Мятеж четырех - Олаф Бьорн Локнит

Больше всего я опасалась, как бы, привлеченное звоном оружия и топотом посреди ночи, сюда не примчалось подкрепление. Но пока на лестнице никто не появлялся, и мы без помех могли испытывать боевые умения противника.

Мне пришлось тяжко. Во-первых, гвардеец был вооружен традиционным широким и тяжелым, хотя и коротковатым эстоком Черных Драконов, которым при удачном стечении обстоятельств можно было переломить моего более легкого Шото напополам. Во-вторых, я постоянно косилась по сторонам, отчего делала ошибки и не успевала следить за перемещениями стражника. Он едва не загнал меня в угол, потом мне пришлось прыгнуть через перила – иначе бы я точно лишилась изрядной части головы – и я еле успела откатиться в сторону, потому что гвардеец сиганул следом за мной.

И все же я его подловила. На давнюю, как мир, уловку под названием «Ой, меня задели! Сейчас упаду!» Страж дворца купился на мои жалобные всхлипывания и, опустив меч, приблизился на слишком опасное расстояние. Пожалеть об этом он не успел, зато мои штаны и сапоги оказались залиты кровью.

Не хотела я его убивать. Честное слово, не хотела. Я вообще стараюсь в своем ремесле избегать убийств. Только какое теперь этому стражнику дело до моих признаний?

У убитого на поясе болталась тяжелая связка ключей. После лихорадочных поисков я обнаружила тот, которым отпиралась входная дверь, и благополучно выскочила наружу – сначала во внутренний двор, затем через приоткрытую калитку – в сад. Под ногами шелестели опавшие листья, с реки долетал холодный ветер. Откуда-то донеслись размеренные удары колокола – я бежала по дорожкам сада и считала их. Двенадцать. Полночь. И, как и положено, разнообразная нечисть выбирается из потайных укрытий и принимается за свои темные дела. Я, в сущности, тоже могу считаться нечистью, но мне сегодня не повезло.

Впереди возникло нечто более темное, нежели ветви окрестных деревьев, и круто уходящее вверх. Дворцовая стена. Массивные гранитные плиты с таким количеством трещин и выступов, что взобраться наверх – пара пустяков, даже если у вас под рукой не окажется веревки и крючьев.

Вскоре я уже сидела верхом на гребне стены и смотрела на возвышавшийся в отдалении дворец. Редкие огоньки в окнах и вроде бы никакой суматохи. Неужели подменыш до сих пор пребывает взаперти? Или здраво сообразил, что приказ ловить меня в замке безнадежно запоздал?

Не придя ни к какому определенному выводу, я спрыгнула по другую сторону стены. Прислушалась, осмотрелась. Кажется, я находилась где-то у полуденной части дворца, и, если пройти вдоль набережной, можно попасть на Новый мост. Оттуда до Университета рукой подать.

В завершение этого невероятно долгого и беспокойного дня мне посчастливилось – по набережной неторопливо тащился запоздалый наемный экипаж. После краткого торга скучавший на козлах возница согласился за полсестерция отвезти меня в Логиум, я забралась внутрь, упала на протертое задами многочисленных ездоков бархатное сидение и, кажется, благополучно задремала. Сквозь сон до меня долетало шарканье копыт по булыжникам мостовой и плеск речных волн. Потом шум воды сменился отдаленными громкими голосами и экипаж остановился. Прибыли. Ворота Логиума. Остается разыскать Мораддина и сообщить, что замысел провалился, а дело может оказаться куда сложнее, чем ему кажется.

Глава двенадцатая

ВЕЛЛАН, ШЕСТОЙ РАССКАЗ

Тарантия, столица Аквилонии.

Ночь с 11 на 12 день первой зимней луны 1288 г.

«…Король Конан остался в одиночестве. Все, даже самые верные его сподвижники, делившие с ним тяготы войны против Нумедидеса, были твердо убеждены, что правитель благополучно вернулся из Пограничья и ныне пребывает во дворце, занимаясь трудами на благо государства. Настоящий король, чье время правления исчислялось всего лишь семью лунами, еще не успел обзавестись широким кругом преданных ему людей, а потому был вынужден действовать самостоятельно. Впрочем, ему было к этому не привыкать – именно так он прожил все годы, предшествовавшие его восхождению на трон, и привык к тому, что в любом деле можно полагаться только на себя. Для начала король Аквилонии решил разыскать своих спутников, затерявшихся в многолюдной Тарантии. Однако непредсказуемая судьба распорядилась иначе. Вместо друзей он наткнулся на врага – тайно прибывшего в Аквилонию короля Кофа.

Мнения современников о Страбонусе, правителе блистательного Хоршемиша, разнятся также, как небо и земля. Однако большинство историков сходится в том, что это был человек умный, жестокий и умеющий из всего, даже из собственных поражений, извлечь выгоду для себя или своей страны. Так он поступил и в этом случае, столкнувшись лицом к лицу со своим давним противником…»

Из «Синей или Незаконной Хроники» Аквилонского королевства

– Куда исчезли эти недоумки? – огорчался Конан, расхаживая по комнате от одной стены к другой. С Университетской площади доносился бой колокола – восемь ударов. Это значит, что вот-вот наступит закат, в городе зажгут фонари, а спустя еще два колокола обыватели лягут спать. Единственными оживленными местами в Тарантии останутся кабаки, притоны, дома терпимости и, разумеется, Логиум. Студенты обычно полную ночь гуляют. – Демон с ним, с Мораддином – сам полез в западню, а теперь наверняка застрял во дворце! Но где Тотлант с Эйвиндом? Я ведь им четко приказал – из Университета носа не высовывать!

Я отлично понимал чувства киммерийца. Наша компания разбрелась в разные стороны и, что характерно, никто наверняка не знал, где находятся остальные. После неудачной попытки освободить Халька из Железной башни и несколько опрометчивого (на мой взгляд) решения Мораддина отправиться во дворец и все выяснить самому, мы с Конаном (а точнее – Конан со мной. Я был в обличье «королевской собаки», то есть волка) вернулись в Логиум, в дом для студентов.

Мало того, что Тотлант с Эйвиндом бесследно исчезли, так еще неведомо куда испарился наш гостеприимный хозяин, месьор Робер Ди Монтобье. Его комнаты были заперты, а вечно пьяный сторож ничего не видел.

У Конана моментально возникло подозрение, что Робер повел стигийца и Эйвинда либо в город, либо в Университетский театр. Ну, или на худой конец, в кабак.

Ох уж эти мне тарантийские кабаки! «Цивилизованные» аквилонцы не имеют даже самого малейшего представления о том, что такое настоящий хороший трактир. Как вспомню «Танцующую лошадь» в Брийте, тоска накатывает. У господина Барли Бютта и мясо сочнее, и овощи острее пахнут, да и подает хозяин брийтской «Лошади» на стол не виноградную кислятину, гордо именуемую «белым пуантенским», а приличествующее всякому нормальному человеку пиво. Понять не могу, отчего в Аквилонии пиво считают варварским напитком и заменяют его дурными винами. Впрочем, это я так, к слову…

Денек сегодня выдался хлопотливый. Вначале отправились к городской тюрьме, надеясь с помощью настоящего короля свести на нет усилия монарха фальшивого по поимке «злодеев короны». И ведь получилось бы! Конана стражники признали, хотя и подивились на некоторое несообразие – варвар «забыл» о собственных приказах и к тому же теперь бородку носит, чего прежде за ним не водилось. В Железной башне выяснилось, что Халька еще под утро увели во дворец и наши усилия пропали даром. Конан сделал вид, будто что-то перепутал, распрощался с лейтенантом стражи и мы быстренько покинули двор тюрьмы.

Больше всего меня удручало то, что мне приходилось ходить по городу во второй своей ипостаси – волчьей. Эти мерзавцы даже разорились на ошейник с поводком. Вот поставьте себя на мое место. Было бы вам приятно исполнять роль домашней собачки? Ошейник трет, за поводок дергают… Какая-то горожанка, умилившись моей светлой пушистой шубой, проворковала: «Ой, какой песик!» и бесстрашно почесала за ухом. Мораддин посмеиваясь, еще заметил госпоже: «Не бойтесь, собака не кусается».

Это я-то не кусаюсь?

Когда мы пришли в трактир, а Конан с Мораддином начали обсуждать дальнейшие планы, уважаемому Веллану Бритунийцу (замечу, капитану королевской гвардии Пограничья) пришлось лежать под столом на грязной соломе. И грызть великодушно брошенную Конаном кость. А также гонять блох. Пакостным кусачим тварям было наплевать на то, что я не собака и не волк, а разумное существо, кое в чем даже превосходящее человека. Мне тогда подумалось, что рано или поздно придется Конану отмстить за такие издевательства над старым другом.

Но более всего мне испортил настроение случай у ворот Логиума. Мы с Конаном домой возвращались. Некая почтенная дородная дама выбиралась из завешенных бархатом носилок, которые тащили шестеро здоровенных чернокожих слуг. Наверное, госпожа прибыла в Логиум навестить возлюбленное чадо, обучающееся в этом вертепе какой-нибудь там астрономии или схоластике. Конан расплачивался со стражником Логиума за вход, и это время из-под балдахина носилок выскочила маленькая, до отвращения чистенькая, с розовым бантиком на шее, собачонка и устремилась прямиком ко мне.