Ловец Мечей - Кассандра Клэр

Приблизившись, она приложила руки к сердцу – это был традиционный почтительный жест. Старик наклонил голову в знак приветствия. Его седые волосы и борода блестели, как серебряные нити.

Лин услышала какой-то шорох и, обернувшись, заметила Орена Канделя, который подметал пол между скамьями. Она выругалась про себя; требовалось поговорить с махарамом без посторонних, а она знала, что Орен станет подслушивать.

Но выбора у нее не было.

– Я пришла, – заговорила Лин, – чтобы просить разрешения воспользоваться библиотекой шуламата.

Махарам нахмурился.

– Это невозможно. Доступ в библиотеку разрешен только ученым, изучающим священные тексты.

– Как врач, – тщательно подбирая слова, произнесла Лин, – я прошу сделать для меня исключение. Жизнь человека в опасности – я говорю о жизни Мариам Дюари. Разве спасение жизни не является важнейшей, самой священной целью? Разве она не важнее даже исполнения закона?

Махарам сложил руки «домиком».

– Ты подняла интересную тему, – произнес он. – Я поразмыслю о том, как следует толковать закон в этом случае.

– Я… – Лин обернулась и бросила испепеляющий взгляд на Орена, который все ближе подбирался к ним со своей метлой. – Я надеюсь, вам не понадобится много времени на размышления. Мариам уже сегодня нуждается в моей помощи – в нашей помощи.

– Ты ответственно относишься к долгу врача, – произнес махарам. – Это качество, достойное восхищения. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе. – Он улыбнулся, открыв желтые зубы. – Возможно, и ты, в свою очередь, сумеешь помочь мне. Твой дед недавно возил тебя во дворец, насколько я понимаю?

Лин оказалась не готова к такому повороту разговора. Но она сразу сообразила, в чем дело; Орен, который в ту ночь дежурил у ворот, конечно, сообщил обо всем махараму.

– Меня вызвали к больному, – объяснила она.

– В Солте множество превосходных врачей, – сказал махарам. – Почему пригласили именно тебя? Вы почти не общаетесь с дедом. Я всегда думал, что это очень плохо. Возможно, он пожелал обсудить с тобой кандидатуру его преемника? Кого он собирается рекомендовать дворцу в качестве нового советника короля? В конце концов, он уже не молод, наверняка неустанные труды утомили его.

Орен перестал притворяться, что подметает, и открыто глазел на них.

– Дед не обсуждает со мной политические вопросы, махарам, – произнесла Лин. – Как вы сказали, мы не настолько близки.

На лице махарама отразилось разочарование, и морщины вокруг глаз стали глубже.

– Понимаю, – ответил он. – Что ж, ты обратилась ко мне со сложной проблемой. Скорее всего, для ее решения потребуется мудрость Санхедрина.

У Лин перехватило дыхание.

– Но… Но они приедут в Кастеллан лишь через несколько месяцев, – воскликнула она, забыв о вежливости и почтении. – К тому времени Мариам умрет.

Благожелательный взгляд махарама стал жестким.

– Мариам Дюари умирает от болезни, которая унесла жизнь ее отца, – от болезни, которую не могут излечить лучшие врачи Солта. Почему ты считаешь, будто сумеешь справиться с задачей, перед которой оказались бессильны все остальные?

– Я думаю, – произнесла Лин, из последних сил стараясь справиться с гневом, – что слишком много мужчин указывают мне, что я могу или не могу читать и делать. Очень странно для верующих, которые якобы поклоняются Богине-женщине.

Махарам помрачнел.

– Советую тебе быть поосторожнее в выражениях, Лин. Ты врач, а не богослов. Да, мы поклоняемся ей, но свои законы мы получили от Макаби, и эти законы обязательны для всех.

– Макаби не был Богом, – возразила Лин. – Он был всего лишь человеком. Я не верю в то, что смерть Мариам, совсем молодой женщины, угодна Богине. Я не верю в то, что наша Богиня настолько жестока.

– Жестокость и доброта здесь ни при чем. У каждого из нас имеется определенное предназначение в этой жизни, у каждого своя судьба. – Махарам устало откинулся на спинку кресла. – Ты еще очень молода. Придет время, и ты поймешь.

Он закрыл глаза. Лин поняла, что пора уходить. И она ушла, по дороге поддав ногой кучу пыли и мусора, заметенных Ореном в угол. Сбегая по ступеням, она услышала его разъяренный вопль и улыбнулась. Пусть это послужит ему уроком. В следующий раз не будет подслушивать.

Вернувшись во дворец, Кел обнаружил Конора в его, Кела, кровати за чтением книги. В этом не было ничего необычного: Конор считал кровать Кела продолжением своей собственной и часто бросался на нее, когда испытывал потребность в драме.

Когда Кел вошел, принц сел и произнес:

– Как ты думаешь, ты скоро будешь готов продолжать тренировки? Или так и будешь бродить по дворцу, словно привидение?

Кел сбросил куртку и уселся на постель рядом с Конором. Только сейчас ему пришло в голову, что его новая привычка гулять по садам Маривента может послужить оправданием для внезапных отлучек.

– Я подумал, что мы могли бы начать завтра…

– Через два дня официальный обед с дипломатами, – сообщил Конор. – Я полдня сидел с Майешем, освежал знания малгасийского. Ты тоже должен прийти. Там будет сена Анесса, ты ей нравишься. Она, видишь ли, следила за твоим взрослением.

– Обед с дипломатами из Малгаси и Сарта, – хмыкнул Кел. – С двумя смертельными врагами. Как я могу устоять?

– Ты справишься, – пообещал Конор, и Кел понял, что ни о каком сопротивлении не может быть и речи.

Если Конор хочет, чтобы он пошел, он пойдет; в этом заключался его долг, цель его существования. Кел подумал о Короле Старьевщиков и разговоре насчет преданности. Для преступника преданность Кела была лишь качеством, которое делало его полезным. Андрейен видел эту преданность, но не понимал ее. В его мире верность и клятвы ничего не значили. Он жил в мире обмана и вымогательства, в мире, где власть не являлась чем-то незыблемым и могла мгновенно перейти от одного человека к другому. Разумеется, то же самое можно было сказать и о Горе, да и о дипломатическом мире, если на то пошло. Но и в этом опасном мирке Кел обязан был защищать Конора. Защищать не только от реальных, но и от невидимых стрел.

Конор, казалось, не заметил задумчивости Кела; он улыбался.

– Посмотри, что подарил мне Фальконет, – сказал он и протянул Келу книгу, которую читал.

Это была тонкая книжка в обложке из тисненой кожи. Конор с ухмылкой смотрел, как Кел открывает ее и изучает содержимое.

В первое мгновение он решил, что книжечка представляет собой сшитые портреты, которые Майеш недавно показывал им в карете. Но это было не совсем так. Да, здесь были изображения Флориса из Гелштадта,