённое генерал-губернатором, никак не могло бы состояться, если бы Амурская экспедиция, при несоответствии данных ей повелений, не открыла бы и не заняла бы военными постами главные пункты Приамурского бассейна, к которым затем и смог генерал-губернатор направиться со своей флотилией вниз по Амуру; пункты, из которых только и оказалось возможным заблаговременно послать подкрепления в Петропавловск; наконец, пункты, в которых только и оказалось возможным приютить и спасти Японскую экспедицию, команды, имущество и суда Петропавловского порта от преследования в несколько крат сильнейшего неприятеля, -- притом в минуту, самую для нас критическую.

   В то время, когда генерал-губернатора с его спутниками с восторгом провожали из Забайкалья и они с полным комфортом и всевозможными средствами для безопасного плавания спускались по Амуру, я, с неимоверными усилиями, через горы, по снегам и воде, верхом на оленях, а большей частью пешком, пробирался из Петровского в Николаевск. Оттуда на байдарке с двумя казаками я проследовал в Мариинский пост, из которого 16 мая, на той же байдарке и туземной лодке, вместе с Разградским отправился далее вверх по Амуру с целью личного ознакомления с рекой, по которой должна была следовать с генерал-губернатором наша флотилия. Кроме того я хотел ознакомиться с устьем реки Хунгари, близ которого следовало поставить наш пост, и встретить генерал-губернатора, чтобы лично объяснить ему главную цель занятия нашими постами устьев рек Хунгари и Уссури.

   24 мая я с Разградским прибыл к устью Хунгари. Там о спуске нашей флотилии ничего слышно не было. Осмотрев устье этой реки и самую реку на пространстве около 20 вёрст и назначив место, где должен быть поставлен наш пост, 27 мая я отправился далее вверх по Амуру, заготовляя на пути по селениям лоцманов из местного населения для обеспечения безопасных условий плавания спускавшихся с генерал-губернатором судов. 4 июля мы достигли селения Оуля Куру, приблизительно в 500 верстах от Марийского поста. От этого пункта плавание вниз по реке без проводников делается весьма затруднительным, а поэтому, а также для того, чтобы не слишком удаляться от Мариинского поста, куда ожидалось прибытие из Петропавловска наших судов, и наконец, чтобы дать отдых людям, я здесь остановился, чтобы ожидать генерал-губернатора; по означенному им времени прибытия в Мариинский пост он давно уже должен был быть здесь. Вечером 5 июня приплыл ко мне на туземной лодке нарочный из Мариинского поста с уведомлением, что в залив Де-Кастри пришли два транспорта из Петропавловска и винтовая шхуна "Восток" из Императорской Гавани, от адмирала Ефрема Васильевича Путятина, по поручению которого командир шхуны "Восток", капитан-лейтенант Воин Андреевич Римский-Корсаков уведомлял меня о разрыве с западными державами и о том, что у него имеются важные бумаги от адмирала, которые он должен передать лично мне. Вследствие этого я приказал Разградскому ожидать здесь генерал-губернатора. Я оставил Разградскому письмо, в котором убедительно просил Н. Н. Муравьёва оставить посты в устьях рек Уссури и Хунгари. Я писал Николаю Николаевичу, что при наступивших военных обстоятельства: такие посты делаются уже крайне необходимыми, как для обеспечения сообщения с Забайкальем, так и с Маньчжурией -- местностями, откуда мы при военных обстоятельствах только и можем продовольствовав наших людей, могущих собраться в низовьях Амура.

   Сделав эти распоряжения, утром 6 июня я на байдарке отправился обратно в Мариинский пост и оттуда 11 июня прибыл в залив Де-Кастри Здесь находились транспорты "Иртыш", "Двина" и шхуна "Восток" посланные адмиралом Путятиным из Императорской Гавани, и транспорт "Байкал", прибывший сюда, согласно сделанному мной в 1853 году распоряжению, с казенным провиантом для Амурской экспедиции из Петропавловска. Командир шхуны Римский-Корсаков передал мне требования Е. В. Путятина о снабжении его экспедиции продовольствием и теплой одеждой и денесения Е. В. Путятина генерал-губернатору. В заключение он сообщил мне, что Е. В. Путятин в Японии получил высочайшее повеление отправиться с судами своей эскадры к берегам Амура. Получив его, адмирал весной 1854 года послал из своего отряда корвет "Оливуца" для подкрепления Петропавловского порта, приказал корвету зайти сначала в Императорскую Гавань и дать знать о разрыве с западными державами. Корвет "Оливуца" около 20 апреля пришел в Императорскую Гавань и нашел экипажи зимовавших там судов "Иртыш" и "Николай" е самом слабом состоянии после болезни. "Оливуца" и зашедший туда же в исходе апреля корабль Российско-Американской компании "Князь Меньшиков" снабдили Крнстантиновский пост недостающими запасами и улучшили, таким образом, положение команды поста; после этого "Оливуца" направился по назначению. Транспорт же "Иртыш" и корабль "Князь Меньшиков", с состоящим при адмирале Е. В. Путятине капитаном 2-го ранга Константином Николаевичем Посьетом175, я послал в залив Анива на остров Сахалин, в Муравьевский пост, где они и соединились с зашедшим туда же по моему распоряжению транспортом "Байкал" (на пути следования из Петропавловска в залив Де-Кастри). Начальник Муравьёвского поста Н. В. Буссе, по предложению адмирала Е. В. Путятина, в котором между прочим было сказано: если оно не противоречит особым распоряжениям вашего начальства (то-есть моим), -- снял Муравьевский пост, и К. Н. Посьет, разместив команду и имущество поста на упомянутых судах, отправился из залива Анива в Императорскую Гавань. Адмирал Путятин на пути из Японии в Императорскую Гавань на фрегате "Паллада" заходил в Корею и на южном побережье Приуссурийского края, близ корейской границы, открыл обширную, закрытую от всех ветров, бухту, названную им бухтой капитана Посьета, а далее к северу -- бухту св. Ольги. Таким образом, сведения, полученные нами от населения реки Уссури, оправдались. 20 мая фрегат пришел в Императорскую Гавань в которой и сосредоточились: фрегат "Паллада", транспорт "Иртыш", шхуна "Восток" и корабли Российско-Американской компании: "Николай", и "Князь Меньшиков". Кроме того, там собрались все команды, снятые с Сахалина из Муравьёвского поста. Адмирал Путятин, находя Константиновскую бухту Императорской Гавани весьма удобной для защиты против ожидавшихся превосходных сил неприятеля, немедленно приступил к укреплению этой позиции.