Московский процесс (Часть 2) - Владимир Буковский

И уж совсем смехотворно звучат рассуждения о том, что Горбачев якобы не знал о тех или иных решениях своих коллег. Генеральному секретарю докладыва-лось все — даже мельчайшие детали мероприятий и малешие подробности событий. Вот, например, перед вами «Перечень некоторых документов, по которым даны поручения тов. Горбачевым М.С. в 1990 году». Этот перечень, конечно, неполный, в нем не хватает страниц, но даже и то, что осталось, не вызывает сомнений в той тщательности, с которой информировался генеральный секретарь. На его стол стекается буквально все: и хозяйственные проблемы областей, и обстановка в отдельных парторганизациях, и международные события. И по каждому документу фиксируется его распоряжение, «поручение», об исполнении которого делается приписка чуть ниже. Машина аппарата ЦК и не могла работать иначе: она так создана, чтобы работать бесперебойно. Информация у него была полной, даже избыточной, но по мере потери контроля над событиями она отражает картину начинающейся паники. Вот ему докладывают в феврале «некоторые соображения по решению германского вопроса», и он пишет:

Тов. Фалину В.М. Прошу ознакомиться. Да, нам нужен план действий на ближайшее время. М.Горбачев, — а материал по его указанию рассылается всем членам политбюро.

Вот в то же время Фалин сообщает «дополнительные сведения о трагедии в Катыни». Вопрос головоломный: признаваться или не признаваться в том, что польские пленные офицеры были расстреляны по приказу Сталина? И признаться плохо, и не признаться уже нельзя.

Т. тЛковлеву, Шеварднадзе, Крючкову, Болдину. Прошу доложить свои соображения, — пишет Горбачев.

Или вот народный депутат СССР т. Юлин «высказывает критические замечания в адрес ЦК КПСС, Политбюро ЦК за принятие, по его мнению, ошибочных политических и экономических решений». И он пишет:

Т.Т.Строеву, Монякину. Побеседуйте с т. Юлиным.

Однако с апреля 1990 года потеря контроля становится все более очевидной. Даже Центральное телевидение начинает выходить из повиновения.

т. Медведеву В.А. Надо продолжить работу по перегруппировке сил в ЦТВ (пока еще можно это сделать!), — пишет Горбачев в отчаянии.

А проблемы продолжают нарастать: хозяйство разваливается, начинаются перебои с электроэнергией, в Белоруссии происходит «неконтролируемое расползание радионуклидов» — последствие чернобыльской катастрофы, в Армении «сорвана государственная программа по ликвидации последствий землетрясения в Спитакском районе»… К осени уже полная паника: принимаются срочные меры к «приобретению за границей недвижимости и созданию совместных предприятий». Или вдруг такая запись: Леопольд Ротшильд

Великобритания N16383 от 18.09.90 г.

Подтверждает интерес Великобритании к созданию банковского синдиката для предоставления займов под гарантию размещения золота.

Связано это или нет — сказать не берусь, но после августовского «путча» вдруг выяснилось, что золотой запас СССР бесследно «исчез»…

Между тем, настроения в стране продолжают радикализоваться. Даже вроде бы контролируемые и доселе разрозненные оппозиционные организации начинают объединяться.

20-21 октября 1990 года в Москве в кинотеатре «Россия» состоялся учредительный съезд движения «Демократическая Россия». На съезд прибыло 1270 делегатов из 73 областей, краев и автономных республик — представителей оппозиционных КПСС партий, общественных организаций и движений, докладывали Горбачеву. — В работе съезда участвовало 23 народных депутата СССР, 104 народных депутата РСФСР, депутаты Моссовета, Ленсовета и других местных советов. На съезд было приглашено свыше 200 гостей из союзных республик, а также из США, Великобритании, ФРГ, Франции, Японии, Польши, ЧСФР. Его работу освещало около 300 советских и иностранных корреспондентов. (…) Основное внимание на съезде было уделено организационному усилению демократического движения в борьбе с «монополией КПСС на власть», созданию информационной сети демократических сил и их политической инфраструктуры, «активизации масс» и проведению совместных акций с другими оппозиционными движениями. (…) Отличительная особенность съезда — ярый антикоммунизм. Вырабатывалась стратегия и тактика удаления КПСС с политической арены, демонтажа существующего государственного и политического строя. (…) На съезде допускались разнузданные выпады в адрес Президента СССР М.С.Горбачева, Председателя Верховного Совета СССР А.И.Лукьянова, Председателя Совета Министров СССР Н.И.Рыжкова, Председателя КГБ СССР ВА.Крючкова и министра обороны СССР Д.Т.Язова…

Обращает на себя внимание жесткая, бескомпромиссная тональность принятых съездом программных документов. Все они по существу призывают к конфронтации, гражданскому неповиновению и дальнейшей дестабилизации обстановки в стране. Анализ документов, принятых учредительным съездом, характер выступлений, вся атмосфера съезда и кампания, проводившаяся в его преддверии, неопровержимо свидетельствуют о формировании единого блока антисоциалистических, антикоммунистических сил, в задачу которого входит размывание социально-политических устоев страны, захват власти и устранение КПСС с политической арены.

Как бы ни относились в политбюро к этой попытке, при тогдашнем состоянии общества само возникновение некоего объединяющего центра оппозиции было для них смертельно опасно. Им нужно было действовать, и притом быстро. Думаю, именно тогда и приняли они решение о повороте курса и введении военного положения. К концу года Горбачев сменил практически всю свою команду: игры в «реформы» кончились, для новой задачи нужны были иные люди слепые исполнители, которые не побоятся крови. Некоторые, как Шеварднадзе, ушли сами, отлично зная, к чему идет дело. Других, как Рыжкова или Бакатина, Горбачев сместил сам. Даже и предполагать смешно, чтобы он чего-то «не знал», — он и был главным организатором поворота. С января 1991-го приступили к исполнению плана, причём, как водится, испытали его сначала в Литве.

По сообщению ответственных работников ЦК КПСС (…), находящихся в Литве, 11 января с.г. в г. Вильнюсе взяты под контроль десантников здания Дома печати и ДОСААФ (в нем размещался департамент охраны края), в г. Каунасе — здание офицерских курсов. Эта операция прошла в целом без сильных столкновений. В то же время нужно отметить необъективность информации об этих событиях, которая прозвучала по радиостанции «Маяк». В частности было сообщено о бесчинствах военных и якобы имеющихся жертвах и ранениях, докладывали Горбачеву в тот же день. — В 17 часов по местному времени в ЦК КПЛ состоялась пресс-конференция, на которой заведующий идеологическим отделом ЦК т. Ермолавнчус Ю.Ю. сообщил, что в республике создан Комитет национального спасения Литвы. Этот Комитет берет на себя всю полноту власти. (…) Комитет принял обращение к народу Литвы, а также направил ультиматум Верховному Совету Литовской ССР, в котором требует немедленной реакции на обращение Президента СССР.

Верховный Совет Литовской ССР отклонил ультиматум, назвав созданным Комитет «самозваным», не имеющим юридических оснований выступать от имени народа Литвы.

Заметим, что ровно по той же схеме проводился и «путч» в Москве семь месяцев спустя: занятие войсками ключевых позиций, пресс-конференция, создание Комитета «со всей полнотой власти». Иначе как репетицией это не назовешь.

Однако события в Литве вызвали невероятно бурную реакцию по всей стране, причем не только в республиках, где легко отождествляли себя с литовцами, но и в России. Люди инстинктивно поняли, что началось наступление власти против них всех. В Москве, где антикоммунистические демонстрации нарастали всю осень, сотни тысяч вышли на улицы.

20 января c.г. с 11.00 до 14.30 проходила санкционированная Моссоветом манифеста-ция, организованная по инициативе ряда народных депутатов СССР и координационного совета движения «Демократическая Россия, — докладывали Горбачеву. — От пл. Маяков-ского колонна демонстрантов прошла по Садовому кольцу, проспекту Калинина до площади им. 50-летия Октября, на которой затем состоялся 1,5-часовой митинг.

В манифестации приняли участие до 150 тыс. человек. Состав организаций и политизированных движений — традиционный. По экспертным оценкам среди присутствующих превалировали представители научной и творческой интеллигенции, лица некоренных для Москвы национальностей, а также иногородние. (…) Митинг носил ярко выраженную антипрезидентскую и антикоммунистическую направленность. Среди характерных лозунгов были следующие: „Михаил Кровавый — Нобелевский лауреат“, „Горбачева и его шайку к ответу“, „Президента СССР на скамью подсудимых“, „Кровопролитие в Литве очередное преступление КПСС“, „Червони фашисты КПСС — руки прочь от России и Балтики“.

В структуре лозунгов и выступлений из 33 основных тем антипрезидентская занимала первое место, антикоммунистическая — второе, поддержка нынешнего руководства Литвы — третье, поддержка Ельцина — четвертое. (…) Значительное место занимали требования суда над Комитетами национального спасения и отпора „реакционному курсу Горбачева и КПСС“, вплоть до всероссийской политической стачки (из резолюции митинга) и вооруженного сопротивления в случае применения насилия…