Дикарь - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лестница вывела на площадку с двумя дверями. Одна — из потемневшего дерева, перехваченного полосами железа. Железо заржавело, покрылось коростой, да и сама дверь выглядела древней. Вторая же — гладкая.
— Это… — Миара протянула руку, но не рискнула коснуться. — Ты видишь?
Глаза её радостно блестели.
И странно, что отец сюда не спустился. Или спустился? Тогда почему? Почему ушел? Почему позволил де Варрену остаться? Почему не нашел способа вскрыть эту дверь? Он всегда получал желаемое.
— Значит, вы тоже, — тихо произнесла баронесса.
— Простите? — к двери тянуло.
Гладкая. Словно зеркало, только ничего не отражает. И из чего она? На металл похоже, но такой, какого Винченцо никогда не видел. И хочется прикоснуться, проверить, каков он. Теплый? Холодный? Скользкий, что лед, или наоборот мягкий, бархатистый?
— Вы видите её.
— А вы нет? — Миара повернулась к баронессе. А та покачала головой. За ней и Арвис. — Совсем-совсем?
— Я… ощущаю, что здесь что-то не так, — баронесса поежилась. — Будто что-то есть, но… не понять, что.
— Интересно.
— Мой муж сказал, что маг, Ульграх.
— Наш отец?
— Не уверена, но вероятнее всего он, спускался. Однако он не увидел дверь.
— Очень интересно, — Миара посмотрела на брата. — Значит, дело не в даре. Дара отцу хватало. А… в чем?
— Не знаю, — ответила баронесса и положила руку на ржавые полосы металла. — Но мой муж рассказывал, что ваш отец, если это и вправду был он, весьма разозлился. Он пробовал воззвать к силе.
— Не получилось, — Миара поплотнее запахнула плащ. — Опасное место, правда, брат?
Опасное.
Винченцо только сейчас понял то, что не ощущает больше силы. Что её нет. Просто нет. А это невозможно. Искра горела от рождения, и даже когда Винченцо не понимал, что она собой представляет, она была. Всегда. А теперь…
— Тише, — Миара коснулась руки. — Дыши глубже. Это временно. Возможно, материал обладает изолирующими свойствами.
И замолчала, думая о своем.
Винченцо попытался дышать глубже, но воздух был густым и вязким. Он, этот воздух, проникал в легкие, наполняя их отравой. И выжигая остатки дара.
Бежать.
Скорее. Прочь отсюда. Не этого ли испугался отец? Не потому ли отступил, оставил дверь запертой? Даже не видя её, он ощутил, исходящую опасность?
— Открывать? — баронесса коснулась ржавого железа и поднесла измазанные пальцы к лицу. — Мой супруг каждый год ставил новые запоры. Но они истлевали.
И это тоже предупреждение.
Винченцо взял сестру за руку.
— Брось, — взгляд Миары был полон терпения. — Что бы там ни лежало, оно нужно.
— Кому?
— Кому-нибудь — обязательно, а стало быть, и нам сгодится. В конце концов, братец, никто не собирается лезть туда просто так. А вот проверить стоит.
Дверь отворилась с душераздирающим скрипом. И в лицо пахнуло чем-то до боли знакомым. Так воняет в старых лабораториях, в которых даже стены пропитывались алхимической вонью.
Миара чихнула.
И потерла нос.
— Прошу простить меня, госпожа, — баронесса отступила от провала. — Но туда я не заглядывала.
— И не надо, — Миара знала, когда следует остановиться. — Мы сами посмотрим. Верно, Вин?
Винченцо с куда большей охотой закрыл бы треклятую дверь, а потом нашел бы песка и щебня, и всего-то, что под руку повернется, чтобы засыпать и лестницу.
Но вместо этого он кивнул.
А в голове тихо, но так раздражающе застучали барабаны. И наверное, это что-то да значило.
***
На третьи сутки пути, который запомнился магу урывками, местность изменилась. И перемена эта была столь стремительна, что весь небольшой их отряд остановился.
— Чувствуешь? — спросил жрец, поднимая капюшон плаща.
Ирграм хотел было соврать. В конце концов, ничего особенного не произошло. Подумаешь, лес поредел. И березы стали будто бы ниже, и сосны, и запахло иначе, болотом.
Дорога стала уже.
Местами она вовсе терялась в густой траве. Не в этом дело.
Небо словно стало более тусклым. И солнце. Солнце никуда не делось, но теперь оно казалось будто пеленой подернутым.
— Мы покинули земли Цапли, — пояснил жрец, растирая тонкие руки. — К этому надо привыкнуть.
Надо.
Определенно.
Воздух кислый и тягучий, его приходится глотать. По телу прокатилась волна озноба. Откуда-то изнутри поднялись страх и дурнота, и желание вернуться. Но Ирграм стиснул зубы.
Куда ему возвращаться?
Вернее, с чем?
— Возьмите, — жрец протянул шкатулку, в которой обнаружилась круглая бусина на нити столь тонкой, что не сразу удалось подцепить её. Жрец надел бусину и убрал её. — Прижмите к коже, скоро станет легче.
И прочие-то подходили к нему.
Бусины?
Нет, это не Слеза неба. Другой камень. Нефрит? Или сердолик? Или еще что-то? Так не определить. Бусина кажется мутной, но стоит прикоснуться, и внутри вспыхивает искра. А камень нагревается.
— Что это?
— Благословение, — жрец не торопит, позволяет разглядеть, он спокоен и даже насмешлив. — Детям Цапли тяжело вдали от дома. Это помогает.
— И надолго его хватит?
— Месяца на два.
— Нить тонкая.
Ирграм с трудом просунул в петлю голову. Бусина скользнула под одежду, опалив жаром все тело. И дышать стало легче. В самом деле, что это он?
Солнце иное.
Трава.
Еще жуков сличить осталось, чтоб уж точно убедиться.
— Не порвется, — жрец тронул жеребца пятками. — А вот снять могут. Так что береги.
Ирграм прощупал бусину под одеждой. На языке крутились вопросы, множество вопросов, но что-то подсказывало, что ответы получить будет непросто.
Поэтому он просто подобрал поводья.
Будет еще время.
Глава 42
Такхвар шел к деревне.
Миха наблюдал. И новоявленный барон тоже. И Ица, привычно забравшийся на дерево, где он, похоже, чувствовал себя в безопасности.
— Все равно ему не верю, — проворчал Джер, потирая бок, на котором, сквозь лохмотья виднелась кожа, украшенная россыпью характерных красных пятен.
Сам виноват.
Миха предупреждал, что не стоит в заросли соваться. А что их баронство решили, будто умнее прочих, так пусть теперь расплачивается. Местная крапива росла хоть мелкой, но на диво жгучей. Миху и то пробрало, а ведь у него шкура — не чета человеческой.
— И что предлагаешь?
Вот старик остановился так, чтобы видно его было, и помахал рукой.
Пристрелят?
Самое разумное, к слову. Оборванцы, которые из леса выходят, вряд ли могут рассчитывать на гостеприимство.
— Не знаю, — Джер поджал губы и зашипел.
Ожоги украшали и руки, и шею, и даже лицу досталось.
— И я не знаю.
— И ты так спокоен?
Миха пожал плечами. А чего нервничать? Место хорошее. Село, если не как на ладони, то все одно видно неплохо.
