Спляшем, Бетси, спляшем! - Марина Маслова

Наконец, все готово. Я смотрю на жизнь, которую я прожила на экране, и не верю, что это создала я сама. Та старуха, что опираясь на палку идет по саду, держа по-прежнему спину прямо, а голову высоко — это уже как бы не я. Я с трудом уговорила снимать меня в гриме до старости. Маленькие шляпки с вуалеткой, белые кружевные воротнички, которые до сих пор носят наши ленинградские старушки — это все подсказано мной. И вот теперь я смотрю на экран и сопереживаю несчастной женщине, лишающейся постепенно всего: Родины, возлюбленного, возможности танцевать, и идущей дальше с прямой спиной и поднятой головой, сохранив любовь к Родине, единственному мужчине и танцу. Когда фильм кончается, приглашенные бросаются поздравлять нас. Джек стоит в стороне и смотрит на меня со слезами на глазах. Витторио отводит меня в сторону.

— Лиза, только благодаря тебе я попал в Дельфы и снял этот фильм. Раз мы его закончили и предсказание сбылось, может, теперь ты выйдешь за меня замуж? Я никогда не говорил тебе о любви, но я не хотел тебе надоедать. Еще в Брюсселе я понял, что влюблен.

— Спасибо, дорогой мой, я тронут, — рука моя ласково скользит по его щеке, — Но у меня ведь тоже есть своя предсказанная судьба.

— Ах, ну да, какая-то буря. Ну считай, что это будет буря оваций и восторгов зрителей.

— Посмотрим. В любом случае я в августе уезжаю в Лондон насовсем.

— Как, а следующий фильм?! Мы создали бы «Разум и чувства» не хуже «Гордости и предубеждения».

— Может, ты и сделаешь это? Но уже без меня, — улыбаюсь я.

— Я хочу послать наш фильм на фестиваль. Сейчас в Испанию, а потом в Канны. Ты поедешь со мной?

— Если мы получим первый приз! — смеюсь я, отходя.

Фильм с успехом демонстрируется в Европе. В конце апреля мы с Витторио, Франческо и Джанкарло Фьори, сыгравшим главную мужскую роль, летим в Испанию. Пока идут конкурсные просмотры, мы с Франческо едем на несколько дней в Гранаду. Он давно мечтал посмотреть на настоящие танцы фламенко. Франческо ждали в начале мая в Париже, где я устроила ему стажировку. Эти дни перед расставанием — прекрасны. Гранада фантастический город, и мы любуемся им все свободное время, а его не так много. Целые дни мы проводим в студиях, где обучают фламенко, и в тавернах, где собираются любители-танцоры. Это безумно интересно, я сижу, открыв рот, наблюдая, как испанки непринужденно выбивают кастаньетами один ритм, каблуками кожаных туфелек — другой, и их ноги и тела подчиняются таинственным древним канонам, что дает в сумме удивительно гармоничный, сдержанный и пламенный одновременно танец, прекраснее которого я не видела. Франческо сразу принимают за своего, уважительно похлопывая по плечу, когда он повторяет за ними наиболее сложные ритмически движения. Эти танцы настолько чудесное зрелище, что я безропотно сижу часами с чашкой кофе и кружкой красного и густого вина с терпким и возбуждающим ароматом, следя за танцорами. Ничего более прекрасного, чем танцующий испанский мужчина, я не видела. Их грация дикого зверя и сдержанная мужественность, взрывающаяся вдруг неукротимым темпераментом, приковывают взгляд и заставляют в глубине груди дрожать какую-то струну. Все это накладывает на нас отпечаток чувственности и испанского безумия и придает особенный оттенок нашим ночам. То ли почерпнув мужественной настойчивости в танцах, то ли осознав неотвратимость расставания, Франческо превращается вдруг в необыкновенного любовника.

— Ты становишься взрослым, мой мальчик, — замечаю я, потрепав его по волосам.

— Не называй меня мальчиком! — опять обижается он, — Ты все время подчеркиваешь, что я младше.

— Не ты младше, а я старше, — поясняю я, — ты-то в самый раз. Тебе и нужна такая же юная подружка. Присмотрись, парижанки имеют неповторимый шарм.

— Замолчи, Лиза! — он бросается меня целовать.

Удовольствие, что я получаю с другими, уже не изумляет меня. Та часть души, где была моя любовь, захлопнулась и ключ я постаралась забросить далеко. Теперь без всякого смущения я следовала только желаниям своего тела.

— Мне не хочется уезжать отсюда, — признаюсь я Франческо, лежа в постели, закинув руки за голову и потягиваясь под его ласковыми прикосновениями, — здесь так спокойно, забыть бы все на свете!

— А я хотел бы, чтобы ты поехала со мной в Париж!

Я смеюсь. Он быстро меня забудет. Уже сейчас танцевать в Париже для него важнее. Франческо сжимает меня в руках, подтягивая на себя.

— Тебе смешно?!

— Я смеюсь от удовольствия, — уверяю я, и он верит, видя в моих глазах разгорающуюся страсть.

Мы возвращаемся как раз к закрытию фестиваля, когда объявляют победителей. Каково же мое изумление, когда кроме ожидаемого специального приза жюри нашему фильму, я получаю призы за сценарий и за лучшую женскую роль. Это меня ошеломляет. На конкурсе представлены фильмы с лучшими актрисами Европы, и я явно им конкуренцию не составляла. Витторио на вершине счастья. Церемония награждения, хоть и не такая роскошная, как при вручении «Оскара», все же очень красива. Когда мне вручают приз за лучший сценарий, я в ответном слове говорю, что роман и сценарий были написаны благодаря одному человеку, играющему в моей жизни такую же роль, как и в жизни моей героини. Ему я и посвящаю этот приз. Своим же успехом как актриса я обязана режиссеру Витторио Минотти, который один верил вначале, что я смогу танцевать на экране, как прославленные русские балерины прошлого, и своему партнеру, который мужественно принял на себя всю тяжесть (в зале вызывает смех мой жест, указывающий на себя) моей балетной карьеры.

Меня осаждают толпы журналистов, но у меня нет никакого желания рассказывать им о себе. Я предоставляю это Витторио, а сама отправляюсь в отель собирать вещи. Сразу после банкета ночным рейсом я хочу лететь домой. Банкет великолепен, проходит он в залах летней королевской резиденции с пышностью, достойной королей. Меня окружают знаменитые актеры, известные режиссеры, и у меня от комплиментов слегка кружится голова. Меня приглашают сниматься, просят написать сценарий, на «бис» мы с Франческо танцуем наше танго. Уже под утро я еду в аэропорт.

14. Идиллия на фоне бури

Джек встречает меня в Риме и везет по пустынным еще улицам, расспрашивая о подробностях и восторгаясь больше меня успехом.

— Я не сомневался, что твою игру оценят. Я смотрел фильм с комком в горле. Ты будешь еще сниматься?

— Нет, больше — нет. Я хочу писать роман о мадам Севинье.

— Что ты думаешь о катастрофе в Киеве?

— Какой катастрофе? Я ничего не слышала. Знаешь, я ведь не знаю испанского языка, поэтому чувствовала себя там настоящей иностранкой! А испанцы еще так смешно говорят по-английски, жуткий акцент!