Дело о свалке токсичных заклинаний - Гарри Тертлдав

Васкес моментально успокоился. Я почему-то предчувствовал, что так оно и будет.

– Какого рода тесты вы хотите провести?

Я посмотрел на Михаэля – это было по его части.

– Я намереваюсь, – сказал Михаэль, – провести тест на подобие с куском суррогатной кожи, чтобы проверить, не присутствует ли здесь бесконтрольная сила Уицилопочтли. – Короче говоря, он собирался провести тот же самый эксперимент, что и на свалке.

Я не знал, как Васкес ответит на это: может, начнет жаловаться на религиозную дискриминацию? Но нет, он просто поднялся и предложил:

– Идемте со мной, джентльмены.

Я решил, что он во многом напоминает Рамзана Дурани из «Шипучего джинна»: такие люди поднимают много шума из ничего, но становятся вполне разумными, когда поостынут. Что ж, тогда я полагал, что эти выводы не беспочвенны.

Как только мы вышли из кабинета, мини-зингеры расшумелись пуще прежнего. У такой музыки есть свои поклонники. К несчастью, я не отношусь к их числу. И кроме того, у мини-зингеров плоховато с воспроизведением ударных, что явно не улучшает качества звука.

Рабочие в цехе уставились на нас с Михаэлем. Никто не любит АЗОС. И это очень плохо. Если нас не будет, Конфедерация станет куда грязнее.

В чанах лежали прямоугольники суррогатной кожи. Хоть они и были разрешены законом, мой желудок свела судорога.

– Достаньте мне один кусок, пожалуйста, – попросил Михаэль.

Васкес объяснил рабочим по-испански. Один из них полез в чан и достал кусок суррогата, с которого капала жидкость.

– Она темнее, чем та, что у тебя в кейсе, – заметил я.

Васкес пояснил:

– Это из-за осадка в дубильных ваннах. Когда его тщательно промоют, цвет восстановится.

Михаэль Манштейн удивленно поднял бровь, но ничего не сказал, поэтому я тоже промолчал.

– Надеюсь, – спросил я, – у вас есть надлежащие сертификаты на импорт продукции?

– Я сейчас схожу за ними, – предложил Васкес. – Пожалуйста, не отвлекайтесь от своих анализов. – И он зашагал к своему кабинету.

Михаэль занялся куском суррогатной кожи, вынутым из чана. Я вцепился в свой каббалистический амулет. И приготовился к тому, что контрольный образец начнет кровоточить. Или что Уицилопочтли явится собственной персоной и в плохом настроении. Я не был уверен, что мне удастся выбраться отсюда целым и невредимым.

Жорж Васкес вернулся, когда Михаэль все еще бормотал заклинания. Он протянул мне все необходимые документы. Ну конечно, там было совершенно ясно сказано, что «Шоколадная ласка» поставляет суррогат содранной человеческой кожи, произведенный по закону подобия, что и подтверждается неким теночтитланским чародеем высокого ранга. На сертификате стояли ацтекские печати экспортной комиссии и конфедеральные печати импортной – словом, все как положено. На пергаменте «Шоколадная ласка» такое легальное предприятие, что легальнее не придумаешь.

– Благодарю, мистер Васкес, – сказал я. – Документация у вас в полном порядке.

– Приходится, – с горечью отозвался он. – Только так я могу обезопасить себя от произвола ваших чиновников, и все потому, что я ацтекский бизнесмен, служащий "своему народу на чужой земле… – Ну вот, опять старая песня. Но возразить было нечего, поэтому я решил просто не слушать эти сетования.

Михаэль произнес последние магические слова и снял кусок суррогатной кожи с того образца, который он принес с собой.

– Никаких признаков кровотечения, – пробормотал Михаэль без видимого удивления. Думаю, что Васкес, не зная его, не заметил никакого изменения в его голосе. – Должен сделать вывод, что образец из чана нейтрален в отношении магии Уицилопочтли.

– А что я говорил? – обрадовался Васкес. – Я ведь так и говорил, но вы не хотели верить. Ну что, довольны?

Я кивнул с облегчением. Я подумал, что здесь, в «Шоколадной ласке», мы повидали настоящее золотое дно (и сразу же вспомнил о том, что мне рано или поздно придется решать проблему импортированных гномов с золотыми горшками).

– Полученные нами данные не дают повода для недовольства, – сказал Михаэль. Это потрясло меня, как богохульство в храме. Сам Михаэль тоже был разочарован.

– Надеюсь, вас не затруднит отметить это в письменном докладе, – очень вежливо напомнил Васкес. – Смею надеяться, что этот доклад не замедлит появиться.

Ну ничего себе! Он намекает, что нам следует уходить, и чем скорее, тем лучше. А жаль – я бы предпочел остаться и поискать получше, но не знал, как это устроить после того, как Михаэль не смог найти никаких следов Уицилопочтли. Я подождал, пока Михаэль упакует магобеспечение, и понуро побрел за Васкесом к его кабинету.

У двери в кабинет ацтек сказал:

– Надеюсь, вы сами сможете найти выход. Всего хорошего. – Он вошел в кабинет и захлопнул дверь.

Мы и вправду нашли выход. Впрочем, мне не хотелось оставаться. Я так надеялся, что в «Шоколадной ласке» мы найдем ключ к разгадке всего дела. И что мы получили? Ничего – то же самое, что и везде. Дело о свалке меня больше не занимало. Речь шла о жизни Джуди.

– Проклятие, – выругался я, когда мы пробирались к ковру Михаэля.

– Никаких признаков, насколько я могу судить, – бормотал Михаэль. – Хотя, насколько мне известно, суррогат содранной кожи в отличие от настоящего продукта всегда одного цвета и в процессе дубления просто стягивается, но не темнеет.

– А? – удивился я. – Интересно. Но раз уж ты не нашел следов Уицилопочтли, то дальше интереса дело не идет.

– И я так считаю, – сказал он, уселся и потянулся за ремнем безопасности.

Потрепанный ковер с изодранной бахромой медленно вплыл на стоянку и опустился на свободное место метрах в пятидесяти от нас. Два парня на нем болтали по-испански и не обращали на нас никакого внимания. Один был в красной кепке, другой в синей.

Мозг незамедлительно подал сигнал тревоги. Где-то я их видел. И тут парень в синей кепке повернул голову, теперь я мог хорошенько его разглядеть. Это же Карлос, симпатяшка с блошиного рынка! А рядом с ним – Хосе. Они слезли с ковра – про ремни безопасности они даже не вспомнили – и вошли в здание «Шоколадной ласки».

Я так и застыл, глядя им вслед.

– Ну давай же, – проворчал Михаэль. – Раз уж мы потерпели неудачу, почему бы не вернуться в контору и не потратить время с большей пользой?

– А? Что? – Его голос заставил меня опомниться. – Нет, мы не потерпели неудачи!

Он посмотрел на меня так, будто не мог понять, о чем я говорю. Я наконец догадался, что так оно и есть. Пришлось по-быстрому объяснить, в чем, собственно, дело, и напоследок я сказал:

– Это та самая парочка, которая продавала Куатемоку Эрнандесу настойку с настоящей человечьей кожей и влиянием Уицилопочтли. Что же они делают в «Шоколадной ласке», если она занимается такой законной деятельностью, как показывает твой тест?