Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не об этом беспокоюсь. — Крошечная, отчаянная часть меня хотела, чтобы Ной потребовал, чтобы я спала с ним. Хотела, чтобы он обвил рукой вокруг моей шеи, а бедрами прижал меня к кровати. Совсем крошечная часть. Остальная часть меня знала, что снова оказаться с ним между простынями — это не решение наших проблем. — Это твой дом. Я не хочу вторгаться.
— Я не возражаю.
— Может, тебе стоит, — сказала я.
— Это хреново, потому что я не возражаю. — Он закатил глаза к потолку, бормоча что-то про себя, чего я не смогла разобрать. — Давай, жена. Сейчас я научу тебя печь блины, а потом сообщу Джен, что ты не будешь занимать верхнюю койку. Приготовься к шторму. — Сжав челюсть, он пробежал взглядом по моим ногам, по одолженной рубашке, по моему лицу. — Ты не вторгаешься. Перестань так думать. И перестань дуться. Ты знаешь, что я не могу функционировать, когда ты так делаешь.
— Я не дуюсь.
Он обхватил мою челюсть и провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе.
— Ты дуешься, и я не могу сейчас сосать твои соски через эту рубашку, потому что не хочу останавливаться только на твоих сосках и… о мой гребаный бог, я сказал это вслух.
— И что еще? — прошептала я. — Что ты собирался сказать дальше?
Он опустил руку, уставившись в пол.
— Шей. Пожалуйста.
— Скажи мне. Я хочу знать. Что бы ты сделал после того, как пососал мои соски через эту рубашку, которую я украла у тебя? Что было бы дальше?
Ной покачал головой. Казалось, что разговор окончен, когда он выдохнул с трудом и сказал:
— У нас нет времени на это сегодня утром.
Я не могла перестать давить. Даже если бы толкнула нас на край обрыва, я не смогла бы остановиться.
— На что у нас нет времени?
Он усмехнулся. Его щеки были свекольно-красными.
— Хватит, жена. Мне нужно, чтобы ты перестала делать такое лицо и пошла искать лифчик, если не хочешь, чтобы я затащил тебя в сарай и оттрахал у стены.
Это был вздох или стон?
— Ну…
— Нет, — сказал он. — Ты заставила меня сказать это, и я говорю тебе прямо сейчас, ты не хочешь этого. Там жарко и темно, и пахнет моторным маслом. И у меня нет настроения быть милым.
Я наклонила голову в сторону.
— Ты не был милым прошлой ночью.
Он поднял миску, нахмурился на агрессивно взбитые яйца.
— Это было по-другому.
— Как?
— Это было для тебя, — сказал он, обращая свой хмурый взгляд на предметы, собранные на столешнице. — А это… это не для тебя.
— О-о-о.
Указывая на меня пальцем, он сказал:
— Не надо. Я серьезно. Ребенок проснулся, нам нужно работать, и я не могу сейчас слышать эти звуки из твоего рта. Я не могу, Шей. — Он покачал головой. — Пять минут назад ты говорила, что это одноразовая сделка. Ты сказала, что это не может повториться.
— Ну, мы не должны. — Неохота в моем голосе была густой, как масло.
Он бросил косой взгляд в мою сторону, сжав челюсть.
— Но?
Я не была дерзкой. Никогда. Я не хотела, чтобы меня затащили в темный сарай и прижимали к стене, прижав мои руки к дереву, пока Ной использует меня так, как ему нужно. И все же я не могла удержаться, чтобы не сказать:
— Но это было очень хорошо. — Я провела пальцами по своим губам, по линии шеи. Там, где он целовал меня, где обнимал меня. — Действительно хорошо.
С грозным рыком Ной оторвал меня от столешницы и повел к лестнице. Завтра у меня на заднице будут маленькие синяки от этой процедуры. Крошечные пятна сиреневого и сапфирового цвета.
— Вставай, сейчас же. Убирайся отсюда. Прими душ, найди лифчик и не возвращайся, пока не сможешь сказать мне, чего ты хочешь, не меняя своего мнения каждые несколько минут. — Он отвесил мне смачный шлепок по заду. — Делай, что тебе говорят, жена.
Так я оказалась сидящей на полу в душе Ноя и ведущей дискуссию с самой собой о том, были ли мы ключами, которые открыли друг в друге новые дикие желания, или мы просто изголодались по хорошему сексу, и все получилось как нельзя лучше для нас обоих. Возможно, в следующий раз все будет иначе. Возможно. Не всегда же будет так хорошо, как прошлой ночью.
Но может быть лучше.
— Нужна помощь?
Я подняла взгляд и увидела Ноя, прислонившегося к дверному косяку. Его глаза были скрыты под козырьком бейсболки, он бросил взгляд на коробки, корзины и чемоданы, разбросанные вокруг меня в его запасной спальне, той, что находилась рядом с его комнатой. Я указала на кровать с накрахмаленным белым пододеяльником, который теперь был забрызган красными, розовыми и фиолетовыми цветами нескольких моих платьев. Я не потрудилась собрать свой гардероб в доме Томаса, вместо этого взяла все с полки и бросила на заднее сиденье своей машины для короткой поездки в гору.
— Нет. Просто сортирую вещи.
Значительная часть меня ненавидела это. Я ненавидела собирать вещи и переезжать заново, и ненавидела то, что снова моя жизнь казалась временной. Я ненавидела оставлять позади убежище, которое нашла в доме Лолли, и ненавидела то, что больше не смогу часами бродить вокруг и смотреть в пустоту. Даже если Ной сказал, что я могу приходить и уходить, когда захочу, это не отменяло того факта, что теперь я живу в семье и не могу делать все, что захочу, без чьего-либо внимания.
Если бы я присела на крыльце, Дженни вышла бы поболтать. Ной проверял бы меня. Мимо проходили бы члены фермерской бригады. Куры обязательно заглядывали бы. У меня не было свободы наблюдать за облаками и спокойно собраться с мыслями. Теперь я была частью этого места и этой семьи, и неважно, хотела я этого или нет.
Часть меня злилась на Лолли за то, что она загнала меня в угол этим завещанием. Так не должно было быть, и я не могла представить, что она хотела этого для меня или своей земли. Но вот я была здесь, убирая одно платье за другим в свой новый шкаф, в то время как мой фальшивый — и убийственно сексуальный — муж наблюдал за этим.
Другая часть меня — очень маленькая часть, которой не помешала бы интенсивная терапия, — дрожала от восторга,