На край света (трилогия) - Уильям Голдинг

– Он лежал в нижнем ящике под кроватью. Или правильней сказать – под койкой, потому что кровать не может быть такой неудобной… А теперь его нет. У нас на корабле вор, и я скажу об этом мистеру Саммерсу.

Миссис Брокльбанк, которая в прежние времена всегда щебетала, словно подпевая супругу, втолкнула мужа в их общую каморку и закрыла за собою дверь.

Я направился к своей каюте – той, где некоторое время проживал преподобный Джеймс Колли.

Уж лучше бы жизнь преподносила нам сюрпризы поочередно, подобно тому, как повар подает блюда одно за другим. Нам нужно время – пусть не переварить, так хотя бы отведать одно, прежде чем приступить к другому. Необходима пауза, не столько для обдумывания произошедшего, сколько для передышки. Однако жизнь не желает поступать разумно, но сваливает все вместе: иногда два блюда, иногда три, а иногда – весь обед на одной тарелке. Так случилось и со мной, с нами. Я постараюсь описать произошедшее как можно точнее.

Пропитанное водою бревно все еще продолжало свой путь вниз, туда, где в мешке с привязанными к нему пушечными ядрами парил где-то у самого дна Колли. А я приближался к своей каюте… то есть его каюте. Я до сих пор все это вижу и стараюсь изменить то, что случилось, хотя бы в мыслях, но не могу. Виллер был внутри… Что это он, я понял только по лысине с венчиком седых волос – все, что я успел увидеть в окошечке на двери. Я только собрался отослать его с суровым наказом не околачиваться в моей каюте иначе как для уборки, но тут он склонил и снова поднял голову. Глаза у него были закрыты, выражение лица – умиротворенное. Он поднес к губам золотой или медный кубок. Голова его взорвалась и исчезла одновременно, – а может, перед или после, не знаю – со вспышкой света. Потом исчезло и все прочее, потому что из окошечка повалил едкий дым. Что-то влажное ударило мне в левый глаз и залепило его.

Я ничего не слышал. Возможно ли такое? Остальные слышали выстрел мушкета, но я, который видел его перед собой, не слыхал ничего.

Снова и снова пытаюсь я записать пережитое в логическом порядке, но все время прихожу к тому, что никакого порядка не было: все произошло мгновенно. Медный кубок, который Виллер поднес к умиротворенному лицу, был раструбом мушкета, принадлежащего Брокльбанку, но это стало известно потом. В тот миг я пережил все сразу: умиротворенное лицо, взрывающаяся голова, дым – и тишина.

Я отшатнулся от двери, разгоняя рукой дым, попытался вытереть глаз – и разглядел на руке цвет залепившей его субстанции. Я рванулся на палубу, к поручням, где стоял мистер Джонс, успел наклониться через них, и меня вырвало.

– Вы ранены, мистер Тальбот? В вас стреляли?

В ответ меня снова вырвало.

– Ответьте же, мистер Тальбот! Вы ранены? Что случилось?

До меня донесся голос помощника поверенного, мистера Боулса:

– Мистер Джонс, Виллер – слуга – застрелился в каюте, которую в настоящее время занимает мистер Тальбот.

Ему ответил спокойный и непонимающий голос мистера Джонса:

– Зачем он это сделал, мистер Боулс? Ведь он спасся из пучины. Он самый везучий. О нем, можно сказать, само провидение заботилось.

Ноги мои подкосились. Я опустился на палубу, и на меня накатилась волна слабости; голоса удалились.

Я пришел в себя, распростертый на спине. Голова моя лежала у кого-то на коленях. Лицо мне обтирали холодной водой. Я приоткрыл глаза, разглядывая яркие солнечные зайчики на деревянном потолке. Похоже, меня уложили на скамью в пассажирском салоне. Надо мной раздался голос мисс Грэнхем:

– Бедный юноша. Он гораздо впечатлительнее, чем воображает.

Движения маятника не прекращались. С меня, оказывается, сняли сюртук, развязали галстук и раскрыли ворот рубашки. Я медленно сел. Колени принадлежали миссис Брокльбанк.

– Думаю, сэр, вам следует немного полежать.

Я начал произносить фразу, заключающую в себе бесконечные благодарности и извинения, но мисс Грэнхем была настроена решительно:

– Лежите и не двигайтесь, сэр. Селия принесет подушку.

– Благодарю вас, мисс Грэнхем, но, поверьте, я в состоянии идти.

– Идти?

– Ну да, к себе в каморку… каюту то есть.

– Это крайне нежелательно. Во всяком случае, сейчас.

Лучше всего из произошедшего мне запомнилась субстанция, залепившая мне глаз. Я сглотнул и посмотрел на руку. Ее вымыли, но на коже остался неуловимый след того, что было, видимо, остатками засохшей крови и мозгов. Я сглотнул. Теперь я понял, что лишился крова. Удивительно, но бесприютность огорчала меня сильнее всего прочего, и я с трудом сдерживал слезы – слезы об утрате этой каюты – или другой такой же, – где я провел столько часов… Каких там часов? Столько недель и месяцев скуки! Но в койке, которая когда-то принадлежала мне, теперь лежала Зенобия, а о каюте Колли нечего было и думать.

– Я, кажется, потерял сознание, и безо всякой причины. Дамы, приношу вам искренние…

– Вам полегчало, мистер Тальбот? – спросил Чарльз Саммерс.

– Благодарю вас, я совершенно оправился.

– Он еще плох, мистер Саммерс!

– Мисс Грэнхем, мне нужно задать ему несколько вопросов.

– Ни в коем случае, сэр!

– Поверьте, мадам, я сожалею, но это необходимо. Поймите, в подобных случаях дело ведется официально, и откладывать ничего нельзя. Итак, мистер Тальбот, кто это сделал?

– Мистер Саммерс, однако же!

– Простите, мисс Грэнхем. Итак, сэр? Вы слышали вопрос или мне повторить? Чем быстрее вы ответите, тем быстрее наведут порядок в каюте Колли… то есть вашей.

– Наведут порядок? Сэр, так говорят люди сухопутные. Вам следовало сказать – «отдраят».

– Ну вот, мадам, он и поправился. Мистер Тальбот, как я уже спросил – кто это сделал?

– Черт! А то вы не знаете. Он сам!

– Вы это видели?

– Да. Не напоминайте!

– Право же, мистер Саммерс, ему нужно…

– Прошу вас, мисс Грэнхем. Еще один вопрос, и все. Виллер сам вызвался вам прислуживать. Он не дал вам повода… У вас нет никаких предположений о том, почему несчастный так поступил?

Я задумался. Мысли мои об этом мерзком происшествии были убогими и путаными.

– Нет, сэр. Ничего такого.

И сразу, словно сработала отдача, я вспомнил о том обстоятельстве, что мне некуда идти.

– О Боже! Куда мне теперь деваться? Куда идти?

– Ему нельзя возвращаться в каюту, мистер Саммерс! Это же невыносимо!

Чарльз Саммерс смотрел на меня сверху вниз. С тоскливым чувством утраты и боязнью, что оно перерастет в настоящую боль, я прочитал на лице его явное чувство неприязни.

– Мне снова нужно создать для вас особые условия, мистер Тальбот. В офицерскую кают-компанию пассажиров мы, как правило, не допускаем. В конце концов, мы, офицеры, имеем право на отдельное помещение. Но в вашем случае обстоятельства весьма необычные. Если можете справиться с качкой, пойдемте. Я найду вам место.

– Мистер Тальбот, прошу вас, поосторожнее!

Чарльз Саммерс повел меня вниз, то и дело останавливаясь и поджидая меня, потому что резкий крен затруднял спуск. Он отворил дверь в кают-компанию и жестом пригласил меня войти. Это оказалось просторное помещение (из него вело несколько дверей) с длинным столом и множеством различных приборов и предметов, коих назначение у меня не было ни времени, ни желания изучать.

Освещалось все это, насколько я понял, нижним рядом кормовых иллюминаторов.

– Но ведь здесь могли бы уместиться все офицеры, а пользуются этим помещением только трое – вы, Камбершам и Бене.

Он молча распахнул одну из дверей, за которой оказалась пустая койка; на тонком матраце лежали свернутые одеяла.

– Это – для меня?

– Ненадолго.

– Ну и теснота!

– А чего вы ожидали, мистер Тальбот? Это помещение вполне устраивало вашего друга Девереля и так же устраивает вашего нового друга Бене. Оно предназначено, сэр, для простых лейтенантов, для бедняг, не имеющих никаких видов на будущее, никаких надежд; для людей, которых в любой момент могут вышвырнуть с места, чтобы заменить…

– Дорогой мистер Саммерс!

– Не спорьте, сэр. Теперь, когда вы нашли новый объект для вашего покровительства, я могу говорить с вами без излишней щепетильности.

– Моего… чего?

– Покровительства, которое вы мне обещали, но которого лишили, как видно из…

– Да о чем вы?! Здесь какое-то ужасное недоразумение! Никогда я не обещал вам покровительства, ибо просто не в состоянии его оказать!

Старший офицер коротко и зло рассмеялся.

– Понимаю. Что ж, неплохой способ покончить с делом. Вот так. Значит, все теперь ему.

Я ухватился за дверь, чтобы очередной прыжок судна не швырнул меня через всю кают-компанию.

– Кому – ему?

– Мистеру Бене.

– Вы говорите загадками. Какое мистер Бене имеет к нам отношение? Откуда вообще вам взбрела мысль, что у меня в кармане завалялась для кого-то должность?

– Так вы не помните? Или вам удобнее забыть?

– Лучше бы вам объясниться. Что именно я сказал и что я вам обещал?