Король - Тиффани Райз

— Что насчет Ирины?

— Они «потеряли» ее документы. Служба миграции работает так же плохо, как и департамент здравоохранения. Кто-то свыше вставляет мне палки в колеса всего, что я пытаюсь сделать.

— Ты вытащила ее из тюрьмы. Хороший старт.

— Снова снять обвинения было легко. У них нет никаких доказательств. Уберечь ее от депортации в Россию будет трудной частью. Тем более, что ее дважды арестовывали. Она не самый вызывающий сочувствие случай.

— Ее муж купил ее, насиловал, и она добавила глазные капли в его напиток, чтобы ему не здоровилось насиловать ее хоть одну ночь, и это не вызывает сочувствие?

— Ему никогда не предъявляли обвинений. В отличие от нее. Кинг, ты же знаешь, как устроен мир.

— Знаю. Я не хочу знать, но я знаю. — Он тут же принял решение и произнес его вслух, пока не утратил смелость. — Я не могу допустить депортации Ирины. Я позвоню Фуллеру. Скажу, что отступаю. Он победил. Я проиграл.

— Ты уверен? — спросила Мэгги.

Он не был уверен, но не знал, что еще сделать. Он мог прожить и без «Мёбиуса». Он мог отразить любые обвинения против него за нарушение налогового кодекса. Но он пообещал Ирине заботиться о ней и сдержит его.

— Уверен, — ответил он. Он откинулся на спинку стула и поставил сапог на стул напротив.

Затем он пнул стул так сильно, что тот пролетел десять футов по полу.

— Кингсли.

Он поднял руку, приказывая ей молчать. Мэгги посмотрела на него с состраданием, но промолчала.

— Клуб, Мэгс, он был бы чем-то особенным. Тебе бы там понравилось. «Ренессанс» был идеальным для него. Я никогда не хотел так недвижимость. Этот клуб был моим детищем.

— Ты все еще можешь построить его. Мы найдем для тебя другое место. Я помогу всем, чем смогу.

Кингсли устало улыбнулся. В каком-то смысле это было облегчением — позволить своей мечте умереть. У него были все деньги, в которых он когда-либо нуждался, все любовники, о которых мог мечтать любой мужчина… Все было в порядке. Пора двигаться дальше. Сэм отвернулась от него, и он был слишком обижен, чтобы даже спросить ее, почему. Каковы бы ни были ее причины, он не собирался затевать с ней ссору из-за этого. Больше никаких причинно-следственных связей. Война закончилась.

И все же…

— Мне жаль, Кинг, — сказала Мэгги, сжимая его ладонь. — Я знаю, что сдаваться не в твоем характере.

— Если бы дело было только во мне, я бы сражался до последнего.

— Знаю. И думаю, несколько лет назад, ты бы продолжил сражаться и плевал бы на сопутствующий ущерб. С возрастом ты становишься благородным.

— Мне двадцать восемь. Столько же, сколько и твоему мальчику-игрушке.

— Дэниел не моя игрушка. Я принадлежу ему. — Мэгги одарила его соблазнительной улыбкой, снова собирая свои вещи.

— Я никогда не прощу тебе замужество.

— Я не просила о прощении. — Она встала, наклонилась и украдкой поцеловала его в губы. — Я свяжусь с адвокатом Фуллера за тебя. Держись подальше от этого человека. Больше никакого противостояния с ним.

— Тебе нравится говорить мне, что делать, не так ли?

— Помнишь ту ночь, когда заставил меня два часа подряд сосать твой член?

— Для меня это было такой же работой, как и для тебя.

— Иди домой, — сказала Мэгги. — Я позвоню тебе, когда все будет улажено.

— Я не хочу домой, — ответил Кингсли, откидывая голову назад и в изнеможении проводя пальцами по волосам.

— Последнее предупреждение, — сказала Мэгги у двери. Она указала на табличку «Закрыто». — Тебе не обязательно идти домой, но и оставаться здесь нельзя.

Она подмигнула ему и ушла. Он не шутил. Как бы он ни любил Chez Кингсли23, он был слишком встревожен и взволнован, чтобы идти домой, и сидеть в ожидании звонка от Мэгги. Он не хотел возвращаться домой. И он не хотел оставаться один. И он не хотел оставаться трезвым ни секунды.

Он сунул руку за стойку бара, схватил бутылку «Джека Дэниэлса» и поставил ее на стойку перед собой. Закрыв глаза, он представил себе, как Сэм стоит за стойкой бара, как она вертит и подбрасывает бутылку в руке. Он не хотел пить «Джека». Он хотел вдохнуть его, каждую каплю, пока его сердце не остановится, а мозг не перестанет думать. И все же где-то в глубине сознания он слышал голос Сорена.

Выпивка для празднования, не для суицида.

Как жаль, что ему нечего было праздновать.

Может, сегодня был католический праздник или что-то в этом роде. Он отодвинул бутылку в сторону, снял трубку телефона за стойкой и набрал номер.

— Какой сегодня день? — спросил Кинсли.

— Воскресенье, — ответил Сорен, а это значит, прошло еще одиннадцать лет.

— Разве сегодня не День святого или праздник?

— Это всегда День святого. Это также День Благодарения духовенства, по словам Дианы. Кажется, это единственное объяснение, почему мой стол завален выпечкой, — ответил Сорен с крайним изумлением.

— День Благодарения Духовенства. Пойдет. Уже в пути.

— В пути?

— Да. Мне нужно напиться. Я подавлен, несчастен и зол. А ты сказал, что я не могу пить, если только не праздную что-нибудь. Мы с тобой может вместе отпраздновать День Благодарения духовенства. И ты должен мне. Я уничтожил Первого Пресвитерианца ради тебя.

— Я должен тебе?

— Oui.

Сорен молчал. Кингсли ждал.

— В доме священника в девять, — сказал Сорен.

— Ты тоже хочешь отметить?

— Я священник, влюбленный в шестнадцатилетнюю девушку. Возьми бутылку побольше. Мы ее вылакаем.

Глава 36

Кингсли лежал на полу с почти пустой бутылкой «Пино нуар» в одной руке и полным бокалом в другой. Сорен сидел за роялем и играл знакомую мелодию. Он был в джинсах и черной футболке, и, если бы Кингсли смог игнорировать кресты на стене и Библии на столе, то мог почти забыть, что Сорен священник. Освещенная лампой комната пульсировала в такт музыке. Отрывок закончился, и Сорен развернулся на скамье.

— Хорошая песня, — сказал Кингсли, салютуя бокалом вина.

— Понятия не имею, что это такое, — ответил Сорен. — Я услышал ее, когда навещал тебя в госпитале. Я провел последнюю неделю, пытаясь придумать мелодию. Она тебе знакома?

— Называется «Purple Rain». — У Сэм был этот диск. У нее была огромная музыкальная коллекция, один день он приходил домой под Принса, а на следующий под Nine Inch Nails. Однажды в дождливый четверг он застал ее и Блейз танцующими под песню «Шалтай-Болтай». — Я куплю тебе копию.

— «Purple Rain»? Кто композитор?

— Мужчина под именем Принс.

— Принс? Он настоящий принц?

— Я так