Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Семенов Юлиан Семенович

Машина почти неслышно развернулась и так же тихо укатила в темноту.

Глава 18

Дом сиял огнями.

Лужи на дорожках почти просохли, и теперь здесь и там, небольшими группками и поодиночке, на сон грядущий прогуливались отдыхающие.

Невского заметили сразу.

К нему моментально подскочили несколько особенно активно-любопытствующих санаторцев и возбужденно принялись раскланиваться с ним.

Видимо, шальная весть о том, что его срочно увезли в город на милицейской машине и что он, судя по всему, имеет какое-то приватно-загадочное отношение к недавнему убийству, уже облетела санаторий.

— Ну что? — спросил наконец, набравшись смелости, один из исцеляющихся.

— Порядок, — степенно кивнул ему Невский, торопливыми шагами приближаясь к парадной лестнице.

Со стороны он сейчас, наверное, был похож на Петра Великого с картины Серова, где царь, на голову выше остальных, упрямо и стремительно идет по берегу Невы, а за ним мелко семенит, съежившись на ветру, ластящаяся свита.

— Нашли? — трепеща от нетерпения, спросила длинная тощая особа лет сорока пяти.

— Найдут, — приветливо улыбнулся ей Невский.

— А кто он? — домогался другой любопытный.

— Человек!

— Позвольте. Но кто именно?

— Убийца, — доверительно шепнул Невский. — Самый натуральный.

В конце концов он оторвался от этой стихийно народившейся свиты и тогда через две ступени полетел вверх по лестнице, к зеркальным дверям.

Отдыхающие лишь разочарованно поглядели вослед его незастегнутой и оттого развевающейся, будто диковинный флаг, ярко-оранжевой куртке.

Невским сейчас владели два желанья, в равной мере трудноодолимых.

Первое: немедленно повидать Лидочку и переброситься с нею хотя бы несколькими фразами. Утешить, ободрить, обнадежить, наконец!..

И наплевать на все предупреждения Афонова! Он сам прекрасно понимает, что и впрямь нельзя, а что — из области пустой перестраховки.

Есть еще и человеческие отношения! Они порой куда важней любых регламентаций.

Вторым желанием было — встретиться с сержантом Дергуном: не исключено, что у того появились какие-то новости, полезные для следствия.

Где искать его, Невский смутно представлял себе, но почему-то был уверен: сам Дергун навряд ли будет прохлаждаться в предоставленных ему апартаментах, ничего не делая. А значит, шанс столкнуться с ним достаточно велик.

Лидочка была у себя.

Она сидела в кресле перед небольшим столиком с зажженной неказистой лампой, какие встречаются во всех медицинских кабинетах, и вязала.

Уютный старомодный торшер был задвинут в самый угол и отчего-то не горел.

Когда Невский резко, без упреждающего стука, распахнул дверь, Лидочка негромко вскрикнула и уронила вязанье на колени.

— Ой, ну как же вы меня напугали!.. — с укоризной произнесла она.

У нее было бледное, осунувшееся, очень усталое, но совершенно спокойное лицо — лицо человека, который может не столько испугаться на самом деле, сколько достоверно продемонстрировать этот испуг другим.

Такое маленькое несоответствие не ускользнуло от внимания Невского.

Она, кажется, кого-то дожидалась, промелькнула внезапная мысль. И не мое появление поразило ее, а несвоевременность самого визита.

Невский ощутил странное, болезненное раздражение, но подавил его. В конце концов не выяснять же отношения явился он сюда!

— Я не хотел вас пугать. Извините, — как можно мягче проговорил он. Я не помешал?

— Почему вдруг на "вы"? — удивилась она.

— Я только поддержал инициативу, — хитро улыбнулся он. — Как истый джентльмен.

Лидочка, слегка ссутулившись, старательно разгладила вязанье на коленях.

— Ой, у меня сегодня целый день голова совсем дурная! Я не то что на "вы" — на "они" могу заговорить теперь. Не сердись, ради бога. Я так рада, что ты зашел. — Но по ее интонации он никак не мог определить, правда это или нет. — У тебя все в порядке?

— Разумеется. А почему ты спрашиваешь?

— Да так. Сегодня все кувырком. Сумасшедший день! Ты уже давно вернулся?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хм, ты, значит, в курсе. Да нет, только что. Даже к себе не заходил, не успел. Смотрю: свет в окне, дай, думаю, проведаю. А у тебя тут, наверное, целый день был народ, ты устала.

— Кое-кто заходил. Но в общем — не устала, нет. Так, пустота какая-то, ненужность, невсамделишность. Все никак я не могу поверить!.. Кошмар! За что ни возьмешься — руки опускаются. Вот, решила немного повязать перед сном. Это и вправду успокаивает. Странно.

— А торшер чего погашен? — показал Невский взглядом. — Он такой уютный, теплый.

— Вдруг перегорел. Ты представляешь?! Лампочка, скорей всего, перегорела. А будто — знак какой-то.

— Ерунда, — качнул головою Невский. — Вот придумала! Да если все, что происходит, связывать друг с другом. Только мистика останется, а жить-то как?! И, кстати, почему ты в санатории — не дома? Здесь же.

— А вот знаешь, дома — не могу! Совсем. Невыносимо. Прямо выталкивает что-то, гонит. На людях — полегче. Отвлекает. Забываешься, хотя бы иногда.

Слабая, виноватая улыбка скользнула по ее лицу.

— Я понимаю, — вздохнул Невский. — Очень даже понимаю. Ну, а что же дальше?

— Дальше? И не представляю, — она зябко повела плечами.

Невский обернулся.

Дверь в коридор была приоткрыта.

А ведь Невскому показалось, что, войдя сюда, он плотно затворил ее за собой.

Окно тоже было настежь.

— Сквозняк. Тебя не продует?

Лидочка коротко мотнула головой.

— Может, я все-таки прикрою окно?

— Ни к чему. Вечер теплый.

— Ну, как хочешь.

Он подошел к двери и, прежде чем захлопнуть ее, мельком глянул в коридор.

Там не было никого.

Или почти никого — потому что в следующую секунду в конце коридора, там, где он упирался в вестибюль, беззвучно скользнула чья-то тень.

Слишком торопливо, слишком стремительно для безмятежно-размеренных отдыхающих.

Может, это Дергун? — с надеждой подумал Невский. Обходит потихоньку санаторий, подмечает, что да как, кто с кем. Но зачем ему прятаться от меня? Или просто показалось? Эх, нервы расшалились!.. Вот и начинает невесть что мерещиться.

Невский вернулся к столу.

— Я, пожалуй, не буду тебе особенно надоедать...

На мгновение в памяти всплыл вчерашний вечер. Почти сказочный теперь.

Нет, сказал себе Невский. Вчера осталось во вчера, и точка. А сегодня — нет. Нельзя. Забудь. Если хочешь, чтобы этот вечер снова повторился. Страсть никуда не уйдет, а секундная глупость — испортит все. Потерпи.

— Я ведь так, — пробормотал он, — ненадолго зашел, просто проведать.

Он старался, чтобы голос его звучал непринужденно-дружески, не больше.

К тому же Лидочка держалась так, как будто между ними ничего и не было совсем.

Просто хорошие друзья.

Да иначе невозможно!

Есть же все-таки пределы, за которыми ты больше не хозяин.

Надо это понимать.

— Ты что-нибудь узнал? — спросила Лидочка, не поднимая головы.

— В городе? По сути дела — нет. Меня допросили — и отпустили обратно.

— По поводу ножа? — Лидочка в упор, даже как-то жестко взглянула на него.

Трепло этот директор! — с внезапной злостью подумал Невский. Ведь предупреждали!..

Почему-то он был уверен, что именно директор разнес по санаторию слух про окаянный нож.

— Естественно, — с сокрушенным видом развел руками Невский. — Как раз о нем-то и спрашивали. Нож — очень серьезная улика. Я теперь под подозрением, под колпаком. Как тебе это нравится? — Последние фразы он произнес нарочито громко и так же нарочито рассмеялся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лидочку такого рода известие, однако, нисколько не развеселило.

— Это ведь ужасно! — искренне сказала она. — Я не могу поверить.

— Да и я, представь себе! — признался Невский. — Тебе теперь и находиться-то со мной опасно.