Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка

— Ты очень похож на свою мать, — внимательно посмотрел на гостя Кубрат.

— Я пришел сюда не поэтому, — с каменным лицом ответил Кий. — Я прошу, чтобы ты разрешил мне сделать кое-что.

— Что же? — усмехнулся Кубрат. Ему понравился этот мальчишка. Худощавый, лет одиннадцати от роду, но дерзкий не по годам и отчаянно смелый. Кубрат хорошо понимал людей, и редко в них ошибался.

— Я убью хана хазар и принесу тебе доказательство его смерти.

— Убей, если сможешь, — пожал плечами Кубрат. — Я не стану мешать батыру, который хочет отличиться. И я достойно награжу тебя, если ты это сделаешь.

— Мне не нужно золото. Ты ведь знаешь, кто я, — испытующе посмотрел на него Кий. — Ты выполнишь мое желание?

— Если это будет в моих силах, — усмехнулся Кубрат. — Я же не колдун, как хан Само.

— У меня их три, — набрал воздух в грудь Кий. — Я хочу такую же прическу, как у тебя, ты договоришься с ротным, чтобы он меня не порол за самовольную отлучку, и ты дашь мне прямо сейчас свою наложницу. Я быстро ее верну.

— Зачем тебе моя наложница? — хан даже рот раскрыл от такой беспримерной наглости. — Ты же мальчишка еще! Что ты с ней делать будешь?

— Она мне поможет кое в чем, — неохотно ответил Кий. — Хотя нет… Есть и четвертое желание: ни ты, ни она никому не расскажете, как я это сделаю.

Часом позже на правом берегу Сулака хазарский патруль встретил девчонку, от красоты которой просто дух захватывало. Молоденькая совсем, даже сисек не видать под цветастым платьем. Но горда, цену себе знает! Глазки подведены краской из Персии, на голове платок, расшитый бисером, которым укрыты от пыли волосы, а на шее — связка разноцветных бус и монисто из персидских драхм. Целое состояние во плоти скачет по степи в полном одиночестве. У всадников даже челюсть отпала, когда они в закатных лучах солнца этакое чудо узрели.

— Да возвращаюсь я уже, возвращаюсь! — капризным голосом произнесла девчонка. — Быстрее в лагерь поскакали! Мне же и так сейчас влетит.

— Ты еще кто такая? — растерялись всадники. Выговор девчонки резал ухо. Но ведь это степь. Тут каждое племя как-то по-своему болтает. Мадьяр так и вовсе никто, кроме них самих не понимает.

— Ханская жена я, — непонимающе посмотрела на них девчонка. — Меня из-за Итиля в том году привезли. Мне сама хатун разрешила коня размять, а он понес. А вы чего это слюни распустили? На своих жен пялиться будете. А ну, проводили меня до ханского шатра. Повелитель разгневается того и гляди! Сегодня ведь моя очередь с ним спать, а меня нет нигде.

Распоряжение, отданное в подобной форме, обсуждению не подлежало. Помять такую девку всем воинам за счастье было бы. Но прикоснуться к ханской жене… Да еще и к самой младшей! И, по всей видимости, любимой! Нет, тут самоубийц не нашлось. Воины патруля развернули коней и поскакали в лагерь, занимаясь ровно тем, от чего предостерегала их юная красавица. Они пускали слюни. Пускали все до одного, даже те, кто годился ей в дедушки.

— Все, дальше я сама! — юная ханша величественно повела рукой, веля им убираться. На запястье глухо звякнули серебряные браслеты. — Свободны!

Всадники полюбовались еще минуту, разглядывая, как эта красота неземная небрежно бросает поводья стражнику у входа и начинает о чем-то ему говорить.

— Поехали, батыры, — сплюнул пожилой десятник. — Не про нас такие бабы. Эта, наверное, и кобылу в жизни своей не доила. Ты смотри, пигалица совсем, а важная какая!

А у шатра происходил разговор, который весьма напоминал тот, что случился совсем недавно. Но с небольшими отличиями.

— Хан меня ждет, — девчонка бросила поводья стражнику, который смотрел на нее в тупом недоумении.

— Ты кто? — удивленно спросил он, но в шатер не пустил. Только пялился жадно, загораживая проход могучим телом.

— Юлдуз я, — непонимающе, с оттенком презрения взглянула на него девчонка. — Меня хатун прислала.

— Но хан не один, — озадаченно посмотрел на нее стражник. — Он с наложницей. Буудай у него. И ни про какую Юлдуз я не знаю ничего.

— Вот стерва! — возмутилась красотка. — Да я ей сейчас все волосы вырву! Сегодня же моя очередь!

— Куда? — беспомощно схватил воздух стражник, но было поздно. Юная красотка проскочила в юрту, куда он ни за что не войдет. Там же хан с наложницей кувыркается. Пусть на пустую голову этой дурной девки падет его гнев.

Тусклый свет масляных ламп открывал немногое. Темновато здесь было, и для этого у хана Хедыра имелись все основания. Дела сердечные не любят яркого света. А еще они не любят незваных гостей, а потому хан смотрел на незнакомую девчонку с едва сдерживаемой яростью.

— Ты кто такая? И что здесь забыла? Тебе кнута дать?

— Меня хатун прислала, — дрожащим голоском произнесла девчонка. — Я наложница из последней добычи! Не бей меня, великий хан!

— Моя жена прислала тебя? — хан удивился безмерно.

Он ничего не понимал и смотрел на красотку во все глаза. Та приближалась к нему мелкими шажками, а на ее личике появилась странная, слегка шальная улыбка.

— Ну что же ты, великий хан! — пропела наложница. — Посмотри на нее и посмотри на меня! Ведь Буудай просто корова по сравнению со мной. Разве я не красива?

Бездонные голубые глаза притянули взор старого хана, но голос внутри кричал: «Опасность! Опасность!». Слишком уж страшный огонь загорелся в них. Он попробовал было вскочить с пискнувшей от боли наложницы, но незнакомая девчонка взмахнула коротким ножом с бритвенно-острым лезвием, перерезав ему горло. Хедыр захрипел и упал, заливая Буудай потоком черной крови. Наложница истошно завизжала, а непонятная девчонка одним ударом пригвоздила соперницу к кошме. Ударом, который оказался не по-женски сильным и точным.

Девчонка сорвала с шеи хана золотую гривну и надела ее на себя. Она вытащила нож из тела Буудай, жадно слизнула с него кровь, а потом побежала из шатра с истошным криком. Впрочем, в юрту уже входил нукер, привлеченный странным шумом. Он вглядывался в тусклую полутьму огромного шатра и не мог ничего понять.

— Там! Там! — кричала девчонка, вцепившись в его рукав. — Буудай повелителя ножом ударила! Она и меня чуть не убила! Быстрее! Чего стоишь? Он же ранен!

— Демоны! — заревел стражник и бросился в темноту юрты, туда, где спал обычно хан. Он и сам не понял, почему остановился. Почувствовал лишь удар куда-то в область печени и теперь стоял, сверля непонимающим взглядом красавицу Юлдуз, которая скалила в усмешке зубы. Он хватал воздух, но не