Сербия о себе. Сборник - Мирослав Йованович

Так разрушенная, опустошенная, ограбленная, физически уничтоженная бомбардировками сербская экономика встретила XXI век. С таким наследием столкнулись люди, взявшие власть в свои руки 5 октября 2000 г. Ситуация, по их собственным словам, была намного хуже самых пессимистических предположений – экономика и банковская система разрушены, в сфере монетарной политики царил беспорядок, государственная казна и пенсионные фонды полностью опустошены, валютных резервов практически не было, а население обнищало из-за десятилетнего кризиса и постоянных посягательств власти на его деньги. Само государство было обременено огромными долгами. С одной стороны, оно задолжало иностранным кредиторам, включая долги по кредитам времен СФРЮ и долги, появившиеся при Милошевиче (за российский газ, китайскую нефть и т. д.). С другой стороны, государство было должно и собственным гражданам (долги по «старым валютным накоплениям» времен СФРЮ и по «займу для экономического возрождения Сербии»).

Принимая все это во внимание, можно с уверенностью констатировать, что за прошедшие три года было приложено много усилий, чтобы санировать и нормализовать экономическую ситуацию, обновить банковскую систему, укрепить национальную валюту (динар) и хотя бы частично вернуть доверие населения к отечественной валюте и банкам; чтобы сербская экономика (оказавшаяся в самом начале XXI века, образно говоря, в состоянии «клинической смерти») выжила, а теневая экономика (полностью захватившая общество и выросшая в параллельную экономическую структуру) была побеждена и возвращена в легальное русло. Сегодня во многих из этих направлений сделаны более чем заметные шаги. Кроме того, продолжается переходный процесс всей системы, приостановленный во время правления Милошевича и включающий в себя приватизацию, либерализацию рынка и применение законного регулирования.

Но правомерен вопрос о реальных достижениях этого выздоровления, то есть насколько сегодняшние трудности связаны с переходным периодом, а в какой мере они являются последствием предыдущего экономического и хозяйственного развития и особенно кризиса, пошатнувшего (если не сломавшего) сербскую экономику. Этот вопрос (и обеспокоенность) возникает в связи с некоторыми показателями состояния сегодняшней сербской экономики и хозяйства. Во-первых, анализ основных показателей развития регионов Сербии показывает, что смена власти не остановила процесса их обнищания. В 80-х – первой половине 90-х гг. Сербия состояла из развитых, среднеразвитых и совершенно неразвитых регионов. А по последним данным, вся Сербия, за исключением Белграда, сегодня представляет собой неразвитый регион. Во-вторых, в платежном балансе страны заметно огромное несоответствие между импортом и экспортом. По данным за первые шесть месяцев 2003 г., было экспортировано товаров на 1,2 млрд. долларов, а импорт составил 3,5 млрд. долларов. Таким образом, дефицит во внешней торговле (2,3 млрд. долларов) почти в два раза больше, чем весь экспорт. Сам по себе дефицит можно было бы списать на «болезни» переходного периода, но крайнюю настороженность вызывает структура импортируемого товара. Так, в отличие от развитых стран, в которых более 50% импорта приходится на оборудование, Сербия на оборудование потратила только 400 млн. долларов, или около 11% всех средств, израсходованных на импорт. Тогда как на товары широкого потребления было выделено 46% средств (1,6 млрд. долларов), что типично для неразвитых стран. При этом тревожит тот факт, что, по данным анкетирования, проводившегося среди хозяйственников, более половины предприятий не имеют экспортной программы, что пагубно для стран с малой экономикой, таких как Сербия. Особенно если учесть, что степень использования потенциала предприятий крайне низкая (всего 55%). Наконец, по оценке заместителя председателя Всемирного банка Майкла Кейна, Сербия находится на критической отметке развития, так как дефицит платежного баланса составил около 10% ВВП. Реально это означает, что Сербия стоит на пороге «долгового кризиса» и ей угрожает «латиноамериканский синдром», характерный для неразвитых стран. Помимо прочего, согласно последнему отчету Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), Сербия находится в списке 36 стран, которым зимой 2003–2004 гг. угрожал голод. Это при том, что Сербия считается сельскохозяйственной страной.

Столкновение с общественными, культурными, экономическими и политическими последствиями поражения и глубокого кризиса, в котором последние 20 лет находятся Сербия и сербский народ, при не очень оптимистичных прогнозах перспектив развития приводит к логичному выводу, что господствующее в обществе представление о себе, своей силе и значении решительно противоречит реальности. В реальности же существует лишь маленький, усталый, политически побежденный (и униженный), запутавшийся и совершенно бессильный во внешней политике, экономически обнищавший, демографически измученный, ослабевший и состарившийся народ. Поэтому не стоит удивляться, что «мыльные пузыри» нашей силы, возможностей, значения и важной геостратегической позиции в мире так легко, драматично и кроваво лопнули.

Вместо заключения: вина или ответственность?

Может быть, кризис, охвативший сербский народ в последние 15 лет и всколыхнувший все государство, общество, политику и экономику, станет хорошим поводом для того, чтобы сербская элита задумалась, как и почему он произошел. В поисках ответов на эти вопросы общественность Сербии может пойти двумя путями – искать виноватых или посмотреть на причины кризиса, его размеры и последствия и попытаться понять и объяснить то, что с нами произошло.

Первый путь более привлекателен для нашего менталитета, ибо предлагает простые, черно-белые ответы и решения. Он позволяет недвусмысленно осудить «виноватых» и амнистировать «жертв». Он предлагает демагогическую иллюзию: осуждение виноватых ликвидирует ключевой фактор, тормозивший и мешавший нашему развитию. Впрочем, в прошлом часто в качестве «виноватых» в тех или иных бедах осуждали сторонников Карагеоргиевичей или Обреновичей, контрреволюционеров, монархистов, четников, работников Информбюро, либералов, сербских националистов, сторонников Ранковича, Стамболича... И уж во все времена во многих бедах, а особенно в «плохих» чертах характера, несовершенстве коллективного менталитета, обвиняли турок и три с половиной века их правления на территории Сербии. Но у такого подхода к объяснению проблем и несчастий, с которыми мы сталкиваемся, есть один недостаток. А именно, опыт показывает, что устранение «виноватых» с политической сцены никогда не приводило к быстрому и окончательному решению всех накопившихся проблем. Поэтому кажется, что манера искать и находить «виноватых» скорее есть константа сербского понимания политики, связанная с восприятием политики как фатума (что входит в коллективный менталитет), нежели сегодняшняя реальная потребность общества, взбудораженного кризисом.

Принимая во внимание эту традицию, логично, что после драматического кризиса прошлого десятилетия проблема вины напрашивается как главный параметр дифференциации современной сербской политической и общественной сцены. На скорейшем «решении» этой проблемы настаивают все стороны, но предлагают различные модели «решения». Вопрос о вине выдвигается «внешним фактором», то есть международным сообществом, властями страны и оппозицией. Одним из важнейших считают этот вопрос также и некоторые отечественные и иностранные «независимые» круги, как, например, Международная кризисная группа. Но проблема в том, что у всех сторон различные подходы к решению этого вопроса и к способу, месту и основе, на которой нужно судить (или «судить») виновных (или «виновных») – в Гааге, в отечественном суде или же путем «принесения очистительных жертв». Кроме того, разнородны, а часто и противоречивы мнения о том, кого следует судить в Гааге, а кого в стране, или насколько радикально и с какой прошлой даты надо «приносить жертвы». Это порождает ряд принципиальных сомнений – начиная с дилеммы, кого считать «виноватыми» (и есть ли они вообще), незнания настоящих мотивов, намерений и целей тех, кто навязывает эти вопросы, и до вопроса о настоящем смысле этой акции. Возможно, он в идее, витающей в некоторых иностранных и отечественных головах, что нужно провести некое подобие «денацификации» сербской политической и общественной жизни. Но это – опасная идея, которая не только показывает ясную политическую подоплеку акции поиска «виноватых», но и в будущем может вызвать лишь новые непродуманные шаги и создать новые проблемы. Такие идеи никоим образом не помогут сейчас действительно разрешить накопившиеся проблемы. Принимая это во внимание, кажется, что смысл поиска «виноватых» на самом деле кроется в стремлении многих освободиться от реальной ответственности (за то, что они сделали или чего не сделали). Это в равной мере относится и к иностранным деятелям, и к сегодняшней политической элите, и к большому числу людей, принадлежавших к общественной элите времен Милошевича, которые (до или после 5 октября 2000 г.) дистанцировались (или думают, что дистанцировались) от него и его политики. Это относится и к политической элите, находившейся у власти до или во время Милошевича, потому что он был одним из ее выдающихся представителей и именно она способствовала его головокружительному подъему по партийной и государственной иерархической лестнице социалистической Сербии.